Совсем и навсегда

У Сени Кузнецова из подмосковного поселка Авсюнино медуллобластома мозжечка — раковая опухоль в голове. Два года назад делали операцию и целую вереницу курсов химиотерапии. Болезнь отступила, но теперь вернулась. Опять понадобилась химия, а после нее главное — протонная терапия: нужно начисто уничтожить оставшиеся раковые клетки, чтобы никогда больше не смогли размножиться и превратиться в опухоль. Беда в том, что цена протонной терапии равняется доходу семьи Кузнецовых за 33 года.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

При первой возможности Сеня ведет маму на станцию. Они сидят на перроне и смотрят на поезда. Сеня очень любит поезда и оживленно комментирует их движение.

— Ту-ту, ту-ту, бж-ж, тыдык-тыдык — и вот в таком духе нечленораздельный лепет.

Доктор предупреждала, что так будет. Пока росла медуллобластома, пока ее удаляли, Сеня потерял даже те речевые навыки, которые развились у него к двум годам, к началу болезни. Доктор предупреждала, что так будет. Попробуйте-ка членораздельно говорить, если вам все время ковыряются в мозгу физически и химически.

С другой стороны, доктор и обнадеживала. Говорила, что, как только лечение закончится, речь у Сени начнет восстанавливаться. И вот лечение практически закончилось. Опухоли уже нет, ее почти совсем вытравили химическими препаратами — остались только отдельные, но очень опасные клетки. Предстоит перетерпеть протонную терапию и найти на нее не укладывающуюся в голове сумму денег.

И уже теперь Сениной маме Елене хочется видеть, как к сыну возвращается речь.

— Ту-ту, ту-ту, бжж, тыдык-тыдык…

— Я же вижу, что он соображает,— говорит Елена.— Я же слышу, что он рассказывает, чем отличается товарный поезд от электрички. То есть, конечно, большинство людей не понимают его лепет — а я уже понимаю, и с каждым днем лепет становится все яснее. Раньше он молчал, а теперь, смотрите, болтает.

Все свободное время дома Сеня тоже играет в поезда. У него есть много вагончиков и паровозиков, которые соединяются друг с другом на магнитах. Сеня формирует железнодорожные составы, ведет их, работает одновременно машинистом и диспетчером, а если случается авария, то еще и спасателем, и ремонтником. И все время потешно лепечет над своим железнодорожным хозяйством.

Обычные люди, услышав этот лепет, не разобрали бы, о чем речь, но Елена разбирает. Вот он рассказывает, что поезда случайно пошли встречными путями и столкнулись. И чтобы разобрать аварию, понадобится подъемный кран. Сеня вскакивает, бежит к ящику с игрушками. Малыша немного заносит по дороге, потому что опухоль повлияла не только на речевые навыки, но и на двигательные.

Мальчик роется в ящике и выуживает из него машинку — подъемный кран. А мама радуется, что правильно, значит, поняла лепет сына. И, значит, правда — речь возвращается.

А недавно Сеня ехал на настоящем поезде. Далеко ехал, в Петербург, и это было счастье. А в Петербурге Сеня с мамой пошли в железнодорожный музей, и это тоже было такое счастье, что не выразишь никаким лепетом. Мальчик облазил все старинные и современные вагоны и локомотивы, подергал все рычаги в каждом паровозе, попереключал все доступные семафоры и стрелки. Это была такая прекрасная поездка, что в конце Сеня безропотно согласился посетить еще и клинику, куда привезла его мама. Там мальчик стоически выдержал все уколы и манипуляции, которым подвергали его врачи. Паровозы в железнодорожном музее того стоили. Неужели вы бы не потерпели несколько уколов и несколько минут МРТ ради того, чтобы полазить по паровозам и подергать за рычаги?

Конечно, вы бы потерпели! Вот и Сеня терпел, так что даже врачи удивлялись его терпению.

Что сказали врачи по итогам обследования, Сеня не слушал. Они говорили не про паровозы, не про вагоны и не про стрелки, поэтому Сене было неинтересно. Слушала только мама.

А врачи сказали, что при помощи их протонной терапии можно уверенно уничтожить остатки опухоли, самые последние-распоследние раковые клетки, которые опасны тем, что могут опять размножиться. Врачи сказали, что могут вылечить Сеню совсем, навсегда, наверняка. А еще они сказали, что цена этого лечения равняется маминым доходам за 33 года.

Но это было не про паровозы, и Сеня не слушал.

Инна Кравченко, Московская область