Опасный крунер

В издательстве АСТ вышла книга музыкального журналиста Дениса Ступникова «Сергей Мазаев. Авторизованная биография». С историей жизни харизматичного фронтмена группы «Моральный кодекс» ознакомился Игорь Гаврилов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

О музыке «Морального кодекса» Сергей Мазаев говорит так: «Это панк, просто очень хорошо сыгранный». «Моральный кодекс» — группа настолько же «народная», с множеством широко известных песен в репертуаре, сколь и изысканная, совершенно не российская по замыслу и воплощению. Тем интереснее впервые почитать о том, как сам вокалист группы видит ее становление и понимает ее феномен.

Стоит сделать оговорку. В центре внимания Дениса Ступникова — именно Сергей Мазаев. А чудо «Морального кодекса» состоит в идеально соразмерном сосуществовании голоса, партий электрогитары, ритм-секции, стихов и мелодий. Вряд ли на российской сцене можно назвать еще хотя бы один коллектив, чей успех в такой же степени был бы обусловлен взаимодействием людей в нем. Поэтому сегодняшний «Моральный кодекс» — без гитариста Николая Девлет-Кильдеева, без ритм-секции «Солич—Кистенев», без визионерских задвигов поэта Павла Жагуна и практически без новых песен — это все же, скорее, кавер-группа, нежели «Моральный кодекс».

Классическому «Моральному кодексу» уделены в книге едва ли 100 страниц из 300. Остальное — подробное перечисление концертов группы, комплименты друзей-музыкантов, многочисленные проекты Сергея Мазаева вне «Морального кодекса», строительство его музыкальной компании «Мазай коммуникейшенс», кинокарьера Мазаева как актера и как автора музыки к фильмам.

В этом, безусловно, есть смысл, и многим будет интересно узнать, что, например, в фильме Ивана Дыховичного «Копейка» по сценарию Владимира Сорокина Сергей Мазаев выступил не только как актер, но и как продюсер — настолько сильно он любил писателя. Жаль, что в книге не нашлось места для пары слов самого Сорокина — известно, что он ценил «Моральный кодекс», эту необъяснимую глубину грува группы, который был заслугой не одного только Мазаева.

Безусловно, в песнях «Морального кодекса» есть и мистические глубины, созвучные сорокинским мирам. И Сергей Мазаев, и Николай Девлет-Кильдеев, и Павел Жагун в лучших проявлениях совместного творчества смогли ухватить за хвост абсурд советского и постсоветского мира, были одновременно циниками, романтиками и сюрреалистами. Как сказано в книге, «они были далеки как от лобовой социальности перестроечных групп, так и от туманной многозначительности поющих рок-поэтов».

Денис Ступников сумел рассказать о рождении «Морального кодекса», которое случилось не благодаря, а вопреки конвенциям, сформировавшимся на рок-сцене конца 1980-х — начала 1990-х. Это ощущение в книге есть, хотя в «Прологе» господин Ступников называет «Моральный кодекс» «эталонной российской рок-группой». Это полностью противоречит истине, потому что уровень исполнения и подход к сонграйтингу, который исповедовал «Моральный кодекс», к сожалению, так и не стали для отечественного рока эталоном.

Дистанцируясь от прямолинейного социального рока, «Моральный кодекс» с Сергеем Мазаевым на переднем плане всегда чувствовал нерв страны. В первую очередь Москвы, конечно, но не только. В доказательство тому Денис Ступников замечает: «Сергей умеет найти общий язык с любым человеком, будь то дворник (с которым он через минуту будет обниматься!) или чиновник высшего ранга. Практика показала, что Сергей Мазаев прекрасно вписывается в любые застольные коллективы, чему я неоднократно был свидетелем».

А еще одно ценное наблюдение автора касается периода жизни Сергея Мазаева до «Морального кодекса». Дело в том, что примерно в одно и то же время в 1980-е Сергей Мазаев как музыкант органично существовал в системе советских ВИА и в культуре ресторанных ансамблей. Спустя годы это может показаться парадоксом, но эти миры не пересекались и даже противоречили друг другу. Отсюда — практически безграничная музыкальная эрудиция героя книги. Ценитель Брайана Ферри, «хозяин жизни», живущий в унисон с риффами Николая Девлет-Кильдеева, Сергей Мазаев одновременно носил в себе и ДНК русской эстрадной и народной песни.

«В группу "Моральный кодекс" я пришел работать после группы "Автограф", это была очень витиеватая и музыкально насыщенная история,— разъясняет в книге Сергей Мазаев — Естественно, после того нотного изобилия, которое было в "Автографе", мы немножко стебались с помощью малого количества нотных знаков».

В период стремительного роста популярности «Морального кодекса» Мазаев был любимцем московской богемы, завсегдатаем клубов и ресторанов, знавшим в лицо и по имени хозяев опасных районов столицы. «По улицам бродят поэты и воры, темные реки, высокие горы» — эта спетая Мазаевым фраза Павла Жагуна говорит о Москве 1990-х больше, чем любой криминальный сериал. К слову, в «Авторизованной биографии» есть пара сцен, описывающих характерную атмосферу тех лет. Близко знающие Сергея Мазаева читатели скажут, что триста страниц можно было бы посвятить только этой главе его жизни.

В спорах о том, «рок-н-ролл» ли «Моральный кодекс», хороший аргумент — свойственное настоящим рокерам чувство опасности, исходящее от фронтмена группы и ее главных хитов. С одной стороны, знание как светлой, так и темной стороны жизни помогало Мазаеву «держать» любую аудиторию, а эрудиция помогала выдерживать стиль. Нет сомнений в том, что Мазаев реально мог стать нашим Брайаном Ферри и нашим Моррисси. Он двигался в эту сторону, но не забывал сниматься в телепроектах типа «Старых песен о главном». И в итоге «Моральный кодекс» остался активно гастролирующим, но не стадионным рок-коллективом. А Мазаев свыкся с ролью эстрадного крунера широкого профиля. В конце концов эта роль стала главной. О том, как и почему так сложилось, Денис Ступников не пишет, но и книга про Мазаева и «Моральный кодекс», будем надеяться, не последняя.

Игорь Гаврилов