Фото: МИХАИЛ ПОЧУЕВ
Прошлогоднее ужесточение административной меры наказания за вождение автомобиля в состоянии алкогольного опьянения (штрафов больше нет, за езду в нетрезвом виде наказывают лишением водительских прав сроком от полутора до двух лет) привело к тому, что многие юристы сменили специализацию. Защита пьяного за рулем стала прибыльным бизнесом.
Акулы протокольного жанра
Не нужно думать, что адвокатской практики по отмазыванию водительского удостоверения после пьянки, но до принятия нового Административного кодекса и последующих многочисленных поправок к нему никогда не существовало. Даже в советское время были адвокаты, съевшие собаку на подобного рода разборках. Их было немного. За услугу брали как настройщики пианино — 25-50 руб. Да и делов-то — прийти в назначенный час на комиссию в отделение ГАИ (председатель комиссии — начальник райотдела; номинальные члены — секретарь плюс пара-тройка сержантов, скучающих от безделья этажом ниже) и полюбовно разойтись со штатной формулировкой: "Руководствуясь социалистическим правосознанием..." Впрочем, статья 211 УК РСФСР предусматривала наступление уголовной ответственности, если материальный ущерб от ДТП превышал 500 руб. То есть из-за повреждения бампера, деформации железа багажника, капота плюс разбитое стекло прямая дорога в тюрьму. Еще опаснее были телесные повреждения, причиненные водителем по неосторожности (вспомните хотя бы киноисторию Эльдара Рязанова "Вокзал для двоих").
К счастью, в течение полутора десятилетий соответствующие статьи постепенно изымались из УК и переводились в Административный кодекс. Это никоим образом не сказалось на работе адвокатов, специализирующихся на дорожно-транспортных происшествиях. Акулы юридической казуистики в море правонарушений, связанных с управлением автомобилем подшофе, до сих пор на плаву.
Вот, например, Леонид Челяпов, член Центральной коллегии адвокатов Москвы, большую часть карьеры посвятил служению в органах милиции и закончил службу в должности замначальника следственного отдела центрального аппарата МВД. Защитил диссертацию в адъюнктуре, выступал в роли консультанта в прессе и на радио.
Челяпов скептически оценивает формирующийся рынок юридических услуг в области защиты прав водителей. По его наблюдениям, наплыв молодых, амбициозных, но не имеющих адвокатской лицензии юристов создает проблемы как в плане поддержания здорового имиджа честного посредника между законом и гражданином, так и в качестве предоставляемых услуг. Скажем, адвокат, в отличие от просто человека с профильным дипломом, имеет много больше возможностей по сбору документов для доказательства невиновности клиента. Ведь, согласно статье 6 закона об адвокатуре, любая организация обязана отреагировать на адвокатский запрос. Интересы же прочих защитников могут просто игнорироваться.
Еще один несомненный плюс при обращении именно к услугам адвокатов старой закалки — их многочисленные связи в органах МВД. Ну и, наконец, их усилия по законному возвращению водительских прав оплачиваются официально, через кассу адвокатской конторы, а не черным налом, который нередко предпочитают юристы-одиночки.
Дышите, не дышите
Адвокаты новой волны — те, что без героического прошлого, но с амбициями и доскональным знанием законов — только начинают осваивать узкоспециализированный рынок защиты водителей, попавшихся на наличии алкоголя в организме. Их минус — отсутствие многолетней практики, а плюс в здоровой агрессивности при ведении дела. Зацепиться можно за самую малость. По словам Светланы Кирилловой, адвоката Московской областной коллегии адвокатов (МОКА), самым уязвимым звеном в доказательной базе обвинения являются огрехи при проведении медицинского освидетельствования. Именно на этом строят защиту практически все юристы.
Уловки гаишников типа "дыхни в фуражку (стакан)", "подуй в трубочку Мохова--Шинкаренко", "пройди пробу Раппопорта" абсолютно нелегитимны. Доказательной базы на их показаниях не построишь. Точно так же, как и на суперсовременных алкотестерах производства Drager (Германия) или Alert (Канада). Дело в том, что индикатор любой сложности, во-первых, имеет погрешность не менее 5%, во-вторых, может откликнуться на такие провокации, как зубной кариес, выпитый стакан кваса, кефира или, скажем, препарат для лечения язвы желудка. Недавно в одном из райсудов Москвы рассматривалось дело водителя, выпившего за рулем успокоительный ново-пассит. Чтобы доказать перед мировым судьей его невиновность, пришлось пойти на эксперимент. В зале заседания подозреваемый выпил лекарство и через пять минут дыхнул в заранее купленный для теста прибор. Прибор показал 0,8 промилле. Через 20 минут второй контрольный выдох — и алкотестер зафиксировал 0,0 промилле. Судью это убедило, и дело было прекращено.
Что касается алкотестеров. Приборы должны проходить обязательное тестирование раз в два месяца, и каждый тестируемый вправе потребовать соответствующий акт о проведении метрологической проверки. Кроме того, сами врачи тестируются по полной программе — раз в три года. Причем в столице право на проведение медэкспертизы имеет только узкопрофильный врач, обладающий соответствующими документами. В Московской области и за ее пределами проще: экспертизу вправе провести фельдшер, но опять же прошедший спецподготовку. И у того и у другого клиент вправе потребовать документ, подтверждающий право на проведение медэкспертизы (как и документ на прибор для тестирования).
Тут кроется еще несколько юридических уловок, могущих поставить в тупик обвинителей. В январе прошлого года Минздравсоцразвития внесены изменения в знаменитый приказ #308, определяющий регламент экспертизы на наличие алкоголя в крови водителя. Главное: сертификат, дающий право врачу на данную экспертизу в течение ближайших трех лет, аннулирован, если он выдан до 10 января 2006 года. В столице, похоже, справились с задачей, перелицензировав докторов. В области, по слухам, к перерегистрации только-только приступили.
Ахиллесовой пятой в проведении медиками экспертизы на опьянение (подчеркнем: именно опьянение, а не факт наличия в крови алкоголя; как уже говорилось, положительный результат пробы может быть вызван самыми разными причинами) является нарушение алгоритма действий медперсонала. Прошлогодние изменения в приказе #308 четко определяют последовательность экспертизы. Первый шаг — фиксирование клинической картины опьянения, то есть внешний вид подозреваемого, речь, возбуждение, гиперемия лица, пульс, давление, поза Ромберга (грубо говоря — как пройдешь по половице), пальценосовая проба (зажмурившись, дотронуться указательным пальцем до кончика носа), прочие неврологические тесты.
Часто медики просто игнорируют выявление клинической картины, но в акт она вписывается. А начинают, как правило, с лабораторных исследований, то есть с того же алкотестера, что является грубейшим нарушением. Один из ведущих наркологов столицы оправдывается: мол, если следовать букве закона, то на освидетельствование одного фигуранта уйдет минут 40. Он смотрит на "незначительные отклонения" в процедуре сквозь пальцы. Даже при обжаловании акта в Городской контрольной комиссии состояния алкогольного опьянения (она действует при наркологической больнице #17 и заседает раз в месяц) часто факт врачебных нарушений просто игнорируется. Если апелляция касается московских врачей, процент выхода оспоренных заключений минимален, если областных — шанс получить бумагу о неправильно проведенном медосвидетельствовании возрастает. Поскольку клиническая картина является важнейшим доказательством невиновности, следует вести себя правильно: ни в коем случае не спорить, разбрызгивая слюну, не грозить могущественными знакомыми, даже если пахнет изо рта, твердить, что не пил. Пойти на попятную вроде "выпил бутылку пива" или "пил, но вчера" — значит подписать себе приговор. И главное: в акте медицинского освидетельствования по новым требованиям должно быть не 16 пунктов, как до 10 января 2006 года, а 20. В противном случае документ не имеет юридической силы.
Выпил — не зевай
Помимо адвокатской практики в крупных городах России формируется второй эшелон в виде юридических лиц, делающих бизнес на решении данной проблемы. Одна из таких структур, московская специализированная компания "Авант", обещает весь спектр услуг по юридическому сопровождению — начиная с составления протокола об административном правонарушении, при необходимости через апелляцию после постановления мирового судьи, кассацию на решение райсуда и вплоть до написания надзорной жалобы. Генеральный директор "Аванта" Евгений Липатов сетует на слишком, по его мнению, узкую законодательную базу, касающуюся ДТП. Ведь фирму он организовывал под ужесточение законов и расширение сферы ответственности за правонарушения на дорогах: чтобы помимо основных действующих статей КоАП 12.8 и 12.26 (соответственно опьянение при вождении или передача управления ТС пьяному и отказ от законного требования о прохождении медосвидетельствования) кодекс дополнился бы еще как минимум десятком поправок, ужесточающих наказание за откровенно грубое попрание норм ПДД. Тогда и бизнес специализированных юристов пошел бы веселее. Но не случилось пока.
Хотя, по оценке Евгения Липатова, конкуренции в данном сегменте рынка юридических услуг пока нет, антагонизм между адвокатскими конторами и частными юристами все-таки присутствует. Так, господин Липатов категорически не согласен с тем, что адвокатура всегда "дает продукт" лучшего качества. "Очень часто,— говорит Евгений,— в среде адвокатов встречаются люди, хватающиеся за все подряд: сегодня бракоразводный процесс, завтра мелкая бытовуха и только послезавтра дело об управлении авто в нетрезвом состоянии. По Козьме Пруткову: узкий специалист подобен флюсу. Что ж, считайте нас флюсом в области юриспруденции. Но это, образно говоря, качественная опухоль. В год мы возвращаем права сотням автолюбителей, причем абсолютно законными методами".
Юридическая база для доказательства порой основывается не только на медицинских ошибках, но и на огрехах органов МВД. Первый и самый распространенный ляп в действиях гаишников: они не имеют права останавливать автомобиль вне стационарного поста ГИБДД, если водитель не нарушил ПДД или не привлек внимание подозрительно расхлябанной манерой езды (последнее зачастую вписывается в протокол о правонарушении задним числом, чтобы оправдаться). Воспитывать представителей автоинспекции можно составлением в произвольной форме обращения в ближайшую прокуратуру (кстати, такая бумага возымеет действие на мирового судью, если дело до него дойдет: они как огня боятся прокурорского надзора).
Правонарушителю очень повезет, если он отыщет представителя еще одной категории специалистов узкого профиля — одинокого юриста с продолжительной и успешной практикой (это непременное условие), чей хлеб — возвращение водительских прав. Найдя хотя бы одну закорючку в протокольных действиях представителей ГИБДД или медицины, эти специалисты гарантируют успех на 80-90%. Таких в Москве единицы, их конек — налаженные личные связи во всех структурах, решающих, где ставить запятую в предложении "казнить нельзя помиловать". Максим Демин, один из таких юристов, иногда даже жалеет представителей МВД: согласно современному законодательству, они несут ответственность за любую запятую в протоколе. Типичные ошибки в протоколах или актах медицинского освидетельствования — объективные юридические лазейки для доказательства невиновности водителя. Ну а остальное, по признанию Максима, дело техники, винтики и гаечки от которой юрист бережет как зеницу ока. Причем законно, свободно ориентируясь в силлогизмах правовых норм в отсутствие злобной конкуренции. Такие способы, как, например, затягивание дела в надежде закрыть его по истечении срока давности (два месяца) — за счет липовых командировок или больничных листов,— плохой совет плохого юриста. Такой подход только обозлит судей, рискующих быть уволенными с должности за пропуск двухмесячного срока. Надежные юристы предпочитают железные основания, по которым судьям ничего не остается, кроме как прекратить дело.
Расценки за юридические услуги в данной деликатной области разнятся как в адвокатской среде, так и в фирмах, а также у частников-одиночек. Могут запросить $500 и забыть, за что брали деньги, а могут и $200 — за консультацию. Тут как повезет. Оправданным платежом при условии положительного решения дела в первой судебной инстанции считается сумма в районе 20 тыс. руб.
Что касается взяток работникам ГИБДД. Как и 20 лет назад, они случаются, но реже. Службой собственной безопасности ныне практикуется организация совместных рейдов, то есть персонал набирается из разных подразделений, и посему дача $500-1000 в таком сборном отряде ГИБДД, сформированном по принципу антикоррупции, расценивается отдельно взятым бойцом как возможная подстава.