Витражная комиссия

За последние пять лет в Москве количество витражных мастерских удвоилось. Это обнадеживает — в том смысле, что растет спрос на произведения искусства (витраж, конечно же, к ним относится), а их на последние деньги не покупают. Правда, как выяснилось, хороших витражистов в Москве совсем мало, а потребитель в вопросе разбирается слабо и готов платить даже за не слишком качественные поделки.

Александр Арцыбушев, создатель и владелец "Монументально-декоративной мастерской Александра Арцыбушева", с трудом удерживается от непечатных выражений, рисуя картину рынка. Работы Арцыбушева стоят от $5 тыс. за квадратный метр (именно его мастера делали металлический, со стеклянными вкраплениями, потолок для дома Касьянова; говорят, это стоило экс-премьеру $40 тыс.).

Александр Арцыбушев: Большая часть работающих на нашем рынке — откровенные непрофессионалы, а воровство чужих работ — в порядке вещей! Многие не в состоянии сделать "тонкие" эксклюзивные вещи и дорисовывают работы красками там, где должно быть цветное стекло. Заказчику об этом говорят далеко не всегда, да он обычно и не замечает. А если вдруг "мастер" прокалывается, объясняют это технологическими особенностями. Цену, понятно, не снижают, а себестоимость подобного продукта, понятно, гораздо ниже. Мои заказчики, которые обращаются в другие мастерские, периодически мне говорят: "Твои работы есть в их портфолио".

Об уровне любой витражной студии и ее мастеров все судят по каталогу — портфолио, и оно имеется даже у только что открытой мастерской, у которой своих работ пока просто нет. Вот и составляют каталоги с помощью чужих творений. Впрочем, так поступают не только новички, для современного витражного бизнеса это обычное явление.

Скептическое и настороженное отношение друг к другу на этом рынке тоже в порядке вещей, причем, по словам самих мастеров, в СССР все бригады боролись за выгодные заказы точно так же, как и сейчас. Только заказы были тогда не от состоятельных господ, а от государства, которое являлось самым платежеспособным клиентом.

По словам Натальи Кавериной, гендиректора компании "Стекло и мир" (изготавливает витражи, торгует расходными материалами и оборудованием), "витражные мастера живут, как пауки в банке, еще с советских времен".

Сергей Зубенко, руководитель "Дизайн-студии Сергея Зубенко": Когда ко мне приходят коллеги, то начинают сразу бегать взглядом по стенам, заглядывать в каталог — где бы что взять. Неоднократно замечал свои идеи у других.

Конечно, на рынке все друг друга прекрасно знают и следят за успехами и неудачами коллег. При этом многие владельцы мастерских отказались общаться с корреспондентом "Денег", поскольку, как выяснилось, работают полулегально или даже "вчерную". И даже имея сайты, зачастую вывешивают на них лишь малую часть работ — боятся воровства. А вот Александр Арцыбушев его не боится — говорит, что коллеги-конкуренты "все равно не повторят то, что мы умеем". Так или иначе, получается, что рынок сам себя тормозит. Есть и другие отрицательные моменты.

Наталья Каверина: В отличие от Запада, у нас культура стекла в интерьерах просто отсутствует. В той же Америке витражи можно встретить во множестве домов. И до сих пор силен стереотип — многие при слове "витраж" представляют католический храм с узкими цветными окнами.

Сергей Зубенко: Для техники "тиффани" необходимо определенное, весьма дорогое стекло, но многие мастера экономят, берут дешевое, иногда даже российское, например брянское, выдавая его, скажем, за итальянское. А чтобы было похоже на фирменное, выжигают его в печке, где оно становится рифленым. Чтобы не попасться на "разводилку", нужно обращаться к проверенным мастерам.

Александр Арцыбушев: Если все делать правильно, надо стеклышко к стеклышку подгонять, зазор должен быть не больше миллиметра, а многие лепят с 5 мм и просто заливают зазор оловом.

Другая проблема — безграмотность архитекторов и дизайнеров по интерьеру, на которую жалуются все мастера.

Сергей Зубенко: Рисовать из них умеют вообще единицы, не говоря уж о том, что они часто дают заказы, которые невозможно выполнить. Кроме того, зачастую именно архитектор является посредником между мастером и клиентом, но свои стандартные "откатные" 10% хотят все — по крайней мере, с них всегда начинается разговор. И чем работа дороже и быстрее выполнена, тем архитектору выгоднее. А качество требует сроков.

Сейчас в Москве, по словам Арцыбушева, работает порядка 120 витражных мастерских, есть еще около полутора сотен частнопрактикующих мастеров, которые режут и клеят стекло на кухнях и живут от заказа до заказа. Между тем еще пять лет назад мастерских было не более полусотни, но благосостояние населения стало расти, активизировалось загородное строительство, и в витражный бизнес пришла масса мало что умеющих новичков. Кроме того, столкнувшись с повышенным спросом, многие мастерские максимально упростили продукцию. То есть рынок растет, но о качестве товара в целом этого сказать нельзя.

В большинстве мастерских работает от двух до пяти человек, но есть и относительно крупные предприятия: например, у Арцыбушева, как и в "Стекле и мире", трудятся восемь мастеров. По словам Натальи Кавериной, в среднем у витражного мастера выработка составляет 5-7 кв. метров в месяц при средней цене готовой продукции от $500 до $1,5 тыс. за метр. У Арцыбушева же выработка — лишь до одного "квадрата" в месяц на человека, но это в "премиальной" нише, где цены зашкаливают за $5 тыс.

Александр Арцыбушев: Есть на нашем рынке еще одно явление: многие мастерские заявляют коллегам, что вот, мол, эту работу мы продали, допустим, за полторы тысячи, а на самом деле — раза в два дешевле. Откровенно завышают цену, так сказать, заботятся о репутации.

Наталья Каверина: Разброс цен на витражи действительно очень большой. Есть фактически как серийная продукция для мебельщиков — по $150-400 за "квадрат", а есть продукция, стоящая несколько тысяч долларов. Просто заказчик должен понимать, что приобретает произведение искусства. Это все ручной труд, который никак нельзя механизировать.

Таким образом, емкость рынка можно оценить только приблизительно, умножив количество мастеров на квадраты и на среднюю цену. Получается, что ежегодно Москва может потреблять витражей на $15 млн. И спрос растет — это отмечают практически все участники рынка. В том числе в "дорогом" секторе. Тот же Арцыбушев загружен работой на полгода вперед.

По словам Александра Арцыбушева, витражом можно назвать любое стекло, играющее на просвет. Как добиться, чтобы "просвет" был красивый — вопрос техники и технологии.

Витражи бывают классические, самые популярные — выполненные в технике "тиффани". Кроме того, эффект витража можно произвести с помощью специальных цветных самоклеящихся пленок,— это самый бюджетный вариант, $150-350 за "квадрат". И еще есть входящий в моду "фьюзинг" — техника спекания стекол в печи, в таком витраже отсутствуют металлические швы между стеклами.

Практически все столичные витражные мастерские работают в технике "тиффани", известной с конца XIX века и названной в честь ее создателя. Технология примерно такая: каждый кусочек стекла обтачивают, затем по краю плотно оборачивают тонкой медной лентой с липкой стороной. После этого кусочки плотно друг к другу выкладывают по рисунку и пропаивают оловом. Когда рисунок собран, жилки из олова протирают раствором кислоты, и швы приобретают темный цвет. Начинает "играть графика". Финал — витражное полотно одевают в профиль, витраж становится прочным. Продукт готов.

Любой витраж начинается с выполнения эскиза, а значит с работы художника. Он делает несколько вариантов, из которых выбирается наиболее соответствующий замыслу и пожеланиям заказчика. Обычно клиент платит за каждый рисунок, в среднем это $200.

Александр Арцыбушев: Затем выясняется бюджет, и технология подгоняется под него. Понятно, что цена работы прежде всего зависит от ее сложности и техники.

После этого делается полноцветный рисунок на картоне (это уже входит в стоимость заказа, в отличие от эскизов), но многие выводят рисунок просто на плоттере. Все еще раз утверждается заказчиком, и тогда рисунок становится шаблоном, по которому и делается витраж.

Александр Арцыбушев: В цене заказа 20% — работа художника, 20% — зарплата мастеров, материалы (олово, стекло) — еще 20%, оставшиеся 20% — прибыль мастерской.

Наталья Каверина: Специальные витражные стекла стоят от $120-250 за "квадрат", в зависимости от вида. Есть даже стекла, которые до сих пор варятся вручную. Мастера половником зачерпывают стекломассу, выкладывают ее на стол и раскатывают скалкой. Почти как тесто для пирога! В результате в одном листе до восьми оттенков может быть, и стекла очень интересно начинают работать на просвет. Есть стекла, которые в Россию почти не завозятся по причине малого спроса и высокой цены. Например, стекло с "дихроиком" (это покрытие с металлизированным эффектом, не выгорающее при термообработке, и не стирающееся) стоит примерно $250 за квадрат 30х30 см.

Наиболее популярно в России стекло американской компании Spektrum ($40-120 за кв. метр), также пользуются успехом марки Armstrong, Wissmach, Kokomo, Uroboros, Youghiogheny. Правда, как утверждает Арцыбушев, это лишь потому, что такое стекло более однотонное, и с ним проще работать, чем с более изощренным по цвету.

Китайское стекло можно купить и за $27, но специалисты уверяют, что оно каленое и запросто лопается. Кроме того, наравне с официальными продавцами стекла в Москве работают откровенно подпольные, ввозящие дорогое витражное стекло контрабандой, часто через Прибалтику.

Технику пленочного витража многие мастера всерьез не воспринимают, называют ее подделкой. По этой технологии из пленки вырезают кусочки по шаблону и наклеивают их на стекло, а затем между кусочками пленки приклеивается "перетяжка" — имитация металлического шва. При минимальной себестоимости (сама пленка стоит до $20 за "квадрат") — максимальная отдача: как уже говорилось, цена готового продукта — до $350 за кв. метр.

Александр Арцыбушев: Это наглядный пример того, как технический прогресс убивает искусство. В Америке даже продаются такие "витражные" конструкторы для домохозяек типа "Лего". И многие там воспринимают витраж уже именно на таком примитивном уровне. Меня даже выгнали из Ассоциации американских витражистов — для них мои работы были слишком сложны.

На самом деле витражисту вовсе не обязательно быть художником, как считают многие, все же это больше ремесло. Прежде всего необходимо иметь вкус и твердые руки, "заточенные" под профессиональный стеклорез. Художник для отдельных работ либо приглашается со стороны, либо состоит в штате — в зависимости от объема заказов. Так или иначе, талантливых художников по витражам немного.

Основной рабочий инструмент для витражной мастерской, как и для любого художественного производства,— руки мастера. На самом деле обучить новичка не так сложно. Например, у Александра Арцыбушева большинство мастеров без художественного образования, однако они делают уникальные работы. А у Сергея Зубенко лучший мастер раньше резал кафель — говорит, очень похоже на витраж. Фактически от витражиста требуется прежде всего точность: стекло нужно вырезать и подогнать строго по нарисованному шаблону.

Сергей Зубенко: Главное для мастера — не бояться стекла. Если начнет рука дрожать, он думать постоянно будет — как не сбиться с линии, как не порезаться, и наверняка стекло треснет, да еще и руки изрежет. Я первым делом заставляю своих учеников перебороть эти страхи.

При этом, по словам Вячеслава Балаболина, директора компании "Фагот-СТ", поставщика витражных материалов, чтобы начать витражное дело, достаточно профессионального стеклореза, паяльника, шлифовальной машины, ломателя для стекла. 20 тыс. рублей вполне хватит на комплект профессионального оборудования и даже на начальную закупку недорогого стекла, например, упомянутой фирмы Spectrum. В Москве специализированных компаний, поставляющих витражные инструменты и материалы,— около десятка. Зачастую ими торгуют крупные компании, занимающиеся всем стекольным спектром,— для них витражный товар как бы сопутствующий.

Как говорит Сергей Зубенко, его путь в витражное дело был предопределен: Династия, куда деваться. Отец всю жизнь работал художником-оформителем, его мозаики по всей стране были и есть: кинотеатры "Октябрь", "Россия", гостиница "Космос", а сколько профилей Ильича сделано — не сосчитать.

Сам Сергей даже оформлял мавзолей президента Анголы в 1991 году, по тем временам $750 в месяц зарабатывал — огромные были деньги, все покупал в "Березке", по его словам. А свою первую витражную бригаду он еще в середине 80-х организовал: тогда их продукт был в дефиците, на всю Москву — пять-шесть бригад. Сейчас, говорит Зубенко, мастеров семь из той плеяды осталось. Зарабатывали нормально: когда вся страна жила на 150 рублей в месяц, у витражистов выходило по 450.

Сергей Зубенко — практически единственный мастер в Москве, который работает исключительно в технике фьюзинга (другие мастерские фьюзингом занимаются от случая к случаю, как дополнительным промыслом). Зубков, можно сказать, и привез эту технологию в Россию из Европы, где какое-то время жил с женой-голландкой и занимался витражами. Говорит, что покончил с "тиффани" потому, что для здоровья не полезно — испарения, кислоты, свинец... Да и надоело.

Сергей Зубенко: К сожалению, пока многие даже не знают такого слова — "фьюзинг", но есть вещи, которые только во фьюзинге можно сделать — в традиционной "тиффани" слишком топорно будет, с этими оловянными прожилками. Особенно тонкие элементы. Для интерьеров фьюзинг идеально подходит.

В конце 90-х Сергей развелся и решил вернуться в Москву. В багажнике машины он привез профессиональную немецкую печь для фьюзинга и еще 200 кг стекла. Все обошлось в $3,5 тыс., но это был фактически полный комплект для фьюзингового заводика.

Сергей Зубенко: Поначалу, конечно, было много брака, стекло во время спаивания постоянно разрывалось, да и стильных вещей не много получалось делать, где-то месяца три ушло на познание технологии.

Для предотвращения разрыва стекла есть прибор стрессометр, определяющий критическое напряжение в месте, где норовит появиться трещина. Чтобы предотвратить разрыв, изделие необходимо снова загрузить в печь. Лучше спекать стекла с одинаковым коэффициентом термического расширения — закон науки физики. Например, у стекла Spectrum для фьюзинга коэффициент равен 96, и стекло другой фирмы для спекания с ним нужно подбирать исходя из этого значения.

Потом Сергей Зубенко привез еще несколько печей и стал делать корпусы для настенных часов. На первых порах работал прямо в московской квартире, за месяц выходило 350 часов, которые он сам же развозил по магазинам. Потом штамповать корпусы для настенных часов начали многие. Как говорит Сергей, конкуренты откровенно воровали у него дизайн, но мало у кого часы получались такими же красивыми.

Зубенко нескромно утверждает, что у него одна из самых больших коллекций настенных часов в мире: более 7,5 тыс., "даже у итальянцев такой нет". Его часы с корпусами из спеченного стекла можно встретить примерно в 40 московских магазинах. Такими часами (размер 25х25 см — этот стандарт тоже придумал Сергей Зубенко) увешана вся стена в мастерской мастера. Собственно, именно с часов он начал свой бизнес и постепенно переходил к фьюзинговым панелям — индивидуальной, более дорогой и несравнимо более сложной продукции. Все производство занимает 60 кв. метров ("раньше было 200, но аренда подорожала — пришлось потесниться, раньше было 11 печей — часть пришлось продать"). Как ни странно, для производства хватило и этого, правда, еще не стало просмотрового зала.

В двух комнатах, разделенных стеклянной перегородкой, умещается пара больших столов — для резки стекла и сборки изделий, компьютер и пять печей. Стены увешаны образцами продукции. Во время разговора Зубенко постоянно бегает к печам, смотрит, как остывают изделия, на этом этапе возможны всякие неожиданности. Печи работают круглосуточно, поскольку цикл спекания длится примерно сутки.

Со стороны кажется, что организовать фьюзинговое производство совсем не сложно: покупаем за $3-5 тыс. печь, арендуем под нее пару десятков метров площади, рисуем эскизы, режем стекло, затем приклеиваем специальным клеем цветные кусочки к основе — большому стеклянному листу и загружаем заготовку в печь, разогретую до 850°C. Через сутки на выходе — готовый продукт.

Сергей Зубенко: Бизнес выглядит элементарным: купил печь, стекло, нарезал, запек и продал. Но так только кажется, тонкостей очень много. Многие от меня уходили, начинали свое дело, и где они?

Между тем научиться фьюзингу вроде бы несложно: через стенку от Зубенко располагается компания "Стекло и мир" — крупный поставщик стекла, которая организовала курсы обучения фьюзингу. Двухдневная учеба стоит 11 тыс. рублей, тут же можно приобрести печи (впрочем, их поставляет в Москву несколько компаний).

Для фьюзинга обычное витражное стекло не годится, да и слишком дорогое оно. Оттенков у фьюзингового стекла не так много — 20, но Зубенко говорит, что этого вполне хватает. К тому же некоторое стекло меняет оттенок при спекании, он становится более насыщенным (а если добавить во время спекания соду, стекло красиво вздувается, образуя пузырь). Большая часть себестоимости серийной продукции (часов) приходится на материал (от €20 за кв. метр), индивидуальной (фьюзинговых витражей, к примеру) — на работу мастера и художника. 5 тыс. рублей в месяц съедает электричество — впрочем, для пяти круглосуточно работающих печей это не так много. Для часов покупаются стандартные часовые механизмы — по 100 рублей.

Часы от Зубенко стоят от 1,1 до 3 тыс. рублей, не так уж дорого за такую работу. А штучная продукция — витражи, может обойтись клиенту и в $700, и в $3 тыс. за "квадрат". Еще Сергею принадлежит рекорд, даже попавший в "Книгу Гиннесса",— самые большие часы, выполненные в технике фьюзинга, размером 2,1х2,15 метра.

Наталья Каверина: Во всей Москве не более десятка хороших специалистов, разбирающихся во фьюзинге. Фьюзинговое стекло стоит $120-150 за "квадрат", и при этом при производстве достаточно много отходов, иногда до 40%. В среднем по Москве квадратный метр спеченного стекла стоит $800.

Одна печь с камерой объемом 200 л может выдать в месяц не больше 20 кв. метров фьюзинговой продукции. Стоит такая печь $6-7 тыс.

По подсчетам Сергея Зубенко, в Москве порядка 30 компаний занимаются фьюзингом, еще с полсотни "кустарей", которые производят товар на $0,5-1 тыс. в месяц. Но исключительно на фьюзинге никто не специализируется, кроме его мастерской.

Пока Сергею Зубенко на весь объем продукции, как серийной, так и заказной, хватает двух художников, двух мастеров и пяти печей. Цена индивидуальной работы, как и в классическом витраже, зависит от ее сложности и стоимости стекла. Отходов обычно много: часто если нужен небольшой кусочек стекла, приходится отрезать его от целого листа. Но и отходы идут в дело. Помимо листового стекла, для создания различных элементов витражного рисунка продаются тончайшие стеклянные полоски, цветная стеклянная крошка. В Москве все это поставляет несколько фирм (например, упомянутые "Стекло и мир", "Фагот-СТ"). Сам Зубенко возит и печи и основные материалы из Германии на своем автомобиле — говорит, так дешевле, к тому же до нее всего сутки пути.

Сергей Зубенко: Отбиться вложения в производство могут и за месяц, и за полгода, как повезет. Весь вопрос — в знании технологии и дизайне. И еще — кто будет покупать продукцию. В Москве мы пока держим цены.

В планах мастера — выход на западный рынок, тамошние мастера делать качественные фьюзинговые вещицы просто не умеют, по словам Зубенко,"лепят каких-то собачек и котиков". Сергей был как-то на одном предприятии, выпускающем стекло, и там как раз проходил семинар для фьюзингистов. Все посмотрели каталог Сергея Зубенко, а ему ничего показывать не стали — не будем, говорят, позориться.

ДМИТРИЙ ТИХОМИРОВ