Александр Бродский: подмосковные поселки вызывают тоску
Архитектор Александр Бродский рассказал о своем взгляде на загородную архитектуру и новом, самом крупном для него проекте "Дом у пятой лунки", строительство которого недавно началось в поселке Пирогово.
— Что вы думаете об архитектуре подмосковных поселков, загородной застройке?
— Есть, конечно, разные проекты. Судя по специальным журналам, существуют неплохие, даже хорошие застройки. Но из того, что я видел собственными глазами, мне ни разу ничего не понравилось. Новые поселки, которые попадаются в Подмосковье, обычно вызывают у меня тоску. Это, как правило, типовая застройка, где все дома просто одинаковые и расположены очень близко друг к другу. Еще один вариант — дома все "слишком разные", их строили "кто в лес, кто по дрова". Не понятно, что лучше. Среди редких поселков, вызывающих симпатию,— "Татаровская пойма" Владимира Плоткина, а также поселок, построенный бюро "проект Меганом", но это исключение. А так, Подмосковье — это гигантские просторы, покрытые уродливыми домиками.
— Как вы считаете, почему в Подмосковье так неэффективно распоряжаются пространством? Это, что, наша русская традиция?
— Ну, наверное, людям, которые заказывают эти проекты, хочется делать их проще, дешевле, быстрее. Чтобы создать что-то красивое и интересное, наверняка уйдет больше денег и времени. А подмосковные поселки сегодня один из способов хорошо заработать.
Проблема в том, что в России только начинает складываться понимание того, что качество пространства тоже стоит денег. Совсем недавно стоимость квадратных метров начала зависеть от качества архитектуры, дизайна. Процесс создания необычной, интересной застройки достаточно длителен, и это не всех устраивает.
— Ну, у вас есть ощущение, что мы приходим к более качественной загородной архитектуре или "креативные" поселки так и останутся разовыми проектами?
Фото: ДМИТРИЙ АЗАРОВ
— Ну, конечно, приходим. Постепенно. На мой взгляд, все большее количество людей, которые этим занимаются, задумываются об архитектуре, каких-то художественных сторонах вопроса. Конечно, на данный момент процент таких людей невелик. Но, по крайней мере, их проекты уже появляются в каких-то журналах, мы обращаем на них внимание. Хотя если проехаться на машине, такие поселки найти довольно трудно. В основном будут все те же обычные, тоскливые.
— Вы в основном раньше делали небольшие строения, а в Пирогове создали свой первый масштабный проект, который стал известен на рынке как "Дом у пятой лунки" — почти на две тысячи квадратных метров. Вам сложнее было?
— Да. Лично мне гораздо сложнее было проектировать такой дом, чем маленький. Просто потому, что трудно представить себе жизнь в таком доме. Мы в основном работаем с ограниченными объемами, где нужно экономить каждый квадратный метр, находить нестандартные решения, чтобы вписаться в небольшие объемы и, вместе с тем, достичь каких-то пространственных эффектов. А когда нужно создать огромных размеров сооружение, возникает вопрос: что там делать, в этих кубометрах бесконечных? И это трудно. Но, наверное, и к этому можно привыкнуть. Думаю, если сделать несколько таких домов, мозги начнут работать по-другому.
Тут была еще одна сложная задача. Обычно есть какой-то конкретный человек, который будет жить в доме, и архитектор отталкивается от его пожеланий. В случае с этим проектом хозяина не было. Мы такого еще ни разу не делали. Точнее, сделали один гостевой домик в лесу там же, в Пирогове. Но ведь он был маленьким. А здесь огромное строение, которое создается для кого-то неизвестного. Это довольно непривычно. Интерьер этого дома мы будем делать, когда у него появится хозяин, реальный человек. А пока это нечто абстрактное.
— То есть это пространство, которое можно чем угодно заполнить?
— Конечно не всем, чем угодно. Пространство дома уже вполне определенное. Оно разделено на две половины. Первая — это такой прозрачный аквариум, и вариантов планировки там в общем-то не так много. Можно думать о разных стилях мебели, но новых стен и перегородок там уже не сделаешь. Вторую — спальную часть — в принципе можно "нарезать" по-разному, конечно привязываясь к окнам.
— Как-то представляли себе человека, который будет жить в доме?
— Мы знаем, что это будет некий очень состоятельный человек. И все, что существует в доме, рассчитано на жизнь очень состоятельного человека и его семьи. Что можно предложить некоему гипотетическому олигарху, который займет этот дом? Кто знает, что у него за вкус? Неизвестно. Поэтому мы просто стремились сделать вещь, которая понравилась бы нам самим, и оставить свободу для каких-то дальнейших интерьерных разработок. Ну и вписать все это в ландшафт.
— Судя по проекту, последнее вам особенно удалось. Дом очень гармонично смотрится.
— Ну, спасибо, если вам так кажется. Но на самом деле это меня больше всего беспокоило в этом проекте. Внутри можно добиться роскоши с помощью отделки. С планировкой тоже все понятно: она простая, удобная, и я уверен, что там комфортно. Но вот ответственность за этот бескрайний красивый пейзаж, конечно, давит. В этом смысле дом, наверное, сложнее, чем все другие строения, которые строятся в Пирогове, так как они не так заметны. А этот дом стоит на мысу, его видно издалека. И, конечно, полной уверенности в том, что дом будет идеально вписан, не может быть и не будет, пока он не достроен. Тогда уже будет ясно. Никакие 3D-картинки, перспективы и макеты не передают настоящего ощущения. Но мне кажется, что действительно мы нашли какое-то верное решение поставленной задачи за счет простых, лаконичных форм.
— Не боитесь, что вот появится хозяин и разрушит всю эту простоту и гармонию, сделает там какую-нибудь золотую лепнину?
— Это общая проблема всех архитекторов и дизайнеров, потому что любые дома создаются не только для заказчиков, но и для себя тоже. Если серьезно относишься к этому делу, работаешь так, чтобы результат твоего труда тебе понравился. После чего, когда все доведено до совершенства, туда селятся люди и начинают заполнять дом дорогими их сердцу предметами. Это трагедия для архитектора и дизайнера: они в ужасе, потому как проект уже нельзя опубликовать в журнале в его "первозданной чистоте". И начинается борьба за предметы с заказчиком. Потому что хочется, чтобы все сохранялось в том виде, в котором ты это сделал. С другой стороны, это, в общем, несправедливое требование, так как человек имеет право делать в своем доме все, что хочет. Это же не музей. Бывают редкие случаи, когда заказчику так нравится, что получилось, что он советуется с архитектором по поводу наполнения дома. А иногда старается ничего туда не привносить, и все сохраняется так, как было сделано. Но в основном люди обрастают какими-то своими вещами, и это нормально.
Архитектура дома в Пирогове такова, что внутри него в принципе могут быть любые интерьеры — хоть рококо или ампир. Это в общем право человека. Сами мы такие интерьеры, наверное, не выбрали бы для этого дома. Но в замкнутых помещениях спального корпуса можно создать все что угодно. С другой частью дома несколько сложнее. Однако там, внутри этого стеклянного периметра, также может существовать нечто старинное, важны лишь его пропорции. То есть эклектика вполне может присутствовать и предметы антиквариата могут сочетаться с современными. Нам бы, конечно, хотелось довести проект до конечной точки совместно с реальным хозяином.
— Вы какой-то западный опыт использовали при создании проекта?
— Нет, здесь мы старались отталкиваться от места, своих личных ощущений. Если бы мы нашли что-то похожее, то это бы нас огорчило и мы начали делать что-то другое. Но пока ничего точно такого же не видели. Может, конечно, невнимательно искали. Нам хотелось, чтобы дом получился "вне времени". В нем нет подражания классическому стилю, хотя есть колонны, но они тоже выглядят вполне современно. Нет и ничего ультрамодного: острых стеклянных углов, безумных органических форм — пузырей и прочего. Дом абсолютно традиционный и при этом не имеет каких-то стилевых особенностей. В сочетании с качественными материалами и грамотной планировкой это должно дать ощущение спокойствия и надежности — чего-то вне времени.