Безбожно о божественном
Как Париж возмущал и умилял мировую аудиторию
Открытие Нотр-Дама после длительной реставрации
Фото: Christophe Petit Tesson / AP
Открытие Нотр-Дама после длительной реставрации
Фото: Christophe Petit Tesson / AP
26 июля в Париже открылись XXXIII Олимпийские игры. Церемония открытия, придуманная и поставленная актером Тома Жолли, впервые в олимпийской истории вышла с арены в город. Команды разных стран не шествовали по стадиону, а проплывали по Сене, а отдельные части четырехчасового действа захватывали Эйфелеву башню, Ратушу, Музей Орсе и так далее. Переплетение национальной истории, культуры, социальной тематики, смелых образных и технологических решений вышло амбициозным и изобретательным — и задало совершенно новый стандарт олимпийской церемонии как зрелища и как культурного события.
Но вызвало небывало массовую волну споров и критики. В одном явно балаганном эпизоде группа артистов (включая трансвеститов) ненадолго образовала мизансцену, подозрительно напомнившую «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи. С протестами против кощунства выступили не только правоконсервативные группы, но и официальные церковные инстанции (католические и не только) и даже мусульмане. Апологеты церемонии указывали, однако, что вакхическую сценку можно прочесть как отсылку не к Леонардо, а к картине фламандца XVII века Яна ван Бейлерта «Пир богов».
Все это, впрочем, оказалось перечеркнуто 7 декабря, когда был торжественно открыт после пожара и пятилетней реставрации собор Нотр-Дам. Здесь уже все было чинно, респектабельно, протокольно (с сонмами высокопоставленных гостей со всего света) — но всерьез трогательно. Секулярная радость по поводу возрождения всемирно известного памятника вполне мирно уживалась с воспоминаниями о католических корнях французской идентичности.
