На прошлой неделе Михаил Фрадков заявил, что незаконная миграция угрожает безопасности страны. "Власть" решила проявить бдительность и поинтересовалась у читателей, не мигранты ли они.
Иосиф Кобзон, председатель комитета Госдумы по культуре, народный артист СССР. Я с Украины, а в 1991 году благодаря горе-революционерам оказался за пределами свой родины. С такой проблемой столкнулись миллионы человек, и нас никто не спрашивал. Для меня Москва — родной город, здесь родились дети и внуки, похоронена мать, поэтому я не считаю себя мигрантом.
Виктор Кресс, губернатор Томской области. Родился я в Костромской области, а потом родители, русские немцы, перевезли меня годовалого в Сибирь. Сейчас МЭРТ говорит о том, что необходимо привлекать высококвалифицированные кадры, но наша область нуждается в рабочих низкой квалификации. Скоро дойдет до того, что бетон месить некому будет — местные на такую работу не идут.
Александр Гончарук, президент АФК "Система". Из Севастополя, а в Москве живу с 1987 года. Севастополь — очень душевный город, но меня туда не тянет. Проблема миграции в том, что она не упорядочена, и это может привести к печальным последствиям, как в Европе. И я согласен, что надо отбирать квалифицированные кадры.
Леонид Драчевский, заместитель председателя правления РАО "ЕЭС России". Я из Алма-Аты, там окончил школу, но в вуз поступил в Москве. Тут я всегда ощущал себя комфортно, но мне неприятно, когда я слышу, что наших соотечественников называют мигрантами. Если кто-то начинает кичиться тем, что он родился в столице, значит, этому человеку гордиться больше нечем.
Андрей Ананов, президент компании "Русское ювелирное искусство". С Литейного проспекта в Петербурге. Несколько поколений нашей семьи родилось в Питере. Власть должна упростить законы въезда и оформления регистрации, но только тем, кто едет работать, а не воровать. Когда я строил дачу, то нанять местных хороших строителей не удалось, пришлось брать белорусов и украинцев. Когда строил новые помещения для мастерских, то я сделал регистрацию рабочим только благодаря связям, но пришлось строить для них общежитие.
Александр Роднянский, президент "СТС-медиа". Я киевлянин, в Москве живу менее пяти лет. Конечно, я испытываю ностальгические чувства к Киеву, но возвращаться обратно мне бы не хотелось — работать интереснее здесь. В нашей компании 80% сотрудников приехали либо из регионов, либо из бывших советских республик. А Москва, Нью-Йорк и Лондон — это такие города, где слово "мигрант" просто неуместно.
Владимир Рыжков, независимый депутат Госдумы. Я понаехал с Алтая, как Шукшин, Панкратов-Черный, Золотухин, Евдокимов и многие другие. Приехал в Москву, когда мне было 27 лет. После родного Алтая экология Москвы для жизни непригодна: воздух, задымленность, даже солнца почти не видно.
Владимир Платонов, председатель Мосгордумы. Я москвич, правда некоренной. А вот внучка — москвичка в третьем поколении. Люди, которые приезжают в столицу с мешком денег, должны понимать, что они простые жители, а не властители. А разыгрывать национальную карту опасно. Поэтому мы готовим законопроект, запрещающий СМИ указывать национальность подозреваемого или преступника.
Дмитрий Маркаров, первый вице-президент компании "Росгосстрах". Родился я в Костроме, детство провел на Северном Кавказе, потом 10 лет жил на Урале. В Москве обосновался только в 1988 году. Многие мигранты, проживающие в Москве, считают этот город своим, и это хорошо. Но когда приезжие лезут в чужой монастырь со своим уставом, это настораживает. Как бы не получилось у нас второй Франции.
Ваэль Арзуни, член совета директоров Арабского форума в Москве. Семнадцать лет назад я приехал на учебу в Россию из Ливана по договору между нашими странами. Из-за обострения ситуации на Ближнем Востоке пришлось сначала задержаться в Москве, а потом совсем остаться. Сейчас у меня есть гражданство РФ, и я даже считаю себя больше русским, чем ливанцем. Но меня беспокоит ситуация с иностранцами в Петербурге, а также новый праздник День национального единства, который в России некоторые понимают как день борьбы с мигрантами.
Владимир Каданников, председатель совета Национального торгового банка. Я из Нижнего Новгорода. Но когда начали строить в Тольятти завод, меня направили туда. Это было в 1967 году — тогда в Тольятти были все лимитчиками. И никто этого не стеснялся. Москвичам надо поучиться у тольяттинцев терпимости к мигрантам и лимитчикам.
Светлана Хоркина, чемпионка мира и Олимпийских игр по спортивной гимнастике. С Белгородчины. Приехала в Москву в начале 90-х, когда попала в сборную СССР. В сборной тогда москвичей практически не было, были белорусы, украинцы и жители Узбекистана. А так как меня никто никогда не называл лимитой и мигрантом, я никакого дискомфорта не испытывала. Хотя до сих пор не решила, хочу ли я становиться москвичкой.
Дмитрий Гаев, начальник Московского метрополитена. Я родился в Москве в районе проспекта Мира. Несмотря на то что папины корни уходят в Рязанскую губернию, а мама родом из Мытищ, я считаю себя коренным москвичом. Сейчас нельзя просто запретить мигрантов, но надо понять, нужны ли они нам. А для этого необходимо выглянуть в окно и подумать, кто будет убирать двор, если уйдут таджики и узбеки.
Юрий Кобаладзе, управляющий директор компании "Ренессанс Капитал". Я мигрант из Грузии. Но в Москве почти все мигранты. Не надо сейчас проводить никакой жесткой миграционной политики, город сам отсеет и выберет тех, кто ему нужен.
Михаил Швыдкой, руководитель Федерального агентства по культуре и кинематографии. Я из Киргизии, а приехал в Москву в десятимесячном возрасте, когда отца перевели служить в Московский военный округ. Но отметка "место рождения — Киргизская ССР" осталась на всю жизнь. Где бы я ни был, везде ко мне относились не как к москвичу, а как к киргизу. Впрочем, сами москвичи снобизмом не отличались. Они давно привыкли, что Москва — предел мечтаний всех русских, а потом и советских народов. Ведь еще Пушкин писал, что "в Москве не царь, а вся Россия".
Василий Дума, член совета Федерации. В Москву приехал из Сургута, а родился в Красноярском крае. Учился и работал на Украине, которую очень люблю. И многие меня называют русским хохлом.
Павел Бородин, госсекретарь Союза России и Белоруссии. Я родился в городе Шахунья Горьковской области, а работать посчастливилось в Якутии. Таких, как я, называли чуматарами. Но когда я приехал в Москву в начале 90-х, меня никто мигрантом не называл. Я не против мигрантов. Главное, чтобы они были не в ущерб коренным жителям.
Владимир Сорокин, писатель. Я раменский, хотя с девяти лет ездил учиться в Москву. В 1972 году я переехал в Москву, но теперь опять вернулся в Подмосковье. В этой Москве чувствую себя чужим, столица изменилась, теперь это жесткий перенаселенный мегаполис.
Алексей Митрофанов, депутат Госдумы. Родился в Москве, но родители приехали из Сталинграда. К проблемам мигрантов отношусь спокойно и предлагаю поступать по арабскому образцу. Нужно приглашать на работу только тех, кто не собирается здесь заводить семью и оставаться жить.
Борис Бурдаев, солист группы "Братья Грим". А мы все не местные. Большинство из Самары, барабанщик и клавишник — из Иркутска и Ставрополя. Когда я только приехал в Москву, мне казалось, что здесь все происходит быстрее, но потом я понял, что это не так. В Самаре пугают Москвой, в Москве — Лондоном, в Лондоне — Нью-Йорком, а там — Ираком, Ираном или той же Москвой. И все боятся.
Анзори Аксентьев, глава компании "XXI век". Я родился и вырос в Москве, в Лужниках. И считаю себя русским грузином, ведь мои предки еще в 1812 году сражались за русского царя. К сожалению, Ельцин, Шушкевич и Кравчук решили все изменить и родили слово "миграция". В США мигранты — это негры или арабы, которые приезжают жить на пособия, у нас же мигрантами стали обзывать братьев по Союзу, которые едут в Москву работать.
Адольф Шаевич, главный раввин России. Из Биробиджана. В 1972 году я приехал в Москву в надежде устроиться на работу и стать москвичом. Но в это время был массовый выезд из Союза, а я, когда ехал, об этом не знал и долго не мог найти работу. Сейчас в России проходной двор, поэтому надо создавать цивилизованную миграционную службу и наводить порядок с границами. Ведь от унизительных проверок и мытарств с получением регистрации страдают порядочные люди, а преступники вольготно себя чувствуют.
Вопрос недели / год назад*
 По наблюдениям наших фотокорреспондентов, почти половина чиновников уже в 17 часов покидают свои рабочие места. Василий Бочкарев, губернатор Пензенской области. Наверное, как и все губернаторы, в 23 часа. А когда начинал работать в этой должности, то уходил в час-два ночи. Но это было скорее от неопытности. Иосиф Кобзон, председатель комитета Госдумы по культуре, народный артист СССР. Если не врать, то раньше 23 часов домой не приезжаю. А уже дома час-полтора работаю с бумагами. Сеппо Ремес, член совета директоров РАО "ЕЭС России". В 21 час. Вечером стараюсь не засиживаться, но обязательно работаю в один из выходных. В Москве работают гораздо больше, чем в Европе, здесь стараются сделать карьеру. Виктор Ерофеев, писатель. В восемь утра. Хотя если ночь удачная, то могу закончить и в шесть. Я давно живу по нью-йоркскому времени, то есть с опозданием в восемь часов. Олег Сафонов, президент фондовой биржи РТС. Не позже 20.30. Я жаворонок, приезжаю в офис очень рано. Если не можешь организовать работу офиса так, чтобы хватало дня, значит, ты неважный менеджер. Михаил Сеславинский, руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. Как правило, уезжаю из офиса в половине девятого — в девять вечера. Но не домой, а на деловые встречи. Леонид Тягачев, глава Олимпийского комитета России. Поздно, домой приезжаю к двум часам ночи. А уезжаю на работу в семь утра. Валентин Степанков, заместитель министра природных ресурсов, бывший генпрокурор России. По-разному, ведь чиновник — это же работа творческая. Тут не всегда нужен график. Я стараюсь основную работу выполнить до 18 часов, чтобы не задерживать подчиненных. * Должности указаны на момент опроса |