эксперимент
В пятницу "Киев модерн-балет" показал премьеру балета "Веронский миф: Шекспирименты". Во второй постановке театра, последовавшей за дебютным спектаклем "Кармен TV", хореограф Раду Поклитару продолжает сталкивать лицом к лицу действительную и виртуальную реальности. С помощью заговоривших танцоров и нескольких радикальных трансформаций сюжета "Ромео и Джульетты" это ему неплохо удается.
С полным и окончательным завоеванием Киева принципиальный космополит Раду Поклитару уложился в пятилетку. В 2002 году хореограф начал с постановок на сцене Национальной оперы ("Весна священная" Стравинского и "Картинки с выставки" Мусоргского) и, пройдя этап "музыкальных проектов" (опера-балет "Силы судьбы" на музыку Верди, Бойто, Пуччини, Сен-Санса, Каталани), создал в конце прошлого года авторский театр "Киев модерн-балет". Его первый спектакль "Кармен TV" на музыку знаменитой оперы Жоржа Бизе стал событием даже на фоне других заметных балетных премьер прошлого года — "Свадьбы Фигаро" Виктора Яременко в Национальной опере, а также возобновления балетмейстером Виктором Литвиновым великолепного и всегда аншлагового спектакля для детей "Белоснежка и семь гномов" Генриха Майорова в Киевском муниципальном театре оперы и балета.
Сценическое пространство "Кармен TV" разделено на два мира: большой и красивый в экране телевизора и притиснутый к стенке, бледный и завистливый мир телезрителя. Непримиримость реального и виртуального миров в итоге заканчивается трагедией, а безответное восхищение перерождается в тупую ненависть.
Спектакль "Веронский миф: Шекспирименты" более сложен уже потому, что реальный и вымышленный миры в нем крепко спаяны (по сюжету актеры драматического театра репетируют "Ромео и Джульетту", пока этот сюжет не становится частью их жизни), а сопротивление мифа о юных влюбленных сильнее, нежели истории о цыганке и солдате. Сказать, что тонус и форму всему спектаклю задает звучащая в записи музыкальная компиляция, не будет преувеличением. Все начинается с "темы любви" из увертюры "Ромео и Юлия" Чайковского, массовые сцены "репетиций" (в театре Раду Поклитару всего шестнадцать танцоров) проходят под музыку Генделя (немца, большую часть жизни проработавшего на родине Шекспира) и прямолинейно-грубоватых танцев эпохи Ренессанса, а заканчивается драмой внутри квартета Меркуцио--Тибальд--Джульетта--Ромео, целиком "посаженной" уже не на музыкальные "куски", а на проведенную от начала до конца увертюру "Ромео и Юлия" Чайковского.
С точки зрения канонической фабулы развязка, придуманная Раду Поклитару, может показаться кощунственной. Тибальд, наблюдающий за счастьем сестры и ее возлюбленного, начинает добиваться любви Меркуцио, но, взбешенный отказом, убивает его, а затем самого себя. Вслед за братом, также по своей воле, уходит на тот свет Джульетта, а за ней и Ромео. Увы, разговоры о сексуальности или даже нетрадиционной сексуальной ориентации, пропаганду которой часто приписывают хореографии Поклитару, здесь не к месту.
На протяжении всего спектакля обыгрывается мотив подражания. При распределении ролей вся труппа, включая мужчин, кричит "Я Джульетта!", а затем точно так же все вместе — "Я Ромео!". Если кто-то один засмеялся или всхлипнул, то вслед за ним все начинают судорожно хохотать или плакать. Одни из главных культурных идолов всех эпох — рукописные свитки и книги — составляют главные элементы декораций (руководитель театра все так же сотрудничает со сценографом Андреем Злобиным и художником по костюмам Анной Ипатьевой). Чего только ни делают с этими гигантскими страницами танцоры на протяжении спектакля: взбираются на них, просачиваются между предложениями и выпячивают отдельные слова, устраивают на их фоне "театр теней". Очевидно, такие методы работы с рукописями оказываются сегодня единственно эффективными.