Лгать! Суд идет

В Вашингтоне проходит процесс по делу бывшего советника президента США Льюиса Либби. Предъявленные ему обвинения в лжесвидетельстве могут обернуться куда более серьезными обвинениями в адрес более высокопоставленных чиновников, включая самого вице-президента США Дика Чейни.

Политические скандалы в Вашингтоне имеют одну особенность: если дело доходит до суда, то чаще всего главным обвинением на процессе бывает обвинение в лжесвидетельстве, а не в том преступлении, которое и породило скандал. Так было со всеми самыми известными скандалами Америки — начиная с "Уотергейта" и заканчивая "Моникагейтом". По тому же сценарию разворачиваются события и сейчас, когда в Вашингтоне проходит процесс по обвинению бывшего советника президента по вопросам безопасности и бывшего главы аппарата вице-президента США Ирвинга Льюиса Либби по прозвищу Скутер в лжесвидетельстве. И это при том, что лжесвидетельство Либби, если оно действительно имело место, лишь часть грандиозного скандала, начало которому положил сам президент Джордж Буш-младший ровно четыре года назад.

Президентская ложь

28 января 2003 года президент США Джордж Буш-младший выступил с традиционным посланием "О положении страны". Оно почти целиком было посвящено предстоящей войне с Ираком. В нем он заявил, что, по информации британских союзников, режим Саддама Хусейна пытался получить большое количество урана в Нигере.

Информацию приняли к сведению. Вскоре началась война в Ираке. А через несколько месяцев выяснилось, что никаких иракских попыток достать уран в Африке не было. Более того, по данным вполне уважаемой газеты The New York Times, то, что информация ложна от начала до конца, в ЦРУ и госдепе знали задолго до выступления президента. По данным газеты, еще в 2002 году неназванный американский дипломат, которому было поручено расследовать "иракский след" в Нигере, доложил в Вашингтон, что история о "нигерском уране" — выдумка. Очевидно было, что корреспондент The New York Times получил свою информацию из первых рук — от того самого дипломата, который проводил расследование.

Затем в дело вступил Скутер (Либби). По официальной версии, он по своей собственной инициативе решил выяснить, что это за дипломат и почему он решил вредить президенту. По неофициальной версии, такое задание Либби получил от своего непосредственного начальника — вице-президента Дика Чейни.

Преступление

Личность дипломата выяснить удалось довольно быстро. Уже в начале июня Либби знал, что дипломата зовут Джозеф Уилсон, что он действительно ездил в Нигер разбираться с "иракским следом". Кроме того, заместитель госсекретаря США Марк Гроссман сообщил Либби о том, что в планировании командировки Уилсона в Нигер принимала участие жена Джозефа — специалист по оружию массового поражения, работающая в ЦРУ. Эту информацию Либби передал своему боссу. Информацию приняли к сведению, но никаких действий не предприняли.

Ситуация изменилась коренным образом в начале июля, когда Джозеф Уилсон опубликовал статью в The New York Times, в которой, уже не скрывая своего имени, рассказал об истории с "нигерским ураном". "Если мою информацию сочли неполной или неверной, я готов это понять. Но если ее проигнорировали из-за того, что она не соответствовала некоторым представлениям об Ираке, то я имею все основания говорить о том, что мы отправились на войну с Ираком под фальшивым предлогом",— писал он. Белый дом стали осаждать журналисты, требовавшие комментариев.

Либби начал кампанию по дискредитации Уилсона. Сразу в нескольких газетах и журналах появилась информация о том, что Белый дом не имел никакого отношения к изысканиям Уилсона, а командировку в Нигер ему организовала жена Валери Плейм-Уилсон, работавшая в ЦРУ в отделе по противодействию распространению оружия массового поражения. Опять-таки, по официальной версии, Либби передал эту информацию прессе по собственной инициативе, по неофициальной — инициатива исходила от вице-президента Дика Чейни и политического советника президента Карла Роува.

Как бы то ни было, цель кампании достигнута не была. Наоборот, разгорелся еще больший скандал. Вполне допустимо, что кто-то в Белом доме мог и не знать, что имена всех сотрудников отдела, в котором работала Валери Плейм, разглашать запрещено. Труднее поверить в то, что этого мог не знать сам Либби или его источники в ЦРУ и госдепе. Еще труднее поверить в то, что, обладая этой информацией, он не поставил в известность своего босса.

Расследование

Вскоре после того, как имя Валери Плейм появилось в газетах, о разглашении государственной тайны говорили уже все. Журналисты задавались вопросом, кто в ЦРУ решился на такое преступление, политические противники Джорджа Буша требовали начала расследования и сурового наказания виновных. Под давлением Бушу ничего не оставалось, кроме как согласиться на проведение расследования. Поначалу делом занялось ФБР, однако к концу года было принято решение, что расследование должен возглавить независимый специальный прокурор. Республиканцы, в свое время издевавшиеся над президентом-демократом, ставшим во время "Моникагейта" заложником специального прокурора, вдруг обнаружили, что и нынешний президент, их однопартиец, оказался в похожей ситуации. Правда, в роли мучителя Джорджа Буша и его команды выступил не Кеннет Старр, а Патрик Фитцджеральд.

Подозреваемых искали недолго. Сначала газетчики, а потом и сама Валери Плейм назвали в качестве таковых Дика Чейни, Карла Роува и Скутера (Либби). Госпожа Плейм позже даже вчинила иск указанным господам, обвиняя их в клевете и в том, что из-за их действий она лишилась работы, которая приносила ей массу удовлетворения.

Роув и Либби выступили перед большим жюри присяжных, где под присягой показали, что не имеют никакого отношения к истории с утечкой секретной информации. По их словам, они никак не могли предать имя Валери Плейм гласности — хотя бы потому, что узнали о ее существовании только из газет.

На этом дело и закончилось бы, если бы столь же твердыми в своих показаниях были журналисты и коллеги, которым Либби рассказывал о Валери Плейм. Справедливости ради стоит отметить, что некоторые из журналистов предпочли не раскрывать источники своей информации. Однако так поступили далеко не все. Более того, редакторы нескольких газет велели своим журналистам сотрудничать со следствием. Можно только предполагать, чего в этом было больше — решимости бороться с отдельными случаями раскрытия государственной тайны или желания насолить администрации Буша (практически все журналисты, дававшие показания, работали на газеты и журналы, не скрывавшие своей нелюбви к республиканцам).

Из показаний свидетелей было ясно, что даже если Либби и нельзя обвинить в разглашении государственной тайны (он действительно мог не знать, что имя Валери Плейм — секрет), то уж во всяком случае его можно уличить во лжесвидетельстве. Журналисты сообщили, что Либби разговаривал с ними о Плейм за несколько дней до того, как, согласно его собственным показаниям, данным под присягой, он впервые узнал это имя.

Новые свидетельства

Либби нанял нескольких блестящих адвокатов, которые придумали ему сразу две линии защиты. Первая весьма проста. По версии адвокатов, Либби не лгал жюри присяжных, он совершенно искренне забыл о своем разговоре с журналистами о какой-то Валери Плейм. В конце концов, шла война, Либби был одним из самых важных советников вице-президента, поэтому многие события просто выпали из его памяти.

Эта линия продержалась недолго. Среди прочего виной тому послужили доказательства, предъявленные самой защитой, а именно записи из рабочего дневника Либби, который расписан буквально по минутам. Следствие допросило одного из людей, с которыми ежедневно встречался Либби,— сотрудника ЦРУ Крейга Шмолла, в задачи которого входила связь между ЦРУ и аппаратом вице-президента. Шмолл показал, что неоднократно говорил с Либби о Валери Плейм, иногда в присутствии вице-президента Чейни. Более того, как минимум один раз он разъяснил, что публикация имени Плейм может иметь самые катастрофические последствия, в том числе даже гибель контактов ЦРУ в разных странах мира.

Однако более важным для развенчания теории о необыкновенной занятости Либби оказался рассказ Шмолла о том, что в разгар иракского кризиса у Либби нашлось время для встречи с голливудскими звездами Томом Крузом и Пенелопой Крус и обсуждения с ними проблемы преследования членов церкви сайентологов в Германии. Как заметил один из журналистов, "Либби был слишком занят делами государственной важности, чтобы помнить о Валери Плейм, но у него не только нашлось время на разговор с Томом Крузом, но и хватило памяти рассказать о нем сотруднику ЦРУ".

Защитная реакция

В сложившейся ситуации адвокаты Либби воспользовались второй линией защиты. Она может оказаться куда более продуктивной для самого Либби, но чрезвычайно опасной для его бывшего руководителя. Адвокаты рисуют портрет человека, которого его руководители бросили на растерзание судейским чиновникам в качестве козла отпущения, покрывая при этом главного виновника — Карла Роува.

Карл Роув был правой рукой президента Буша в вопросах политической стратегии. "Его судьба была важна республиканской партии. Его нужно было защитить",— заявил на суде один из адвокатов Либби Теодор Уэллс, объясняя суду, почему Либби находится на скамье подсудимых вместо Роува.

В качестве доказательства была даже предъявлена записка, написанная Диком Чейни, опасавшимся, что его помощника сделают козлом отпущения. В ней вице-президент писал, что "не станет защищать одного аппаратчика (по версии Уэллса, Роува.— "Власть") и отдавать на заклание человека, которого попросили сунуть голову в мясорубку из-за некомпетентности других". "Вы увидите, что человек, чья голова оказалась в мясорубке,— Скутер (Либби)",— заявил адвокат Уэллс.

По словам адвоката, Чейни несколько раз пытался добиться от Белого дома, чтобы Либби официально объявили невиновным в утечке, однако успеха эти попытки не имели. Карл Роув был важнее.

Удивительно, но записка, предъявленная на суде, может оказаться важнейшим документом на процессе. Как ее ни трактуй (корреспондент Reuters счел ее сигналом того, что Чейни не станет вступаться за Либби; адвокаты Либби придерживаются противоположной версии), она свидетельствует о том, что Дик Чейни был в курсе событий, а его заверения в том, что он не может иметь к этому никакого отношения (так он говорил в показаниях следователям из ФБР), еще одна ложь.

Очевидно, что сенсационность процесса будет во многом зависеть от того, насколько далеко Либби решится зайти в своем желании предстать перед судом в качестве козла отпущения. Чем больше он будет обвинять других, тем менее он будет виновен сам — по крайней мере, в глазах присяжных. Однако чем шире будет становиться круг виновных, тем вероятнее будет попадание в него не только Карла Роува, но и вице-президента Дика Чейни и даже президента Буша. И если президенту вряд ли что-то грозит, ведь он не давал показаний под присягой, то Карлу Роуву и Дику Чейни вполне могут быть предъявлены обвинения не только в лжесвидетельстве, но и в раскрытии государственной тайны.

ИВАН НИКОЛЬСКИЙ