Цена беспечности

Минувшая неделя принесла ценные объяснения того, почему при всей мощности такого инструмента, как ключевая ставка Банка России, цель регулятора так и не достигнута, траектория будущих значений ставки повышена, а риторика ЦБ ужесточена. Проблема в частной жизни хорошо знакома представителям уходящего среднего класса с сытого начала XXI века, когда городские образованные молодые родственники брались помочь родственникам, например деревенским и постарше, выбраться из многолетней нищеты и кредитной зависимости. Давали им денег на закрытие долгов и ремонт крыши — и обнаруживали под ней, текущей по-прежнему, новый китайский LCD-телевизор, а в финансах — новый кредит, вдвое больше прежних. Психологическая потребность отгородиться от былой жизни чем-то желанным, но ранее недоступным, била рациональные соображения «за это придется платить», как туз шестерку: «Мы и так все время платим и горбатимся, что ж мы, и с деньгами должны? Ну вы тогда и заплатите!»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Примерно то же, как следует из заявлений представителей ЦБ на «Ефимовских чтениях» на минувшей неделе, произошло и с российскими компаниями из секторов, до 2022 года перебивавшихся с субсидии на дотацию, когда оказалось, что их кредитные возможности (в силу ухода иностранных конкурентов, важности для государства, устойчивости спроса и прочей «приоритетности») резко выросли. Отказаться выглянуть в открывшееся окно кредитных возможностей, вкладывая в развитие бизнеса только свои, смогли компании, производящие лишь около трети российского ВВП, говорит ЦБ. Его доклад о кредитной нагрузке на бизнес пока не опубликован, но несложно и угадать: среди «бескредитных» окажется больше предприятий, уже имеющих опыт рискованного кредитования, и меньше тех, которым раньше кредит, за вычетом контролируемого властями и госбанками, был недоступен.

К чему приведет развитие этой ситуации: значительную часть новых неосмотрительных заемщиков придется так или иначе спасать — реструктуризациями, пролонгациями, новыми субсидиями, прямыми дотациями и т. д., потому что в силу их важности и приоритетности дать им обанкротиться государство не может (или по крайней мере в этом уверены чиновники, с которых спросят: как же так вышло, помогали же). Это, однако, еще будет или нет, а ускоренная инфляция для всех, которая снижает для должников реальную стоимость накопленных и будущих долгов, одновременно обесценивая сбережения всех граждан и частные инвестиции, уже здесь. И предложение регулятора правительству (см. “Ъ” от 17 сентября) прямо поддерживать выход хотя бы новых важных инвестпроектов за деньгами на рынок, который способен оценить их риски, вместо доступа к льготным кредитам, выглядит вполне рациональным.

Олег Сапожков