Еще в пятницу, когда стало известно о том, что постановление Госдумы об амнистии вступит в силу на следующий день, никто во властных структурах России не предполагал, что уже спустя сутки "октябристы" окажутся на свободе. Даже завозившие в Лефортово теплую одежду родственники арестованных, прекрасно зная российскую бюрократию, не слишком надеялись на то, что подследственные выйдут на свободу в выходные. Но, как оказалось, именно бюрократическая машина сработала как никогда эффективно. Георгий Сатаров еще вел переговоры со спикером Думы о механизмах "притормаживания" амнистии, а первые узники Лефортова уже покидали свои камеры. Чиновник Генпрокуратуры, заместитель Алексея Казанника Владимир Кравцев, подписавший постановления об их освобождении, оказался сильнее всех властей.
В этой ситуации повели себя не лучшим образом все участники событий, кроме, пожалуй, бывших заключенных и их прокурора. Алексей Казанник предпочел подать в отставку, не сумев найти средний путь между категоричными инструкциями президента, приказывавшего затормозить реализацию амнистии, и требованиями закона. Что же касается его бывших подопечных, то надо отдать им должное: кроме Виктора Анпилова, пока никто из них не ринулся на митинги и демонстрации, предпочитая оглядеться (видимо, памятуя о том, что на рецидивистов амнистия не распространяется). Пострадавших же в результате отпуска на свободу "октябристов" пока только двое: Алексей Казанник и Николай Голушко (см. стр. 2).
Неразбериха, царившая в Кремле с момента появления постановления об амнистии, поражает воображение. Окружение президента предприняло мозговой штурм, выискивая несоответствия акта хоть какому-нибудь закону, готовились письма и обращения, уламывались сомневающиеся, и никто не ожидал, что исход дела решит притаившаяся в Генпрокуратуре "пятая колонна". Принцип личной преданности, на которую рассчитывал президент, впервые не оправдался. Система не сработала из-за одного единственного человека. Многие это даже не сразу поняли: пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков, будучи уверен, что, кроме Казанника, никто не может подписать постановление об освобождении лефортовцев, даже выражал в субботу восхищение его самоотверженностью. Третий удар (после Думы и Казанника) Ельцину нанес человек, фамилию которого до субботы никто не и знал — Владимир Кравцев.
Вчера выяснилось, что Иван Рыбкин мало чем отличается от президента (то есть так же плохо представляет, что происходит вокруг). Видимо, представив фантастическую ситуацию, при которой освобожденный Хасбулатов потребует от "самозванца" уступить спикерское кресло, Рыбкин упрекнул прокуратуру за то, что она поспешила с освобождением, не дождавшись от Думы толкования постановления об амнистии. Между тем к этому времени Кравцев уже заявил, что подписывая освобождение, он имел ответ двух глав думских комитетов, смысл которого сводился к тому, что никаких отсрочек быть не должно.
В итоге постамнистионная ситуация продемонстрировала полную разобщенность и взаимную неинформированность властных структур. В принципе президент вправе уже сейчас вменить в вину организацию массовых беспорядков самой Думе — по крайней мере одного "массового беспорядка", происшедшего в конце недели в Кремле.
ВЕРОНИКА Ъ-КУЦЫЛЛО