Эксперты Ъ не раз отмечали, что с назначением Виктора Геращенко председателем
правления Центрального банка России монополия правительства на определение
стратегических направлений реформы и монетарно-финансовой политики
пошатнулась. С тех пор конфликт между Центробанком и правительством
периодически накалялся.
На прошлой неделе в конфликт ЦБ и правительства окончательно перешел в
открытую конфронтацию и, кажется, разрешился, по крайней мере официально. Это
обстоятельство представляется чрезвычайно важным потому, что и ЦБ, и
правительство каждый по своему раскручивали инфляцию, но зная, что у
противной стороны есть компромат на другую, старались не выносить сор из
избы. Тем самым оздоровление финансовой системы становилось еще менее
вероятным. Конфликт требовал третьей силы, и она пришла: жесткая критика
результатов первого года реформы заставила вмешаться в конфликт самого
президента. События, впрочем, развивались по нарастающей.
Проба сил "объектов президентской объективности" прошла еще в конце января,
когда на заседании правительственной комиссии по кредитам встретились "вторые
составы команд" — Александр Хандруев (ЦБР) versus Андрей Вавилов (Минфин).
На вялый выпад Минфина (надо бы Банку получше ограничивать рост денежной
массы) представитель ЦБ привел нокаутирующий аргумент: из всех кредитов,
выданных Центробанком, только 14% он давал по собственной инициативе, большую
же часть кредитов потребовал и получил бюджет. С учетом этих кредитов
реальный дефицит бюджета в 1992 году составил не 5% ВВП (как отчитался
Минфин), а около 28%. Отвечая представителю Минфина, Александр Хандруев в
принципе согласился с предложением увеличить ставку по централизованным
кредитам, но предложил применить ее прежде всего к бюджетным кредитам, чем и
завершил дискуссию.
Второй раунд состоялся 10 февраля на заседании парламентского Комитета по
промышленной политике и энергетике. Обсуждение основного вопроса, волнующего
собравшихся (о судьбе потенциальных банкротов после 1 марта), было несколько
завуалировано более общей формулировкой — "о структурной политике
правительства". Стороны выставили сильнейшие составы: "в красном углу ринга"
— Виктор Геращенко, в "синем" — Андрей Нечаев.
"Синие" пытались доказать комитету, что мудрая структурная политика
Минэкономики не реализовалось только потому, что Банк раздавал деньги
предприятиям бессистемно, поддерживал неэффективные производства, не дав
таким образом санировать "должников" и сконцентрировать ресурсы на
эффективных направлениях.
Центробанк добавил к своим аргументам из первого раунда следующий: в течение
всего года он так и не получил от исполнительных структур четкой программы —
кому кредиты давать, а кому нет. Напомнив, что в странах Восточной Европы
правительство начало реформы с составления запретительных (для кредитования)
списков предприятий, представитель Центробанка припомнил то определение
приоритетов структурной политики, которым к концу года его вооружил
Минэкономики. Среди народнохозяйственных приоритетов Андрей Нечаев назвал
тогда всего ничего: только топливно-энергетический, аграрно-промышленный,
военно-промышленный комплексы, а также социальную сферу в целом. И все.
Кроме того, Виктор Геращенко изложил свою, хорошо известную читателям Ъ,
позицию: выход из стагфляции (спад производства на фоне инфляции) экономики
должен лежать не через банкротства, а через умеренное, но именно умеренное
инфляционное оживление. Тот факт, что в 1992 году при росте оптовых цен в
34 раза кредитные вложения в производство выросли в 11,6 раза, представители
ЦБР интерпретировали как достаточно жесткую кредитную политику, с одной
стороны стимулирующую экономию средств и структурную переориентацию
производства, с другой — не дающую производству остановиться совсем.
Андрей Нечаев, который еще не успел оправиться от резкой критики президента в
адрес отчета его министерства по структурной политике, получил еще одну не
очень лестную оценку. В беседе с корреспондентом Ъ председатель Комитета по
промышленной политике и энергетике Альвин Еремин сказал по поводу выступления
Нечаева буквально следующее: "Никакой промышленной политики мы не услышали".
Итог подвел присутствовавший на заседании Виктор Черномырдин. Он высказался в
том духе, что предприятия надо кредитовать, ибо сегодня они не виноваты в
том, что залезли в долги.
Третий раунд состоялся 11 февраля на заседании Совмина под председательством
президента. Правительство выставило против Виктора Геращенко оппонентов из
"более тяжелой весовой категории". Вместо планировавшегося выступления Андрея
Нечаева слово для презентации финансового плана реформ на 1993 год взял
первый вице-премьер Владимир Шумейко, а затем выступил и главный
правительственный финансист — вице-премьер Борис Федоров. В результате
дискуссии правительству удалось одержать победу "по очкам". Совмин формально
согласился с вариантом "жесткого финансового оздоровления", предполагающим в
1993 году удержать темпы прироста денежной массы на уровне 5-7% в месяц ценой
спада производства еще на 20% и 10-миллионной безработицы. В ответ на это
эксперты Центробанка представили расчет, согласно которому, если
правительство продолжит залезать в кредитные ресурсы ЦБР как в свой карман,
темпы роста денежной массы в 1-м квартале составят не меньше 30% в месяц, а
ее наличная составляющая к концу квартала может вырасти в 2,5 раза.
В результате Виктор Черномырдин потребовал от Минфина и Минэкономики (оценив
их прошлые заслуги словами "нельзя так работать") в кратчайшие сроки создать
рабочую группу по рассмотрению заявок предприятий на предоставление
инвестиционных и льготных кредитов и по выработке четких критериев
кредитования предприятий. Минфину поручено также представить пределы
поквартального кредитования Центробанком бюджетного дефицита и
правительственных программ. В распоряжении премьера особо отмечено, что
кредиты должны браться строго на возвратной основе.
Кроме того, в тот же день Альвин Еремин передал премьер-министру и президенту
решение Комитета по промышленной политике, в котором комитет требует от
правительства разработки адресной программы поддержки предпринимательства и
стабилизации промышленного производства. В частности, Альвин Еремин
проинформировал корреспондента Ъ о том, что его комитет намерен добиться от
правительства утверждения программы финансирования приоритетных отраслей
промышленности. К заявлениям представителей Комитета по промышленной политике
присоединился в беседе с корреспондентом Ъ главный экономический советник
Российского союза промышленников и предпринимателей Игорь Погосов. Он
отметил, что "промышленники" вовсе не настаивают на "сплошном" кредитовании и
готовы примириться с более жесткими финансовыми ограничениями, однако больше
всего они опасаются "крутого зажима денежной массы" и рецидива кризиса
неплатежей.
В результате, по мнению экспертов Ъ, по итогам "трех раундов" перевес
оказался на стороне банковской команды.
Центробанк добился того, чего хотел: Минэкономики и Минфин теперь вынуждены
"сами себя высечь", то есть, во-первых, ограничить свои расходы, а во-вторых,
полностью взять на себя ответственность за масштабы кредитных вливаний в
экономику и весьма вероятные отступления от первоначально утвержденных смет.
Что же касается макрофинансовых последствий состоявшихся дискуссии, то
эксперты Ъ уже неоднократно отмечали, что, по их мнению, реализовать "жесткий
вариант" в нынешних экономических, социальных и политических условиях не
сможет ни одно правительство. Большой успех можно будет констатировать даже в
том случае, если темп роста денежной массы удастся удержать на уровне 20% в
месяц, что в терминологии Совмина будет означать реализацию "мягкого"
финансового варианта.
Вместе с тем адресное кредитование принципиально изменит характер карты
деловой активности, в том числе и для коммерческих структур. Не исключено,
что она приобретет характер "очагового цветения в местах интенсивного
полива". Общий вектор правительственного и банковского протекционизма будет
вероятнее всего направлен на рестрикцию прибыли "неорганизованных" участников
ВЭС и на создание кредитно-налоговых каникул в области реализации
инвестиционных проектов, особенно в случае, если в них будет вовлечен (хотя
бы на паях) иностранный капитал.
НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО, МАРИНА Ъ-ШПАГИНА