Речь без ботинка

Выступление Владимира Путина на международной конференции в Мюнхене сразу же записали в разряд исторических: весьма эмоциональную речь президента аналитики расценили едва ли не как внешнеполитическое завещание будущему преемнику. Наследство оценивает обозреватель "Власти" Игорь Федюкин.

Президент Путин решился высказать США правду в лицо, отказавшись от "излишнего политеса", и речь получилась эмоциональной. Чувствуется, что накапливалось давно. Получилось доходчиво: редкая западная газета не написала о "холодной войне" и "фултонской речи Путина" (см. стр. 22), редкая российская не вспомнила Хрущева с ботинком (см. стр. 20).

Что же такого сказал президент? Во-первых, Путин недоволен тем, что на планете установился режим "однополярного мира" — согласно его определению, сегодня существует "один центр власти, один центр силы, один центр принятия решения". Центр этот расположен в Вашингтоне. Более того, "система права одного государства" — США — "перешагнула свои национальные границы во всех сферах: и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере — и навязывается другим государствам". К тому же разрушение Вашингтоном системы международного права приводит к тому, что "никто не чувствует себя в безопасности". "Ну кому это понравится?" — спрашивает президент. Действительно, никому.

Во-вторых, полное безобразие творится с Договором о сокращении обычных вооружений. Россия в ответ на требования НАТО "в ускоренном порядке" выводит свои войска из Грузии и Молдавии (это предусматривается прописанной в договоре нормой о сокращении так называемых фланговых группировок). "Но что же происходит в это же самое время? А в это самое время в Болгарии и Румынии появляются так называемые легкие американские передовые базы по пять тысяч штыков в каждой",— возмущается президент. И это уже не говоря о том, напоминает Владимир Путин, что в свое время Москва дала согласие на объединение ГДР и ФРГ в обмен на прямые гарантии, что НАТО не будет размещать свои войска восточнее западногерманских границ. И где теперь эти гарантии?

В-третьих, предлагаемые Россией альтернативные механизмы решения иранской ядерной проблемы (альтернативные бомбежке Тегерана, естественно) игнорируются американцами. "В прошлом году Россия выступила с инициативой создания многонациональных центров по обогащению урана",— напоминает Путин. И какова была реакция американцев? "Мы ведем консультации с нашими американскими друзьями" — и на том спасибо.

В-четвертых, экономика. Здесь налицо полное отсутствие взаимности: России рассказывают о свободе торговли и о равных возможностях, но пускать российские компании на западные рынки не спешат. "Зарубежные компании участвуют в наших крупнейших энергетических проектах. По различным оценкам, до 26% добычи нефти в России... приходится на иностранный капитал. Попробуйте, попробуйте привести мне пример подобного широкого присутствия российского бизнеса в ключевых отраслях экономики западных государств,— возмущается Путин.— Нет таких примеров! Таких примеров нет" (действительно нет, и странно, если бы были: все-таки 26% приходится на всех иностранных инвесторов, а Путин хотел бы, чтобы одна Россия имела по 26% в ключевых отраслях западной экономики).

Тем не менее Путин говорил о крайне серьезных проблемах. "В том, что я сказал, ничего неожиданного и необычного, собственно говоря, и не было,— объяснял Путин в Аммане несколько дней спустя.— Но не только у нас в России об этом говорят — во всем мире говорят об этом". На лицемерие американской и европейской торговой политики и вправду жалуются очень многие развивающиеся страны. Многие недовольны в мире и "однополярной" системой — соответствующий пассаж из путинской речи был бы вполне уместен в устах, например, президента Франции. А с критикой нынешней политики США в отношении Ирака и Ирана выступают и американские сенаторы. Так что ничего такого исключительного Путин в Мюнхене не сказал — просто еще раз перечислил ряд неновых, в общем-то, проблем и тенденций. Да, действительно, по паритету покупательной способности "ВВП государств группы БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай) превосходит совокупный ВВП Евросоюза", и "этот разрыв будет только возрастать". Но это в обзоре любого инвестбанка написано — медицинский факт.

Обращает на себя внимание другое. Президент Путин говорит о конкретном наборе вполне реальных, важных для него проблем. О чем же его спрашивают после окончания выступления? Вот только некоторые реплики: "Почему Вы боитесь демократии?"; "Вы можете прокомментировать опыт, который сложился у российских военнослужащих в Чечне?"; "В 90-е годы российские эксперты активно помогали Ирану в разработке ракетных технологий"; "США не разрабатывают новое стратегическое оружие уже более двух десятилетий, а Вы недавно испытали "Тополь-М""; "В России, по мнению многих, мы видим все более однополярное правительство, где конкурирующие центры влияния вынуждены следовать партийной линии, будь то Госдума, руководство в регионах, СМИ, бизнес-сообщество, НПО". И конечно, про убийство Анны Политковской.

Это называется сбой коммуникации — и в этом смысле очень характерно, что президент Путин заговорил об "округлых, приятных, но пустых дипломатических штампах". Россия говорит о том, что ее беспокоит, но сама при этом не слышит партнеров — не слышат и ее: она так и не смогла ни научиться говорить с Западом на его языке, ни навязать ему собственный язык. Итогом коммуникативного сбоя стала неспособность России не только формировать глобальную повестку дня, но даже и влиять на нее. Именно в этом и признался Владимир Путин, публично "отказавшись от политеса" на ведущей международной конференции по проблемам безопасности.

Характерный пример — ОБСЕ, которую, по словам президента, "пытаются превратить в вульгарный инструмент обеспечения внешнеполитических интересов одной или группы стран в отношении других стран" — и не просто пытаются, а уже "скроили" под эту задачу "и бюрократический аппарат ОБСЕ, который абсолютно никак не связан с государствами-учредителями", а также "процедуры принятия решений". Иными словами, президент честно признается: нас, новый центр роста мировой экономики и сторонников "многополярности", взяли и вытеснили из ОБСЕ, как отстраняют жестокие капиталисты лопуха-миноритария от управления компанией. И все, что мы способны предпринять в этой ситуации,— это жаловаться на нарушение наших интересов. Раньше Россия жаловалась тихо и деликатно, в последнее время все чаще "отказывается от политеса" — но результат в обоих случаях один и тот же.

Теоретически Путин прав: экономический потенциал новых центров мирового экономического роста (читай: России) "будет неизбежно конвертироваться в политическое влияние". Но на практике пока этого не происходит — до сих пор экономический потенциал конвертировался лишь в осознание, что мы можем позволить себе отбросить "пустые дипломатические штампы", а не в способность достигать конкретные цели. Более того, само осознание нашего растущего потенциала оказывается контрпродуктивным: вместо того чтобы учиться использовать этот потенциал и создавать необходимый для этого инструментарий, Россия все чаще позволяет себе именно "отказаться от политеса". Увы, результатов это не дает: перечень претензий, которые предъявил Владимир Путин в Мюнхене западным партнерам и прежде всего США,— это перечень стратегических и тактических поражений России на мировой арене. Именно это и является, к сожалению, главным итогом последних семи лет во внешней политике.

Что на самом деле сказал Гейтс в конгрессе Причиной жесткого выступления Владимира Путина в Мюнхене многие считают прозвучавшее накануне выступление министра обороны США Роберта Гейтса в конгрессе. Первым его 7 февраля изложило для россиян агентство РИА "Новости": "Глава Пентагона, говоря о будущих военных конфликтах, поставил Россию в один ряд с Ираном, Северной Кореей и Китаем... Говоря о будущих военных конфликтах, глава Пентагона Роберт Гейтс выразил неуверенность в развитии ситуации в России, Северной Корее, Иране и Китае. Выступая перед комитетом по вооруженным силам палаты представителей США, Гейтс заявил о необходимости увеличения численности вооруженных сил США в случае будущих военных конфликтов. "Нам нужен полный спектр военных возможностей, в том числе наземные боевые силы для борьбы с большими армиями, а также гибкие подразделения для специальных операций по борьбе с терроризмом. Мы не знаем, что может развиться в таких местах, как Россия, Китай, Северная Корея, Иран или где-то еще",— сказал Гейтс..." На следующий день другие российские информагентства практически дословно повторили "перевод" РИА "Новости": "Заявление министра обороны США Роберта Гейтса о необходимости подготовки к возможным конфликтам, в том числе с Россией и Китаем, связано с желанием скрыть просчеты американской администрации во внешней и оборонной политике. Так сегодня прокомментировал ИТАР-ТАСС первый зампред думского комитета по международным делам Леонид Слуцкий высказывания главы Пентагона, по сути поместившие Россию на "ось зла" вместе с КНДР и Ираном. ""Нам необходим весь спектр военных средств для конфликтов с участием армии, поскольку мы не знаем, что произойдет в таких местах, как Россия, Китай, Северная Корея, Иран и других",— заявил Гейтс на слушаниях в конгрессе США..." (ИТАР-ТАСС, 8 февраля); "Высказывания главы Пентагона Роберта Гейтса о необходимости подготовки к возможным конфликтам, в том числе с РФ и Китаем, подтверждают реальность угрозы национальной безопасности России, считает президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский... Выступая накануне на слушаниях в комитете по вооруженным силам палаты представителей конгресса США, Р. Гейтс, в частности, заявил: "Нам необходим весь спектр военных средств для конфликтов с участием армии, поскольку мы не знаем, что произойдет в таких местах, как Россия, Китай, Северная Корея, Иран и других"". ("Интерфакс", 8 февраля) На самом деле, как можно убедиться на официальном сайте министерства обороны США (www.defenselink.mil/Speeches/Speech.aspx?SpeechID=1121), Роберт Гейтс в своем выступлении в конгрессе сказал следующее: "...с 1993 года... мир стал более сложным и, возможно, более опасным. В дополнение к глобальной войне с террором мы имеем: — опасность, которую представляют Иран и ядерные амбиции Северной Кореи, и угрозу, которую они представляют не только для своих соседей, но и во всемирном масштабе своим отношением к проблеме распространения оружия массового поражения; — неясные пути Китая и России, которые проводят высокотехнологичные программы модернизации в военной сфере, а также ряд других потенциально опасных точек и тенденций. В этих стратегических условиях ресурсы, которые мы тратим на оборону, должны быть на уровне, соответствующем упомянутым вызовам..." Таким образом, нельзя утверждать, что Гейтс причислил Россию к Ирану и КНДР (кстати, вроде бы, с точки зрения России, в этом не должно было быть ничего зазорного — это ведь дружественные страны). Гейтс причислил Россию к Китаю, чем вроде бы российское руководство, давно завидующее китайскому политико-экономическому опыту последних лет, должно было бы гордиться. Как, впрочем, и самим фактом того, что министр обороны США вновь начал пугать конгрессменов Россией — как когда-то Советским Союзом. "Боятся — значит, уважают" — подходящее кредо для нынешней российской внешней (а частенько и внутренней) политики. Николай Гулько

подпись

"Если мои рассуждения покажутся нашим коллегам излишне полемически заостренными либо неточными, я прошу на меня не сердиться — это ведь только конференция"