некролог
22 декабря, совсем незадолго до окончания года, посвященного Дмитрию Шостаковичу, скончалась его знаменитая ученица — композитор Галина Ивановна Уствольская. Ей было 87 лет.
Именно слова "ученица Шостаковича" действительно подчас помогали музыке Уствольской пробиваться на концертную сцену, подогревая общественный интерес к ней. Но как ни парадоксально, происходило это не в России, а в основном на Западе и в основном на протяжении последних лет десяти--пятнадцати. Более того, учиться у композитора Шостаковича ей и впрямь довелось самым буквальным образом — но стать его подражательницей, последовательницей или "преемницей" она не захотела. От любых влияний, от любой подражательности и даже от соблазнительной игры в духовную преемственность она открещивалась почти болезненно: "'Минимальная музыка', Шенберг, Веберн — все это почему-то надо ко мне приписывать... Пишут, что я от Веберна, что моя музыка имеет древнерусские корни, пишут про композиторов, фамилии которых я вообще не знаю... У меня есть мое творчество, моя музыка, только моя!"
Наедине со своим творчеством она и прожила большую часть жизни — жизни, в которой для композиторской биографии удивительно мало публичности. И вряд ли это целиком из-за того, что в свое время ее сосредоточенно-бескомпромиссное отношение к музыке стоило композитору крайне неодобрительного официального отношения. Ее имя появлялось на афишах все реже и реже (и одно время ее непопулярность граничила, пожалуй, с забвением). Замкнутость и затворничество в самом деле были для Галины Уствольской вещами гораздо более существенными и фундаментальными, чем реакция на опалу; в этом "монастыре собственного духа" ничего показного и рассчитанного на разогревание чьего-нибудь любопытства не было.
Родилась Галина Уствольская в 1919 году в Петрограде, где и прожила всю свою жизнь. Училась в консерватории по классу композиции — как раз у Дмитрия Шостаковича, затем осталась там же в аспирантуре. С начала 50-х много занималась преподаванием, состояла членом Союза композиторов, то есть по внешним признакам никакой антисоциальности не выказывала. Более того, на тот период пришлось то, что можно назвать большим общественным успехом: написанное ею крупное сочинение получило всевозможное признание вплоть до регулярного включения в программу торжественных концертов, открывавших сезон в Ленинградской филармонии. Увы, то раннее сочинение госпожи Уствольской, былина "Сон Степана Разина" для баса с оркестром, было примером крайне редкого в ее случае конформизма; другие ее произведения, созданные в те же годы (конец 40-х--начало 50-х), явно писались "в стол" — перспектива не только их исполнения, но и их издания поначалу смотрелась довольно сомнительной.
До сих пор не вполне ясно, какую именно роль в ее творческой судьбе сыграл Дмитрий Шостакович. С одной стороны, общеизвестно, что о музыке отзывался не просто с похвалой, а с неподдельным восторгом, сулил ей блестящую будущность и международную известность и даже позволял себе цитировать музыку ученицы в своих произведениях. С другой стороны, сама Галина Уствольская как-то обмолвилась, что на реальную поддержку своей музыки со стороны учителя в более поздние годы рассчитывать ей было сложно. Факт остается фактом, еще при жизни Дмитрия Шостаковича находившаяся в расцвете творческих способностей Галина Уствольская превратилась в композитора мало известного и редко исполняемого.
Интерес к ее музыке — аскетичной, загадочной, суровой и в то же время богатой экстремальными контрастами и крайностями — оживился лишь с 1980-х годов. Отечественную музыкальную жизнь в этом смысле сильно обогнала европейская, и лишь понемногу, на волне общего интереса к русскому авангарду и к отошедшим в тень персонам в музыке ХХ столетия ее имя наконец-то вернуло себе широкую известность. Безусловно, теперь эта ситуация вряд ли изменится, и вероятнее всего, даже станет нормой нарушение самого необычного пожелания Галины Уствольской: "Я прошу всех, кому дорого мое творчество, не делать его теоретического анализа".