Первые 50 лет одиночества
Первая экранизация главного романа Маркеса
На Netflix вышла первая часть экранизации «Ста лет одиночества», которая дотошно следует букве романа, но отчасти упускает его фантазийный дух.
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Габриэль Гарсия Маркес не верил, что его главный роман можно удачно перенести на экран. В кино Маркес кое-что понимал: в юности был кинокритиком и учился в Италии в киношколе, позже работал сценаристом, а с 1986-го благодаря дружбе с Фиделем сам руководил киношколой на Кубе. С кино как медиумом у Маркеса были созависимые отношения: «Я не могу жить без кино, но и с ним не могу тоже. Судя по количеству предложений от продюсеров, кино питает ко мне те же чувства». Предложения ему делали Марлон Брандо (хотел экранизировать «Осень патриарха», которой также интересовался Куросава) и Фрэнсис Форд Коппола (положил глаз на «Генерала в своем лабиринте»), но дальше обмена любезностями дело не заходило. Известно, что «Сто лет одиночества» Маркес писал с оглядкой на кинематограф. Некоторые сюжеты книги, с его слов, когда-то были забракованы продюсерами как «нереалистичные» — мол, зрителям такое не понравится,— и писателем двигало желание заявить: дался вам этот реализм! У романа есть и чисто киношное влияние: его волшебно-сказочный жанр, тот самый реализм магический, отчасти вырос из юношеского восхищения Маркеса фильмом Витторио Де Сики «Чудо в Милане», где добрая фея помогает нищим.
При жизни Маркеса другие его романы экранизировались, а права на «Сто лет одиночества» он продавать отказывался. Но не запретил это сделать после своей смерти сыновьям Родриго и Гонсало, которые стали продюсерами долгожданного сериала и соблюли все ограничения: тут никакой отсебятины и Голливуда, съемки проходили на родине Маркеса в Колумбии и велись на испанском языке.
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Пуристы могут быть довольны, тут все по тексту, без глупостей: вот полковник Аурелиано Буэндиа (Клаудио Катаньо), прямо как настоящий, стоя у стены в ожидании расстрела, вспоминает далекий вечер, когда отец взял его с собой посмотреть на лед. А вот его отец и мать, Хосе Аркадио Буэндиа (Марко Гонсалес) и Урсула Игуаран (Сусана Моралес) сражаются на брачной постели из-за нежелания Урсулы рожать детей: девушка верит, что у нее непременно родится неведомая зверюшка с поросячьим хвостиком, потому что они с Хосе Аркадио состоят в двоюродном родстве. Из одного события вытекает другое, и совсем не в формате мыльной оперы, как можно было предположить, а в лоне какой-то абсурдистской логики. Урсула отказывает молодому мужу в близости, над ним втихаря потешается вся деревня, включая проигравшего ему петушиный бой Пруденсио Агиляра,— за оскорбление Хосе Аркадио убивает его в честном поединке. Все эти петухи, поросячьи хвостики и пояс девственности складываются в узор судьбы: призрак Пруденсио отныне не оставит в покое молодоженов, а они соберут котомки и пойдут искать другое место для жизни, чтобы основать в глухом месте селение Макондо.
Чего только не будет происходить в Макондо: приемный ребенок семьи Буэндиа заразит весь поселок чумой бессонницы. И ладно бы они просто не спали — раз у нас теперь столько времени, давайте засадим всю площадь миндалем! — но отсутствие сна отнимает память. И вот жена с криком убегает от насильника, не признав в нем мужа,— сон и явь мешаются в сознании жителей Макондо. Спасает их от вязкого забытья цыган Мелькиадес (Морено Борха), напоив каким-то зельем. Никто тут ничему не удивляется — ни пророческому дару Аурелиано (не предвидит он только, что однажды будет стоять у стены в ожидании расстрела), ни левитации, ни тому, что бог где-то рядом и его, наверное, даже можно схватить за бороду — Хосе Аркадио ищет его присутствие в машинке для фотографирования, которая так цепко умеет поймать время.
Неприятности в Макондо начнутся, когда там появится представитель власти, алькальд,— магический реализм перейдет в трагический, взрослые отпрыски Хосе Аркадио и Урсулы будут участвовать в бойне между либералами и консерваторами. Вторая часть рассказа выглядит, будто листаешь старую тетрадь расстрелянного генерала: тут то и дело кого-то ставят к стенке, и впору запутаться, кого и за что,— таков круговорот насилия в природе, оно монотонно и циклично, как сама жизнь. Долго ли коротко, к концу восьмого эпизода сериал доведет рассказ лишь до четвертого поколения семьи Буэндиа — а всего их должно быть семь. Мыльной оперой, мытьем и катаньем, обыденностью чудес и монотонностью рождений новых героев сериал убаюкивает и даже гипнотизирует, следуя строго по тексту без глупостей — но и без особой киношной фантазии. Выходит старательная, тщательная, добротная экранизация, но дотошность не дает воспарить фантазии и чего-то в ней не хватает. Может, Бунюэля? — он когда-то снялся в роли священника в фильме по сценарию Маркеса «В этом городе нет воров» (1965). Может, Маркес был прав, не продавая права? Но до поросячьего хвостика этой истории еще далеко, это лишь первые 50 лет одиночества и первый сезон — везучий, как зеркало, не отразившее пожар.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram