Валерий Тучин: «Я погружен в эту науку»

В Москве состоялась вторая церемония вручения национальной премии в области будущих технологий «Вызов». «Ъ-Наука» поговорил с Валерием Тучиным, лауреатом премии, победившим в номинации «Ученый года», о его пути в науке, о том, что такое биофотоника, почему важно междисциплинарное сотрудничество и куда все это приведет.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Что такое биофотоника для вас?

— Для меня — это моя жизнь сегодня, я погружен в эту науку и наслаждаюсь ее гармонией и взаимосвязанностью со многими другими фундаментальными науками. Биофотоника относится к так называемым мультидисциплинарным наукам и требует знаний в различных разделах биологии, химии, физики и математики, а теперь и информатики. Конечно, одному человеку все это знать на самом высоком уровне с учетом последних достижений науки и технологий просто невозможно, поэтому многие работы выполняются большими коллективами. Иногда вы можете встретить статью с несколькими десятками соавторов из десятка различных стран. В России мы в шутку называем такие статьи «атомными проектами», когда в работе участвовало большое количество исследователей, поскольку задачи решались грандиозные. В случае биофотоники все гораздо скромнее, но также требуются глубокие знания и отлаженная кооперация. Тем более нам нужно совместить интересы и возможности медиков и биологов, кто ставит задачи и будет будущим пользователем наших технологий, с интересами и возможностями физиков, химиков, математиков и инженеров. В этом смысле большая роль принадлежит руководителю проекта, который должен быть хорошим ученым и организатором одновременно. Я не особо верю в «эффективных менеджеров» в науке.

Наше поколение развивало биофотонику с конца 1980-х годов практически с нуля, и большинство исследователей, включая меня, пришли из области лазерной физики и спектроскопии, где уже изрядно потрудились. Я уже был доктором наук, деканом передового физического факультета Саратовского университета (СГУ им. Н. Г. Чернышевского), имел несколько монографий по лазерной физике. В эти годы биофотоника только еще формировалась в различных научных центрах. В том числе и в Саратове. Очень удачно все сошлось, когда в Саратове усилиями Митрофана Федоровича Стельмаха, директора НИИ «Полюс» (г. Москва), чье имя носит этот институт сегодня, стали производить лазеры, и одновременно профессор Саратовского медицинского университета (СГМУ) Владимир Николаевич Кошелев, именем которого в Саратове названа городская клиническая больница №6, организовал одну из самых крупных в стране лазерных лабораторий. Хирург Кошелев с большим опытом и интуицией изучал вопросы влияния лазерного излучения на регенерацию тканей при лечении больных с трофическими язвами, длительно не заживающими ранами, замедленной консолидацией переломов. Саратов стал местом, где зарождались новые идеи, в том числе и в области лечения низкоинтенсивным лазерным и терагерцовым излучением. Эти работы проводились под руководством профессоров СГМУ Брилля Игоря Ефимовича и Киричука Вячеслава Федоровича. Важно отметить, что они были передовыми и шли сразу в медицинскую практику, но из-за неготовности науки поддержать эти эмпирические исследования были недостаточно научно обоснованы, что вызывало сильное недоверие у зарубежных исследователей. Парадоксально, но после десятилетий критики сегодня саратовские исследования широко используются для обоснования новых теоретических воззрений на проблему лечения светом. Практика опередила науку. Сегодня это одно из ключевых направлений биофотоники. Все хорошо знают, что в любой больнице вас полечат лазером. Тем не менее не все и сейчас ясно, поэтому требуются глубокие научные исследования, чтобы продвигать оптические технологии в новые области биологии и медицины.

Сегодня в российской науке много научных лабораторий, возглавляемых молодыми, энергичными с мировой известностью учеными, которые разрабатывают различные научные направления биофотоники. Замечательно, что на рубеже 2024–2025 годов работы по биофотонике в мире были отмечены несколькими премиями, кроме моей премии «Вызов», одну из них получил мой ученик, выпускник кафедры оптики СГУ Кирилл Ларин, который сейчас является полным профессором Университета Хьюстона. Он получил международную премию по инновациям в биофотонике. А мой коллега профессор Рики Ванг из Вашингтонского университета, с которым у нас было много совместных проектов, когда он работал в Университете Крэнфилда в Великобритании, получил премию имени Бриттона Чанса по биомедицинской оптике. Все это говорит о важности биофотоники для мировой науки. А для меня лично это важно еще и тем, что мировое сообщество по биофотонике прислушалось к моему мнению об этих работах, так как я номинировал Кирилла Ларина на премию и писал письмо поддержки по номинации Рики Ванга.

Не скрою, мне очень почетно быть лауреатом премии «Вызов» в номинации «Ученый года» за развитие новой науки — биофотоники, в которую я вложил очень много труда вместе со своими учениками и сподвижниками. Мне также приятно читать отзывы и оценки нашей работы, которые, например, прозвучали в недавно опубликованной статье Максима Дарвина и Юргена Ладеманна (J. Biomed. Photon. & Eng., 4, 2024), в которой представлен обзор работ, проведенных в Берлинской университетской клинике Шарите, на кафедре дерматологии, в Центре экспериментальной и прикладной физиологии кожи, в сотрудничестве с нашей группой по улучшению контраста изображения и увеличению глубины зондирования кожи с использованием образцовых оптических методов в сочетании с оптическим просветлением.

Для меня биофотоника — это возможность участия в ее развитии не только на глобальном уровне, но и региональном, а именно в России, Саратове, в СГУ, медицинском университете, техническом университете и Научном центре РАН. В Саратове есть много звезд мировой величины, есть кафедры, лаборатории и целые институты, которые высоко котируются в мировой науке. Можно, например, отметить научную школу Николая Григорьевича Хлебцова из Института биохимии и физиологии растений и микроорганизмов Саратовского научного центра РАН, которая является одной из лидирующих групп в мире в области нанобиофотоники. А также научную школу моего ученика Дмитрия Александровича Зимнякова из Саратовского технического университета, который сильно продвинулся в развитии поляризационных оптических методов для решения задач в биологии и исследованиях критических состояний комплексных сред.

В СГУ им. Н. Г. Чернышевского общими усилиями за счет программ развития национальных университетов и полученных мегагрантов Министерства образования и науки удалось создать первоклассную инфраструктуру для проведения научных исследований мирового уровня. Эта инфраструктура и научный коллектив сейчас поддерживаются в основном за счет грантов Российского научного фонда, в том числе и международных. К нам регулярно приезжают на стажировки ученые из Китая, Тайваня, Армении, Ирана, Ирака.

— Почему вы решили пойти именно в эту сферу исследований?

— После защиты докторской диссертации — эта тема висела в воздухе, лазеры и оптика стали нужными биологам и медикам. В это время из отраслевых лабораторий пришло новое поколение учеников, которое интересовалось новыми оптическими медицинскими технологиями. Нужно было их учить и самим учиться. Лучший способ обучения — это писание книг, сначала как обзор того, что сделано до тебя в мировой практике, а затем уже представление миру своих исследований. Все это трудно, но дает широкий кругозор и знание, где в какой точке мира родилась интересная идея и чем она может помочь нам.

Мне везло на учеников, с которыми мы были, по сути, коллегами. Можно вспомнить Льва Петровича Шубочкина и Ирину Леонидовну Максимову, которые во многом и увлекли меня в новую интереснейшую область науки — биофотонику. Все, что они сделали, мы бережно храним и увековечили в наших книгах, которые уже выходят вторыми и третьими изданиями. Наша первая совместная книга по применению лазеров в биологии и медицине, трех авторов — А. В. Приезжева, В. В. Тучина и Л. П. Шубочкина, была опубликована в 1989 году и была первой в России и одной из первых в мире. Это уже сотрудничество с научной школой МГУ по биофотонике, которую возглавляет мой хороший друг и коллега Александр Васильевич Приезжев. Кстати, путевку в жизнь этой книге дал известный советский и российский физик Владлен Степанович Летохов. Кроме физиков рядом были медики, профессор-офтальмолог Валерий Васильевич Бакуткин и профессор-дерматолог Сергей Рудольфович Утц — генераторы новых идей и интересных приложений фотоники в офтальмологии и дерматологии. Можно назвать сотни имен прекрасных физиков, химиков, биологов и медиков, с которыми мне удалось поработать за эти годы, опубликовать статьи и книги. Всем им я очень благодарен за совместную плодотворную работу.

Были еще и семейные причины увлечения биофотоникой. Моя супруга Наталья Александровна, с которой мы вместе уже 60 лет, за 20 лет до моего интереса к биофотонике писала дипломную работу по спектрам гемоглобина на кафедре биохимии и биофизики СГУ им. Н. Г. Чернышевского под руководством профессора Владимира Владимировича Игнатова, который в 1980 году организовал Институт биохимии и физиологии растений и микроорганизмов РАН. Это еще одно место кристаллизации исследований по биофотонике в Саратове. Два моих брата также были биологами, в доме царила атмосфера возможности и необходимости сочетания оптики и биологии для решения медицинских задач. Моя супруга долгие годы проработала заведующей лабораторией кожной клиники г. Саратова, где встретила молодого аспиранта Сергея Утца и привела к нам в коллектив физиков. Благодаря энтузиазму этого удивительного человека и его желанию помочь больным весь наш лазерный коллектив постепенно развернулся на биомедицинские исследования. На кафедре оптики, которую я к тому времени уже возглавлял, многие мои ученики по лазерной физике начали выстраивать новые проекты в области оптической диагностики и лечения кожных заболеваний. Появился замечательный тандем, известный на весь СССР, а потом и Россию,— это профессор Юрий Петрович Синичкин и С. Р. Утц.

Я могу назвать много имен, кто меня окружал во время становления нового научного направления и кто сильно помогал, в том числе и организационно. В умении работать с людьми мне сильно помогла работа деканом физического факультета, на которую меня в 1982 году пригласил ректор СГУ Анатолий Михайлович Богомолов. И он же меня отпустил на работу в Академию наук, которая сыграла и играет огромную роль в моей карьере. В это время академик Юрий Васильевич Гуляев организовал Саратовский научный центр РАН, где мы последовательно открыли две научные лаборатории: одну под руководством моего ученика Л. П. Шубочкина, а вторую лабораторию лазерной диагностики технических и живых систем в этом центре я возглавляю уже 35 лет.

— Одно из направлений исследований в биофотонике — возможность управлять биологическими объектами при помощи света. Насколько это возможно и перспективно?

— Если буквально понять этот вопрос, то речь может идти о лазерных пинцетах или ловушках. Да, они существуют, и это очень перспективное научное направление, в том числе и в биологии. По сути, это открытие было удостоено двух Нобелевских премий. Истоки находятся в работах российского физика Петра Николаевича Лебедева, который в 1910 году экспериментально измерил величину давления света на твердые тела. Для саратовской науки важно, что практически в это же время, в 1909 году, ученики и сотрудники П. Н. Лебедева Владимир Дмитриевич Зёрнов, Константин Александрович Леонтьев и др. составили ядро Физического института Саратовского университета. Именно в этом институте и в том же здании работает ваш покорный слуга.

Метод управления светом молекулами был предложен советским физиком Летоховым в 1968 году и реализован группой Артура Ашкина в 1978 году, почти десять лет спустя. В 1997 году бывший сотрудник этой группы, Стивен Чу, который продолжил эти исследования, получил Нобелевскую премию. Гораздо позднее, в 2018 году, благодаря революционным изменениям в биологии, которые были обеспечены повсеместным внедрением оптического пинцета, Нобелевская премия по физике «за изобретение оптического пинцета и его применение в биологических системах» была наконец-то присуждена Артуру Ашкину.

Для манипуляции живыми клетками, крупными белками и ДНК не подходят механические инструменты, поэтому захват этого объекта лазерным пучком определенной формы позволяет это сделать бесконтактно. Однако чтобы обеспечить достаточную величину давления, нужно иметь сравнительно большие лазерные мощности. В этом смысле очень хорошо, что многие биологические объекты слабо поглощают видимый и инфракрасный свет, поэтому не нагреваются в пучке света и не повреждаются. Это совершенно удивительная, понятная школьнику технология, основанная на двух разделах элементарной физики — оптики и механики, но которая дает неограниченные возможности по управлению положением микроскопических биологических объектов и объектов, которые используются в биологии или медицине. Приведу лишь два примера. Научная группа А. В. Приезжева из МГУ им. М. В. Ломоносова проводит фантастические количественные измерения силы сцепления при агрегации двух эритроцитов, которые они растягивают двумя оптическими пинцетами, зацепив их по краям.

Меняя среду вокруг эритроцитов, можно определять силу сцепления в зависимости от состава этой среды, которая моделирует нормальную или патологическую плазму крови. Технология находит применение в исследованиях осложнений при сахарном диабете, сердечно-сосудистых заболеваниях и пр. Наша группа одной из первых в мире захватила лазерным пинцетом золотые наночастицы, которые используются в лазерной терапии, и показала возможность манипуляции ими. Совместно с финскими коллегами мы изучали эффекты оптического просветления для отдельного захваченного лазерным пинцетом эритроцита в среде с большим содержанием глюкозы. Что важно для разработки новых типов оптических глюкометров.

— Второе направление — использование оптических методов для изучения и диагностики биологических молекул, клеток и тканей. Расскажите подробнее про открытый вами метод оптического просветления тканей.

— Метод оптического просветления достаточно прост и интуитивно понятен, с его проявлениями мы встречаемся ежедневно в нашем быту. Проиллюстрировать его можно различными способами. Мне нравится такой. Лист белой бумаги пропускает частично свет, но не изображение, то есть свет рассеивается в неоднородной среде бумаги и уже не несет информацию (или сильно ее запутывает) об объекте, в качестве которого может выступать напечатанная на другом листе бумаги буква, которую вы не видите или видите плохо через первый листок. Если промочить бумагу водой или еще лучше маслом, то изображение буквы будет более четким. Причина в том, что лист бумаги становится более однородным с оптической точки зрения за счет того, что воздушные поры заполняются водой или маслом. При этом фотоны летят прямо, не отклоняясь от первоначального направления, и несут информацию об объекте, не запутывая ее. Математически это описывается на основании законов оптики, один из которых гласит, что в среде, отличной от вакуума, скорость света замедляется в некоторое число раз. Это число называют показателем преломления, который для биологических сред лежит примерно в диапазоне от 1.35 и до 1.7. Причем у клеточных мембран, ядер, других органелл, коллагеновых волокон он разный и сильно больше, чем у цитоплазмы и межтканевой жидкости. Законы преломления и отражения света определяются этим показателем. Среда однородна и не рассеивает свет, если показатель преломления везде одинаков. Вот именно к этому мы и стремимся, когда пропитываем лист бумаги водой или маслом. Масло лучше, так как его показатель преломления выше, чем у воды, и ближе к показателю преломления структурных компонентов клеток и тканей. Между прочим, бумага также является клеточной средой, но это растительные клетки. В этом смысле лист бумаги, а лучше их стопка, является неплохой моделью биологической ткани, с помощью которой можно изучать процессы просветления и наблюдать развитие патологии, которую в данном эксперименте можно имитировать как черную точку на нижнем листочке. Черная точка — это модель меланомы, например.

Второй, более сложный пример, который нам подарила природа,— это две среды нашего глаза. Все знают, что роговица прозрачная, а склера (белок) абсолютно мутная, но сделаны они из одного и того же материала — коллагеновых волокон, с одинаково большими показателями преломления самих волокон и одинаково малыми — для межволоконной среды. То есть должны обладать сильным рассеянием света. Но разница заключается в том, что в роговице все волокна имеют одинаковый и малый диаметр (меньше длины волны видимого света) и поэтому образуют своеобразный упорядоченный кристалл, а в склере размеры волокон имеют разные диаметры, поэтому не могут уложиться в порядке, среда становится беспорядочной. Если свет направить на такие среды, то в первом случае за счет интерференции рассеянных волн в роговице отбираются только те волны, которые летят прямо на чувствительную часть глаза — сетчатку, а в случае склеры рассеянные волны уже не могут создать интерференционные максимумы в каком-то из направлений, поэтому мы видим только рассеянный свет, причем как от облака — белый, то есть все длины волн рассеиваются примерно одинаково.

Несмотря на идейную простоту, при реализации мы имеем много трудностей, которые нужно преодолеть. Первая из них — это пропитывание ткани агентом. Агент должен быть биологически совместимым, то есть не вредить. Он должен проникать в ткань достаточно быстро, иначе пациент должен будет долго ждать своего оптического исследования. К счастью, с древности проблема ухода за кожей, ее чистка, снабжение маслами после бани и прочие технологии, применяемые в физиотерапевтическом кабинете — электрофорез, сонофорез и пр., хорошо разработаны и продолжают совершенствоваться. Появляются новые технологии введения лекарственных препаратов в ткани, которые мы активно используем для просветляющих агентов. Отбираем из агентов именно те, которые являются биологически совместимыми, а именно глицерин, растворы сахаров, гиалуроновую кислоту и пр.

Поскольку скорость диффузии этих агентов в тканях определяется не только свойствами самих агентов, но и тканей, то наши достаточно простые оптические измерения по оптическому просветлению позволяют нам надежно измерять скорости диффузии агентов в различных тканях. Такой продукт высоко ценится, так как его уже можно использовать в различных исследованиях. Например, буквально сегодня вышла статья в авторитетном издании Neurotherapeutics, в которой авторы, используя наши данные по скорости диффузии глюкозы в ткани, провели расчеты и подтвердили экспериментально, какой протокол им нужно использовать, чтобы вовремя подкармливать глюкозой пересаженные нейроны в головном мозге живой мышки. Аналогично мы измеряем скорости диффузии контрастирующих веществ для компьютерной томографии (КТ) и магнитно-резонансной томографии (МРТ) с помощью простых и дешевых оптических средств, в то время как измерения этих же параметров на КТ и МРТ уже существенно более трудоемкие и дорогие. Эти наши работы поддерживаются грантом РНФ.

Еще один пример — это наше еще одно пионерское предложение: использовать измерение скорости диффузии агентов в тканях для определения степени гликированности белков и липидов в организме, что и определяет все тяжелые осложнения при сахарном диабете. Над этим мы сейчас активно работаем вместе с китайскими коллегами из Хуачжунского университета науки и технологий г. Ухани в рамках международного проекта РНФ. Принципиальным является то, что по измерению скорости диффузии агента в коже или слизистой оболочке полости рта можно будет предсказать, насколько скорость диффузии этого агента уменьшилась в сердечной мышце или головном мозге в результате действия сахарного диабета.

Все это важно, но это в какой-то степени является побочным продуктом. Главное — это улучшенная визуализация опухолей и более эффективная их фототерапия. Мы и вслед за нами многие научные группы в ведущих мировых центрах проверили и поверили в оптическое просветление как новую технологию для усиленной визуализации опухолей с помощью самых разнообразных оптических средств. В связи с этим можно отметить наше предложение по использованию жидкостей для электронных сигарет в качестве просветляющих агентов, действие которых мы успешно проверили на легочной ткани крыс. Для тех, кто не знает, е-жидкости — это хорошо очищенные жидкости овощного глицерина и пропилен гликоля, при вейпировании капельки этих сильных просветляющих агентов оседают на стенках альвеол и делают их оптически более прозрачными для успешного проведения оптической эндоскопии. Для медицинских целей, конечно, нужно использовать жидкости без никотина и ароматизаторов.

Следует еще отметить несколько направлений, которые лежат на поверхности, но пока не очень подхватываются исследователями. Такое впечатление, что сил и средств пока не хватает на это, поскольку это достаточно затратные технологии. В своих докладах я уже несколько лет стараюсь агитировать исследователей и разработчиков. Первое — это то, что большинство наших агентов для просветления являются так называемыми криогенными жидкостями, в которых хранят трансплантируемые органы, так как у них есть замечательное свойство не замерзать при низких температурах,— это классические антифризы. Трансплантируемые органы содержатся в агентах достаточно длительное время, поэтому должны быть оптически прозрачны, поэтому их состояние в процессе хранения можно мониторить оптическими методами. Что же сдерживает эти исследования? На мой взгляд, это чисто технические проблемы, так как криогенная техника достаточно сложная, нужно будет решать проблему надежных оптических окон и пр.

Второй пример интересной перспективы — это использование свечения Вавилова—Черенкова при зондировании вещества (биологической ткани) частицами высоких энергий. В этом случае зондирование идет на большой глубине в теле человека, там, где опухоль, и рождается это излучение, которое, в свою очередь, является источником возбуждения люминесценции молекул, которые маркируют раковые клетки. Такая технология развивается в ряде мировых научных центров. Но проблема заключается в том, что при такой цепочке событий конечный сигнал люминесценции может быть достаточно слабым и теряться при выходе из тела. Именно здесь и нужно применять оптическое просветление, чтобы вывести информационный свет наружу.

— Почему вы считаете важной концепцию мультимодальности в диагностике заболеваний? Что она дает пациенту? А что — врачу?

— Мультимодальность — это еще один тренд в биофотонике, как и во всей биологии и медицине, и отражает сложность самого объекта исследования и новые возможности, которые появляются в руках у исследователя или врача. Все хорошо знают, что такое УЗИ, КТ, МРТ, теперь и ОКТ (оптическая когерентная томография), ждем повсеместного внедрения еще одной оптической технологии — оптоакустической томографии (ОАТ). ОАТ — уже мультимодальная технология, поскольку может сочетать УЗИ и оптическое исследование.

Если говорить об оптическом просветлении, то оно может удачно объединять различные технологии визуализации за счет использования единого агента, который является просветляющим для оптики и контрастирующим для КТ или МРТ или связующим для УЗИ. Впервые мы показали, что гадовист (гадобутрол) — МРТ-контрастирующий агент — является и просветляющим агентом, что позволило нам одновременно зарегистрировать флуоресцентное и МРТ-изображение опухоли мышки. Эта работа была одним из результатов мегагранта, выполненного в ФИЦ биотехнологии РАН, в лаборатории профессора Александра Павловича Савицкого, совместно с нашей группой. Аналогично мы впервые показали, как можно заменой УЗИ-геля на просветляющий агент получить существенно более качественные ангиографические и лимфографические изображения сосудистой системы мыши с помощью ОАТ. Эту работу мы выполняли для другого мегагранта в СГУ совместно с лабораторией профессора Дмитрия Горина из Сколтеха.

Мультимодальность дает врачу возможность более глубокого и одновременного исследования одного и того же процесса с различных сторон, что означает более высокую точность диагноза и последующего лечения. Для пациента, наверное, сложнее, так как время диагностики может увеличиться и она станет более дорогостоящей. Но наша задача — все это минимизировать и найти новые технические решения, которые были бы удобны врачу и пациенту. Одно могу сказать, что практически все оптические технологии в десятки или сотни раз дешевле, чем КТ, МРТ или ПЭТ (позитронно-эмиссионная томография), поэтому добавление оптических каналов мало повлияет на стоимость всей установки, но обеспечит врача новой ценной информацией.

— Вы занимаетесь биофотоникой много лет. Как далеко за это время продвинулась наука и что можно будет от нее ожидать?

— Да, лет прошло много. Но мы идем вперед. Интересно, что иногда даже забегаем вперед, поскольку некоторые идеи оказываются какое-то время невостребованными, так как остальные технологии еще не подоспели. Наука как бы тянет себя сама некоторыми скачками. Один из примеров: в 2005 году мы вместе с Дмитрием Зимняковым опубликовали книгу по применению поляризационных технологий в биологии и медицине. Хотя она была издана в серьезном издании «Шпрингер» в содружестве с американским коллегой Лихонг Вангом, ссылок на нее сначала было немного. Но оптические технологии стали проникать в биологию и медицину, и наша книжка стала хорошо цитироваться и до сих пор востребована. Однако мы видим, что то, что мы предлагали читателю 20 лет назад, уже нужно существенно дополнять новыми результатами, поэтому сейчас глубоко погружены в подготовку нового издания, укрепив наш коллектив авторами из Китая и Франции.

Если измерять достижения книгами, в которых излагаются результаты исследований в области биофотоники, которые постоянно обновляются в виде новых изданий, а также цитируемостью работ, включая монографии, статьи, патенты, то успехи мировых лидеров грандиозные. Наши российские ученые не отстают. В сотрудничестве с ведущими мировыми центрами, но в основном с нашей инициативой мы в полном объеме закрываем всю учебную литературу по биофотонике и биомедицинской оптике в мире. Книги издаются вторыми и третьими изданиями, имеют десятки и сотни тысяч загрузок, тысячи цитирований. На сегодня цитируемость только работ нашей научной группы превышает 43 000. Все это означает, что биофотоника успешно развивается, но главная задача для всех вовлеченных в ее развитие — это трансфер технологий в медицинскую практику. Над чем мы сообща и работаем вместе с молодым поколением энтузиастов биофотоники. Назову только два имени. Эти герои еще в официальном статусе молодых ученых РФ, но уже доктора наук. Один из них, мой ученик Кирилл Зайцев, со своими уже учениками разрабатывает такую важную тему, как терагерцовая спектроскопия и микроскопия биологических тканей, заведует лабораторией Института общей физики им. А. М. Прохорова РАН, а второй — Евгений Ширшин, крупный специалист в области оптики биологических сред и фотофизических процессов в применении к биомедицинской диагностике, координатор научно-образовательной школы «Фотонные и квантовые технологии. Цифровая медицина» МГУ им. М. В. Ломоносова.

Подготовлено при поддержке премии «Вызов»