Закон неочевидного действия
Сенаторы посчитали запрет чайлдфри излишним, но заслуживающим одобрения
Комитет Совета федерации по конституционному законодательству и госстроительству во вторник рекомендовал верхней палате одобрить закон о запрете пропаганды чайлдфри. В ходе обсуждения выяснилось, что у некоторых членов комитета, включая его председателя Андрея Клишаса, есть серьезные сомнения в целесообразности данного документа, но это не помешало сенаторам поддержать его почти единогласно.
Фото: Совет Федерации Федерального Собрания РФ
Фото: Совет Федерации Федерального Собрания РФ
Напомним, принятый Госдумой пакет из двух законов запрещает распространение в интернете, СМИ, кинофильмах и рекламе информации, пропагандирующей отказ от деторождения, а также устанавливает внесудебный порядок ее блокировки. Административная ответственность за это нарушение будет аналогична наказанию за гей-пропаганду: максимальные штрафы для граждан составят до 400 тыс. руб., для должностных лиц — до 800 тыс., для юридических лиц — до 5 млн руб.
«Вопрос относительного самого термина: речь идет о социальных сетях, я правильно поняла? — обратилась к представлявшей закон Наталье Кувшиновой сенатор Людмила Нарусова.— В социальных сетях люди сейчас переписываются. И если обычная жизненная ситуация: одна женщина сообщает подружке, что она забеременела, но муж — козел, пьяница и прочее, и она не хочет рожать и, наверное, будет делать аборт... Вот это что — пропаганда или нет?» Госпожа Кувшинова в ответ заметила, что термин «пропаганда» уже установлен в КоАП, но госпожа Нарусова парировала: «Не будет ли это вторжением в тайну переписки под видом войны с пропагандой? Это же не пропаганда, это сообщение».
«Пропаганда — это призывы к неопределенному кругу лиц совершать какие-то действия или воздержаться от их совершения. В вашем примере никаких призывов к неопределенному кругу лиц нет»,— терпеливо разъяснил коллеге Нарусовой председатель комитета Андрей Клишас. И заверил, что «частной жизни, переписки и конституционных прав» закон никак не касается и их правовое регулирование не меняет: «Поэтому такие вопросы здесь неуместны».
При этом господин Клишас признался, что сам он считает обсуждаемый закон «излишним правовым регулированием». «Но у нас (законопроект.— “Ъ”) подписали огромное количество депутатов Госдумы, Валентина Ивановна (спикер Совфеда Валентина Матвиенко.— “Ъ”) с группой сенаторов»,— выдвинул глава комитета новый аргумент в пользу закона. Он напомнил, что содержание документа вызвало «определенные вопросы», например, со стороны Русской православной церкви, но ее «озабоченность» по поводу распространения информации о монашеском образе жизни была снята благодаря принятой Госдумой поправке. «Будет противоречивая правоприменительная практика в любом случае, я думаю»,— подытожил Андрей Клишас.
«Извините, все, что связано с темой пропаганды отказа от деторождения,— здесь, к сожалению, государство в лице законодателя идет на поводу у РПЦ»,— не сдавалась Людмила Нарусова. «Да она (РПЦ. – “Ъ”) против была, против этого закона!» — перебил ее господин Клишас. «Я говорю вообще об этой тематике,— продолжала стоять на своем госпожа Нарусова.— На мой взгляд, не дело государства вмешиваться в постель своих граждан. Было сделано заявление на канале "Спас", я очень внимательно его смотрю: если на 20-й неделе женщина делает тест и у нее ребенок даун, то даже в этом случае она обязана рожать».
«Много тем, которыми вы недовольны, в том числе в РПЦ, но к обсуждаемому закону это отношения не имеет»,— попытался закрыть тему Андрей Клишас, однако коллегу Нарусову неожиданно поддержал сенатор Николай Федоров. «Я в какой-то степени разделяю озабоченность Людмилы Борисовны,— признался он.— Совсем необязательно было так реагировать на эту проблему, есть способы антипропаганды. Зная историю советского и российского доносительства… В сердцах женщина в общежитии, среди подруг может сказать: мужчины все козлы, извините, я не буду рожать и другим не рекомендую. Это подпадает? Формально — вполне, круг (неопределенный круг лиц.— “Ъ”)».
С бывшим министром юстиции Андрей Клишас спорить не стал, предложив взять правоприменительную практику «на максимальный контроль». После чего члены комитета почти единогласно рекомендовали закон к принятию, против проголосовала только Людмила Нарусова.