На сцену сошла «Лавина»
Премьера в театре «Шалом»
В Московском еврейском театре «Шалом» состоялась премьера спектакля «Лавина». Пьесу турецкого драматурга Тунджера Джюдженоглу поставила режиссер из Бурятии Сойжин Жамбалова. По мнению Марины Шимадиной, постановка получилась вполне интернациональной.
Фото: Коммерсантъ / Евгений Разумный / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Разумный / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Разумный / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Разумный / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Разумный / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Разумный / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Разумный / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Разумный / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Разумный / купить фото
Театр «Шалом» под руководством Олега Липовецкого называет себя еврейским театром для всех наций. Его афиша формируется по ценностным принципам — добрососедства, мира и толерантности. Здесь, например, идет спектакль «Тахир и Зухра» о мигрантах из Средней Азии, основанный на мотивах традиционного восточного эпоса. И «Лавина» отчасти продолжает эту репертуарную линию. Пьеса современного, недавно умершего турецкого драматурга Тунджера Джюдженоглу кажется пересказом какой-то древней легенды — уж очень экзотичны обстоятельства.
Маленькое селение высоко в горах живет в постоянном страхе схода лавины. Местные жители считают, что катастрофу может вызвать любой громкий звук, поэтому девять месяцев в году здесь запрещено петь, кричать, смеяться и даже громко разговаривать. Рожать позволено лишь в безопасные летние месяцы, иначе крик младенца может погубить деревню. Поэтому брачную жизнь молодоженов тут строго регулируют старейшины. Но если что-то идет не так, вздумавшую не вовремя рожать женщину могут закопать в могилу живьем — так велит закон. И тут жутковатая сказка начинает походить на антиутопию.
«Лавину» в переводе Елены Огановой уже ставили в региональных театрах, но впервые она добралась до столицы. Премьера стала московским дебютом и для Сойжин Жамбаловой — молодого, но уже известного режиссера, чьи спектакли неоднократно участвовали во всероссийских фестивалях и получали премии, в том числе и «Золотую маску». Жамбалова умеет превращать любой материал, будь то детская сказка «Эмгээ. Бабушка» в ее родном Бурятском театре драмы им. Хоца Намсараева или жесткая подростковая «Калечина-Малечина» по повести Евгении Некрасовой в Няганском ТЮЗе, в насыщенные, метафоричные и глубокие зрелища, соединяя в них фольклорное, мифологическое и современное начало.
Вот и из пьесы Тунджера Джюдженоглу, довольно прямолинейной, мелодраматичной и бытовой по своему языку, она извлекла, кажется, максимум возможностей и смыслов, обнажив ее притчевую основу. Вместе с художницей Натали-Кейт Пангилинан они поместили над игровой площадкой острые сосульки-сталактиты как знак постоянной угрозы. Нависают они и над кроваткой для младенца, чья жизнь оказывается в опасности еще до его появления на свет. Композитор Дахалэ Жамбалов создал для спектакля минималистичный и тревожный саундтрек, а хореограф Мария Сиукаева разбавила драматические сцены выразительными пластическими этюдами: тут всплывают картины из прошлого и различные «скелеты в шкафах», добавляя действию поэтический объем.
В постановке нет никакого специфически турецкого или другого национального колорита — это история универсальная. И она, конечно, не про горы и лавины, которые, как предупреждают в программке, в реальности не может вызвать человеческий голос, а про страх, съедающий душу. Непонятно, чего больше боятся родственники беременной девушки, спеша донести о преждевременных родах,— угрозы их собственной жизни или наказания за невыполнение правил. В какой-то момент их рты заматывают бинтами и рисуют на них кривые улыбки — очень красноречивая метафора.
Привычка беспрекословно подчиняться законам, даже самым варварским и нелепым, удобна тем, что снимает всякую личную ответственность и с тех, кто отдает зверские приказы (глава общины — Дмитрий Цурский), и с тех, кто их выполняет (повитуха — Алина Исхакова). Выученная беспомощность сковывает движения и лишает голоса, поэтому здесь стараются говорить и даже ссориться шепотом и живут будто вполсилы. Ею отравлено и старшее поколение семьи, многое пережившее на своем веку (Григорий Каганович и Светлана Свибильская), и среднее (Вероника Патмалникс и Дмитрий Уросов), которое смертельно боится еще и осуждения односельчан, вот этого вечного «что люди скажут». «Самые жестокие законы все равно для счастья людей»,— повторяет опытная и со всем смирившаяся бабушка. И только трогательные и наивные молодые влюбленные (для недавно принятых в труппу Александры Ахметзяновой и Федора Бычкова это удачный дебют) еще готовы бороться за свое счастье. Но если пьеса заканчивается утешительным хеппи-эндом, Сойжин Жамбалова оставляет финал открытым. Зрители сполна ощутят грохот приближающейся лавины, но и услышат обнадеживающую весеннюю капель — ведь до оттепели в спектакле остается всего один день.