Рубеж для всех
Дмитрий Тренин о том, что значит победа Трампа для США, России и мира
Дмитрий Тренин
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Дмитрий Тренин
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Выборы 2024 года — рубежные для США. Внушительная победа на них Дональда Трампа означает в первом приближении, что по важнейшим проблемам, волнующим американских избирателей,— экономике и иммиграции — его позиции показались гражданам более убедительными, чем то, что предлагала Камала Харрис. Кроме того, эта победа свидетельствует, что американцы, выбирая главу государства, отдали предпочтение очевидно более сильной личности. Наконец, предстоящее возвращение Трампа в Белый дом означает провал колоссальных пропагандистских усилий Демократической партии, выставлявшей республиканского кандидата уголовником, фашистом и агентом Кремля.
Во втором приближении победа Трампа — это сильный удар по леволиберальной повестке глобалистских сил политического Запада в целом. Правые национально ориентированные силы в Европе — как правящие (Венгрия), так и оппозиционные (Франция, Германия) — получили мощного союзника. Это, конечно, не конец либерал-глобализма, но как минимум его временный вынужденный откат. Что касается пресловутого глубинного государства, то оно, оказавшись не в силах предотвратить победу Трампа на выборах, теперь вынуждено будет душить его в своих объятиях. США вступают в период политической неопределенности, но одновременно бесспорный характер триумфа Трампа резко снижает вероятность уличных беспорядков и массового насилия.
В третьем приближении переход Белого дома и как минимум одной палаты Конгресса (Сената) под контроль республиканцев означает ужесточение внешнеполитического курса Вашингтона по отношению к союзникам США. Тенденция к перекладыванию бремени военных расходов и финансовых затрат в поддержку «интересов свободного мира» от США к союзникам наметилась еще в первую четырехлетку Трампа и не прерывалась при Джо Байдене. Несмотря на страхи атлантистов, НАТО вряд ли упразднят, но этот альянс будет обходиться европейцам существенно дороже. Азиатским союзникам также будет предложено больше вкладываться в противостояние с Китаем, которое также началось при Трампе-45 и станет более интенсивным при 47-м президенте США. На Ближнем Востоке, напротив, США будут активнее и откровеннее поддерживать Израиль, уже не прикрывая эту поддержку отдельными критическими замечаниями.
Страны, которые США считают источниками угроз для своего положения мирового гегемона, станут объектами давления со стороны администрации Трампа. Прежде всего, это относится к Китаю, а также к Ирану. Пекин столкнется с усилением противодействия со стороны Вашингтона экономическому и особенно технологическому развитию КНР, а также с укреплением системы американских военно-политических союзов. Вашингтон будет активнее заставлять европейских союзников — вопреки их интересам и желанию — присоединяться к кампании экономического давления на Китай. Усиление давления — как непосредственного, так и через расширение поддержки Израиля — ожидает и Иран.
Дональд Трамп известен своими заявлениями относительно опасности третьей мировой войны и готовности «за 24 часа» положить конец войне на Украине. Осознание опасности перерастания нынешнего опосредованного конфликта между Западом и Россией в непосредственное столкновение — позитивный элемент предвыборной риторики Трампа. Политика эскалации войны, которую проводила администрация Байдена-Харрис, вела именно к такому столкновению, чреватому ядерной войной. Что же касается готовности положить конец войне, то надо понимать, что, во-первых, «за 24 часа» сделать это не получится и, во-вторых, «положить конец войне» означает не «остановить боевые действия», а решить те проблемы, которые к ним привели.
Если речь пойдет о прекращении военных действий по существующей линии боевого соприкосновения, то вряд ли такой подход будет серьезно воспринят в Москве. Такая «остановка войны» станет не более чем паузой, после которой конфликт разгорится с новой силой и, вероятно, с большей интенсивностью. Характер будущего украинского режима, военный и военно-экономический потенциал, а также военно-политический статус Украины имеют для России первостепенное значение. Кроме этого, необходимо учитывать новые территориальные реалии.
Трудно рассчитывать на то, что администрация Трампа согласится на предметный диалог по этим вопросам и тем более на учет коренных российских интересов. Если проявит готовность — диалог начнется, но даже в этом случае договоренность далеко не гарантирована. Отдельная тема — что может считаться удовлетворительными гарантиями в условиях, когда обе стороны совершенно не доверяют друг другу. Два «Минска» (соглашения 2014 и 2015 годов) были нарушены, третья попытка — парафированный в 2022 году «Стамбул» — была сорвана, так что четвертой вряд ли бывать. Единственная гарантия, на которую Россия может положиться,— это гарантия самой себе. Пока же хорошо то, что Трамп заявляет о стремлении сократить военную помощь Украине. Несмотря на вероятную частичную компенсацию поддержки Киева со стороны Европы, это стремление, если оно станет решением, приблизит мир.
