Происходящая сейчас в Киргизии и ряде других стран бывшего СССР борьба между президентом и парламентом за расширение собственных полномочий — это не просто перетягивание одеяла власти между различными ее ветвями. Это скорее вопрос о степени зрелости демократии в этих странах.
После краха в 1991 году СССР и образования на его обломках независимых государств во многих из них было введено (по крайней мере на бумаге) четкое разделение полномочий между президентами и парламентами. Однако такая система власти на постсоветском пространстве не прижилась. Бывшие советские республики оказались к этому попросту не готовы. Их население тяготело к власти царя-батюшки — будь то первый секретарь ЦК или президент независимого государства. Поэтому уже спустя пару-тройку лет после обретения независимости постсоветские государства стали превращаться в президентские республики. Где-то это происходило тихо и мирно, а где-то сопровождалось грохотом танков и залпами орудий.
Переход всей полноты власти в руки президентов подпитывал тенденции к авторитаризму. В ряде стран СНГ это принимало уродливые формы. Вместо демократических выборов либо проводились срежиссированные референдумы о доверии вождю, либо происходило простое продление сроков правления президента. А в одной из стран — Туркмении — вопрос о власти был вообще решен кардинально: Туркменбаши сделал себя пожизненным лидером.
Положение "чем больше президентской власти, тем меньше демократии" становилось неписаным законом. Поэтому не случайно демократическая оппозиция в странах СНГ (там, где она еще оставалась) стала в качестве одного из главных требований выдвигать тезис о переходе к парламентской форме правления. Под этим лозунгом пришла к власти в 2005 году тогдашняя киргизская оппозиция. То же требование звучало в 2004 году на Майдане и годом раньше на площади перед президентским дворцом в Тбилиси.
Однако, придя к власти, лидеры демократических революций вдруг превращались в активных сторонников укрепления президентской власти и быстро забывали о своих прежних требованиях. Обоснование для этого найти было несложно: страна, мол, переживает трудный период реформ, для их успешного проведения требуется твердая рука, стало быть, президентская форма правления неизбежна.
Еще одним аргументом сторонников жесткой президентской власти является то, что эта форма правления вовсю применяется и на демократическом Западе. Впрочем, подобное сравнение явно хромает. В президентских республиках Запада власть главы государства обставлена, как правило, жесткими ограничителями, которые не дают ей скатиться к авторитаризму. В СНГ же этого практически нет.
Но главное даже не в этом. Реальное распределение власти между ее различными ветвями — это надежный способ избежать потрясений и безболезненно выйти из кризиса. В противном случае при малейших потрясениях под ударом всегда оказывается первое лицо. Как, к примеру, в Киргизии.