"В России существует иллюзия об односторонней зависимости Европы от российского газа"

На прошлой неделе в Страсбурге на сессии ПАСЕ была принята резолюция "Угроза использования энергопоставок в качестве инструмента политического давления". Автор резолюции эстонский депутат Марко Михельсон рассказал о проделанной работе обозревателю "Власти" Наргиз Асадовой.

Идея поднять тему энергобезопасности в ПАСЕ возникла еще год назад, после того, как Россия развязала "газовую войну" с Украиной, Грузией и Молдавией. В этом году из-за газового конфликта между Россией и Белоруссией, с 8 по 11 января были прерваны поставки российского газа в пять стран--членов Евросоюза. Кроме того, российская Дума пригрозила энергетическими санкциями Эстонии после принятия парламентом этой страны закона о ликвидации памятника воину-освободителю в центре Таллина.

— Вы удовлетворены тем, каким получился конечный вариант текста резолюции "Угроза использования энергопоставок в качестве инструмента политического давления"?

--Я удовлетворен, что на уровне ПАСЕ вообще стали обсуждать вопросы энергоснабжения, безопасности энергоснабжения, поскольку это, действительно, не вопрос одной или другой страны. Это довольно глобальный вопрос сейчас — и в Европе, и во всем мире. Моя работа была направлена на то, чтобы мы могли на уровне политического комитета и ПАСЕ высказать свое мнение на эту тему.

— Российская делегация в ПАСЕ сделала все, чтобы убрать из текста резолюции критику в адрес России. Резолюция стала от этого менее жесткой?

— Речь не идет о том, чтобы иметь какие-то жесткие или враждебные документы. Это не является нашей целью. Мы хотим, чтобы отношения на европейском континенте строились на основе взаимопонимания. То, что произошло в начале прошлого года в отношениях между Россией и Украиной, что и стало причиной этого доклада, или те события, которые произошли в начале этого года между Москвой и Минском, указывают на то, что здесь еще много проблем. Европейские страны должны быть солидарны в вопросах энергоснабжения и работать с инструментами, которые уже реально существуют. Например, Энергетическая хартия или транзитный протокол, который сейчас находится на стадии подготовки. Но самое главное, мы должны понять, если мы хотим строить Европу без разделительных линий, то такие конфликты, которые демонстрировала Россия на протяжении двух последних лет, не могут быть приемлемы. И это не первый случай подобного поведения РФ. В моем докладе указано, что за последние 15-16 лет было более 35 случаев, когда мы можем говорить, что отключение энергоснабжения было вызвано политическими или экономическими причинами.

— Готовы ли вы так же защищать права Белоруссии, против которой Россия применила "энергетическое оружие" в этом году, как вы защищаете права Украины и Грузии?

— Я знаю, что российская делегация в ПАСЕ любит спекулировать на эту тему. Ангела Меркель довольно четко объяснила свою позицию и позицию всего Евросоюза. Она сказала, что те методы, которые были использованы в конфликте Москвы и Минска, ставят под сомнение надежность России как поставщика энергоресурсов. И здесь не важно, какой именно режим в Белоруссии.

— В резолюции подчеркивается, что необходимым условием для обеспечения энергобезопасности в Европе является подписание и ратификация Энергетической хартии всеми странами--членами СЕ. Почему это так важно для Европы?

— В первую очередь это необходимо для установления доверительных отношений между партнерами, чтобы не было возможности использовать поставки энергоресурсов для политического давления, как мы это видели на примере Украины, Белоруссии или Грузии. Во-вторых, как "Газпром" и другие российские компании заинтересованы в инвестициях в европейские распределительные сети, так и наоборот, Европа хочет вложить деньги в энергетический сектор в России. Если есть реальное желание построить позитивное партнерство, то я не вижу другого выхода, чем серьезно относиться к Энергетической хартии. Кроме того, подписав в 1994 году Энергетическую хартию, Россия взяла на себя некоторые обязательства, которые надо выполнять.

— Но президент РФ Владимир Путин неоднократно говорил, что Россия не будет ратифицировать Энергетическую хартию и подписывать транзитный протокол, поскольку не хочет допускать третьи страны к энергосетям России.

--Тогда не надо обижаться на то, что в каких-то странах Европы — например, в Великобритании из-за Centrica (сеть газоснабжения в Великобритании, которую хотел купить "Газпром".— "Власть") — возникают аналогичные вопросы. В ближайшие 4-5 лет в российской энергетической отрасли могут возникнуть довольно серьезные проблемы. Разные аналитики говорят, что в 2010 году дефицит добычи газа в России составит 120-180 млрд кубометров, поскольку 70% электричества в России генерируется из природного газа. Это очень неэффективное использование газа. Кроме того, Штокмановское месторождение или месторождения нефти и газа в Сибири технологически очень сложны в освоении. Это проекты, в которые надо инвестировать значительные суммы, чего Россия не делает в достаточной степени. Можем ли мы быть уверены, что в будущем мы сможем получить из России то количество газа, которое нам потребуется?

— Есть ли у Европы инструменты влияния на Россию, с помощью которых можно убедить Москву ратифицировать Энергетическую хартию?

— Чтобы выработать единый подход к обеспечению энергобезопасности при соблюдении национальных интересов, надо вести диалог. В 2000 году Россия сама инициировала такой диалог с ЕС, но сейчас он имеет декларативный, а не прикладной характер. Я думаю, важно понять, что мы можем прийти к общему знаменателю через диалог, а не через агрессию. Такие заявления, как "если вы не хотите такую цену, то мы в Азию пойдем", или по отношению к соседям — "если не заплатите столько, то мы вам все отрубим"... Таким образом спорные вопросы не решаются. Для этого есть арбитражные суды, есть другие методы решить разногласия из-за невыполнения каких-то контрактов. Мы должны прийти к нормальному партнерству.

— А вам не кажется, что Россия так себя ведет именно потому, что Европа очень зависит от российских энергоресурсов?

— Я думаю, в России существует большая иллюзия об односторонней зависимости Европы от российского газа. Эта зависимость двусторонняя или даже мультисторонняя. Все-таки Европа была и будет очень надежным партнером в платежах и за газ, и за нефть, и за другие энергоресурсы. Мы не знаем ни одного случая в истории, когда Евросоюз, Западная или Восточная Европа нарушили свои обязательства по платежам.

— А вы не боитесь, что Россия воплотит свои угрозы и применит энергетические санкции в отношении Эстонии?

— В этом нет ничего нового, это мы уже проходили. Я думаю, что это абсолютно неэффективный метод. Когда Никита Михалков заявляет по телевидению, что надо применить энергетическое оружие в отношении враждебных России стран, это мышление прошлого, а не будущего. Поскольку санкциями, к сожалению, невозможно укреплять партнерство или добиваться стратегических целей. В 90-е годы в Эстонии действовали двойные пошлины со стороны России, к нам применяли энергетические санкции, прекращали энергопоставки. Но экономика Эстонии, которая вышла из маразма советской системы, довольно быстро адаптировалась к новым рынкам. Наша конкурентоспособность сильно выросла и в Европе, и в других регионах. Более того, наше вступление в Евросоюз было более легким, чем мы даже предсказывали. Так что эти санкции скорее имеют эффект бумеранга. В первую очередь это будет бить по российскому бизнесу, по интересам населения, занятого в энергетической сфере.

— А вы лично как голосовали в эстонском парламенте по закону о памятниках второй мировой войны?

— Я лично за. Среди 66 депутатов, проголосовавших за этот закон, были представители всех партий, всех фракций парламента. Поэтому заявление Константина Косачева (глава российской делегации в ПАСЕ.— "Власть"), что Россия не будет говорить с теми политиками или теми политическими партиями, которые проголосовали за этот закон, не имеет смысла. Поскольку в этом случае Россия не сможет говорить ни с одной партией Эстонии. Трагедия второй мировой войны, трагедия эстонского народа, маленькой нации, пострадавшей от битвы двух систем, используется сейчас в политических целях нашими коллегами в Госдуме.

— Но при чем тут памятник эстонскому солдату в советской форме, освобождавшему Эстонию от фашистов?

— Мы голосовали не за и не против солдата. Мы голосовали за закон, который регулирует вопросы о будущем захоронений второй мировой войны, которые находятся не на кладбищах.

— Но ведь практически во всех странах Европы, освобожденных от фашистов, в городах стоят памятники воинам-освободителям, под которыми находятся захоронения. И нигде, кроме Эстонии, не ставится вопрос об их перезахоронении.

— Это не вопрос о памятнике, это вопрос о том, каким образом мы понимаем, что произошло во время ВОВ. Во многом этот памятник стал символом оккупации для очень многих эстонцев. Во время войны Эстония была трижды оккупирована. Конечно, что фашизм был уничтожен, это было очень большое благо для Европы, но не надо забывать, что несколько народов не получили независимость после освобождения от немецких оккупантов.

— То есть памятник надо убрать как символ советской оккупации?

— Во многом это так. Но никто не говорит о том, что этот памятник надо уничтожить. Сейчас никаких действий в отношении этого памятника не производится. Мы приняли закон, а дальше этот вопрос переходит в ведение правительственной комиссии под руководством министра обороны. Так что здесь мало помогут эмоциональные высказывания.

Источник: Eurostat

Источник: Eurogas