В титрах не значится

В титрах не значится

Телевизионная реклама — продукт массового потребления. Тем не менее, несмотря на короткую эфирную жизнь — два-три месяца от силы, наиболее яркие рекламные ролики запоминаются надолго, в том числе аудиторией, далекой от рекламного бизнеса. Чего нельзя сказать об их авторах, которых знают только специалисты. Пусть даже знают очень хорошо — как, например, режиссера Ярослава Чеважевского.

По большому счету, карьера Ярослава Чеважевского началась в 1990 году, когда он впервые оказался на телевидении.
       Телевидение в нашей стране всегда было закрытой организацией. Как вы туда попали?
       — Случайно. Меня один раз на телевидение привели, а дальше я сам попробовал. Попав туда в первый раз, я сразу понял, что уйду оттуда только через свой труп. Не знаю, как сейчас, но тогда телевидение было таким блатным местом, и чтобы пойти туда работать, надо было быть чьим-то сыном, дочерью, племянником или в крайнем случае знакомым. Я в этот список не попадал. У меня мама работала инженером, и ей приходилось много вкалывать, поскольку нас было двое сыновей, а она была одна. Она не стыдно зарабатывала, но семья все равно постоянно в долгах была. Я вечно в школьных брюках ходил... У меня их было двое: школьные брюки и школьные брюки с того года еще. Об институте речи не шло — какой, на фиг, институт, когда четыре двойки в году! Я походил на какие-то занятия якобы для поступления. Бросил. Я был двоечник и учиться не хотел. И в армию не хотел. А поскольку везде военный учет был, пришлось идти работать к знакомым, на завод. Так что до того, как попасть на телевидение, я слесарем работал. Носил тяжелые предметы, занимался сваркой... Ну, естественно, получалось у меня это плохо, а лучше делать это мне не хотелось...
       

А чего хотелось вообще?

       — Ничего не хотелось. Хотя, знаете, в 22 года у меня проблема была серьезная: у меня мама зарабатывала больше, чем я. И поэтому я мыл полы дома, в магазин ходил, пыль вытирал и всякое такое... Мне не нравилось. Мне очень хотелось зарабатывать больше, чем мама. Хотелось абстрактно зарабатывать деньги — это великая мечта русского человека о халявном счастье: шел по полю, копнул лопатой, грянул гром, сгустились тучи, и заблестели в земле червонцы.
       

Удалось?

       — Нет. Хотя... На заводе я начал зарабатывать довольно прилично, и в какой-то момент стал получать больше мамы — и я тут же перестал мыть пол! Правда, когда я на телевидение ушел, на 120 руб. с зарплаты в 500, я опять начал мыть пол и вытирать пыль. Когда меня в первый раз взяли на работу — администратором на третьем канале — мне вообще зарплату не платили. Я в программе "Московский телетайп" подходил к "бешеному" телефону. На него звонили горожане, и я, как мог, отвечал на их звонки — что знал, то рассказывал... А потом меня взяли на канал "2х2" администратором, но уже с зарплатой.
       Я стал ассистентом режиссера: перестал носить бумажки и начал носить кассеты. Там был режиссер — фамилию называть не буду, обидится — у него мама на телевидении большим человеком была. Так вот, он очень ленивый был — даже разговаривал так вальяжно, медленно... Ему и на съемки лень ездить было. Поэтому на съемки начал ездить я. Снимал что-то вроде рекламы автобусов "пазик". За это режиссер мне приплачивал из своей зарплаты процентов десять; я купил себе кожаную куртку и перешел с "Пегаса" на "Магну" (марки сигарет.— "Деньги"). И за это меня выгнали — выпускающий редактор начал мне завидовать. Но я не ушел с телевидения, а еще с полгода в фойе телецентра лапшичкой торговал, йогуртами всякими. Быстро разорился, потому что йогурты любил есть сам. И вообще, у меня с коммерцией ерунда полная. Я "крутиться" никогда не умел. Когда-то у меня был партнер, он хотел наживать деньги, а я хотел их зарабатывать. Мы расстались.
       

Наживать и зарабатывать — в чем разница?

       — Что-то взять в одном месте и продать в другом, и чтобы разница прилипла — это называется "нажить денег". Он до сих пор наживает деньги. А я их зарабатываю.
       Несмотря на неудавшуюся карьеру администратора и коммерческие неудачи, Чеважевский с телевидения так и не ушел.
       — Потом меня позвали назад в тот же телеканал "2х2" делать программу частных объявлений,— продолжает Ярослав.— Я получал процентов 20 от прибыли программы. Я выпросил у руководства возможность в конце передачи писать в титрах: "Мы снимаем рекламные ролики". Что это такое, я не совсем представлял в тот момент, поэтому ролики были, знаете, такие: сверху доллар летает, снизу рубль, а посередине бегущая строка: "'Союзконтракт' предлагает со склада в Москве..." Тогда снимать рекламу никто не умел. И сейчас, конечно, на это смешно смотреть. Но я считал себя невероятно крутым режиссером. Позже мне кто-то посоветовал поступить во ВГИК, чтобы чему-то поучиться. Я над ним посмеялся — мол, и сам преподавать могу. Так что многому я учился прямо в процессе работы.
       Так или иначе, начались какие-то съемки, а потом я раскрутился и однажды вышел из бухгалтерии с огромным мешком денег — получил зарплату, которая превышала зарплату всего телеканала. По дороге наш гендиректор меня увидел и спросил: "А что это у тебя в руках, Ярослав?" А я ему отвечаю: "Это моя зарплата". Он немного подумал... и уволил меня. Сказал, что я разлагаю людей. И наверное, так оно и было. Я этого человека очень не любил и не люблю до сих пор, но на прощанье он мне одну мудрую вещь сказал, которая мне очень понравилась: "Работай, и бабки тебя догонят". Это стало моим жизненным принципом. Я начал снимать. И было интересно: я учился коммуникациям с людьми, учился доводить дело до конца, учился не врать. И чем старше я становился, чем больше я приходил к какому-то признанию на этом рынке, тем интереснее было. Кроме того, за это хорошо платили...
       Свое отношение к деньгам Ярослав выразил фразой "Больше одних штанов на себя не натянешь".
       — Я всегда к деньгам относился легко,— говорит он.— И изначально был транжирой. В казино играл — были старшие товарищи, которые меня этому учили, а я с удовольствием учился, считая, что это круто. И вообще до 1998 года было ощущение, что привалило бабла, и этот поток никогда не закончится. А во время кризиса я вдруг потерял все деньги. Причем к тому времени со мной уже работала команда людей, за которых я нес ответственность. Кстати, чего я никогда не боялся, так это ответственности.
       

В каком состоянии был рекламный бизнес к 1998 году?

       — В состоянии радостного гниения. Как любой бизнес на тот момент. Государство было своеобразное, странное, всем было весело, и все радостно швыряли деньги вокруг себя. Я был молодым, мне было куда расти в профессии, которой я занимался.
       

Правда ли, что в этом бизнесе тогда было легче выжить?

       — Нет. Было очень тяжело. Работы не было никакой. Кроме Procter&Gamble, целый год никто ничего не снимал. Но мне повезло. Так получилось, что я и еще одна компания получили эксклюзив у Procter&Gamble. Все остальные рекламные конторы дружили против нас, создавали какие-то против нас коалиции...
       

По-вашему, дело в везении?

       — Ну... Поскольку я был непрофессионал и технологии у меня были "неправильные", я стоил дешевле в тот момент. У меня в компании, например, были люди, взращенные внутри нее, которые по сравнению с профессионалами, нанятыми со стороны, получали не очень большие деньги. Кроме того, у меня никогда не было второго режиссера, и продюсера как такового не было — на эту работу как-то моей энергии хватало. Словом, стоили мы недорого. Благодаря этому я и выжил.
       

Режиссер Чеважевский лукавит. Выжил он не только благодаря дешевизне своих услуг, а еще и потому, что его ролики запоминались. Многие из них помнят до сих пор — взять хотя бы рекламу напитка "Херши-кола" с Сидоровым. Еще была реклама "Билайн" с автослесарем ("Велком!"), "Фруктовый сад" ("А я помидор...") и прочее. Свое отношение к тому, как эволюционировал рекламный бизнес за 15 лет существования в нашей стране, Чеважевский формулирует так:
       — Сегодня реклама стала очень внятной: теперь людям нужно торговать, а не развлекать. Раньше было интересно доказывать, что даже при наличии какого-то банального сценария можно сделать по-своему, причем хорошо. Сейчас творческих моментов в рекламе все меньше и меньше. Мне стало скучно. Все превращается в сложное зарабатывание денег. Уровень конкуренции очень высок. Теперь это тяжелые деньги, уровнем доходов, который был до 1998 года, уже не пахнет. Но это моя работа. Я больше ничего не умею. Мне это интересно, но хочется чего-то еще.
       

Снимать кино?

       — Я кино начал снимать потому, что очень многому научился в рекламе, но не остановился внутри, а перерос ее. А опыт очень пригодился. Например, для того, чтобы снять авторское кино, а не продюсерское. Я ведь пошел снимать кино как недовольный зритель. Мы еще не успели превратить это в индустрию, а уже погрязли в штампах, причем чужих; делаем мы их плохо и дешево. Сценарии, которые мне до сих пор присылали, все как один начинались словами: "'Уазик' ОМОНа застрял в грязи..." Я их закрывал не читая. Ментами, бандитами, казино, гонками на машинах, отрубленными руками, ногами, убитыми людьми я не смогу никого удивить. И что-то новое сказать не смогу. Зарабатывать этим я не хочу. И вот однажды я понял, что кризис в кинематографе — это кризис историй. Не о чем снимать! Когда я это осознал, я начал сам сочинять и рассказывать истории. Спустя год мне позвонил продюсер и сказал: "Ярик, а помнишь, ты такую историю рассказывал? Напишешь сценарий?" — и мы с тремя киевскими сценаристами написали сценарий. И его купили прямо сразу. Начали снимать кино. Но нам стали навязывать продюсерское кино в плохом понимании этого слова, когда говорят: "Идея хорошая, но давай уберем вот это, вот это, это и это". И в результате ничего не остается.
       

Почему "уберем"? Боятся, что это не продастся?

       — Просто каждый продюсер в нашей стране, который снял хотя бы один фильм, уже считает себя очень понимающим в кино человеком. А удобнее всего идти по проторенной дороге: получился сериал "Менты" — давайте снимать пять штук подряд. Или копируется "в ноль" какой-то западный сюжет. Я же понял, что людям может быть интересно кино авторское. Но не в смысле "некоммерческое" — такого снять я уже не смогу: слишком долго я проработал в рекламе. Кроме того, я обязан зарабатывать людям деньги, коль скоро они вкладывают в меня свои финансы.
       В последний год Чеважевский отошел от съемок рекламы — в эфире только ролики сока "Моя семья", с девочкой, у которой закончилось детство. Большую часть высвободившегося времени Ярослав посвятил своему первому фильму, съемки которого закончил месяц назад. На вопрос, для кого он снимает кино, режиссер отвечает:
       — Для людей. Я как недовольный зритель попытался сформулировать, для чего я иду в кино. Ответ простой: ради того, чтобы полтора часа мне было интересно.
       

То есть для себя?

       — Ни в коем случае. Я снял кино для очень многих людей, и они не все такие, как я. А когда ты делаешь что-то для других, надо забыть о себе, о близких, друзьях, родственниках. А думать как раз о тех людях, которым ничто, кроме этого кино, о тебе не расскажет. Когда ты за что-то берешься, надо, чтобы из этого был прок. Знаете, я каждый день думаю о смерти. Потому что каждый день — новый, и надо максимально его использовать, чтобы оставить что-то после себя. Не скажу же я своим внукам: вот ваш дедушка — знаменитый режиссер рекламных роликов. Лучше тогда сад вырастить. Или дом построить. А я очень много лет прожил зря. Очень много вещей сделал зря. И когда-то я должен делать выводы — мне 38 лет. У меня есть знакомые буддисты, которые будут жить вечно в разных воплощениях; я знаю людей, которые стремятся кто в рай, кто в ад. А я неверующий — у меня не так много времени. Поэтому надо понимать, ради чего все это.
       

А когда снимаете кино, есть ощущение, что все не зря?

       — Во-первых, это очень тяжелая и сложная работа. Мне нравится приходить домой уставшим и думать, что свой ужин я заслужил. Кроме того, вот вы бы хотели слетать в космос? Вот и я бы хотел. Хотя страшно — мрак. И по Луне походить хотел бы. Это интересно. И вдруг такая возможность! Что-то рассказать и осознать по-настоящему. И это творческий процесс в чистом виде: каждый участник вносит что-то свое, сценарий переписывается до последнего дня, постоянно рождается что-то новое. В кино это было особенно интересно, потому что у меня в "Куке" снялись отличные артисты: Дина Корзун, Андрей Ильин, Паша Деревянко, Юра Колокольников, Саша Половцев, Дмитрий Дюжев, Ирина Купченко, Юрий Беляев, Марина Голуб...
       

Ничего себе команда...

       — А потому, что сценарий хороший. Иначе я на свое первое кино никогда бы не нашел таких хороших артистов. Но у меня был сценарий не про отрезанные ноги, а про человеческие отношения. Про разное. Социалка, конечно, вылезает — от нее никуда не денешься. Уже отсняв кино, я понял, например, такую вещь: у меня в кино все герои — очень одинокие люди. Я об этом не думал, клянусь. Вместе с тем и такая классная вещь получилась: тебе может быть очень грустно, а человеку, который через стол от тебя сидит, может быть весело. И каждый живет своей жизнью, но между ними получается некая химия. Из-за этого в фильме много комедийных моментов. По сценарию происходит драма, а где-то рядом, на втором плане,— комедия. Не знаю, что дальше получится, но я думаю, что доволен. Если исходить из теории "работай, и бабки тебя догонят", я все правильно сделал. В марте посмотрим, какой я режиссер. Будем надеяться, что хороший...
       

Оглядываясь назад, вы считаете, вам повезло или вы всего добились своими усилиями?

       — Каждому человеку когда-нибудь везет — невозможно прожить всю жизнь неудачником. Вопрос в следующем: в момент везения и удачи оторвал ты зад от стула или не оторвал. Если нет — не грянет гром, и не заблестят в земле червонцы.
       
ОЛЬГА БЕЛИКОВА