Кредитные казаки

"Власть" продолжает следить за реализацией национальных проектов на местах*. Изучив итоги первого года действия проекта "Развитие АПК" в житнице страны — Краснодарском крае — корреспондент "Власти" Шамиль Идиатуллин пришел к выводу, что для крупных хозяйств аграрный нацпроект неинтересен, а для некоторых мелких просто опасен.

Микроживотноводство

Щербиновский район Краснодарского края недавно стал известен всей стране как будущий федеральный Лас-Вегас: здесь, на границе с Ростовской областью, должна быть построена одна из четырех игровых зон. Пока, конечно, огни казино и отелей не полыхают ни в райцентре, станице Старощербиновской, ни в остальных станицах и деревнях района. И слава о районе идет животноводческая — но тоже с дичинкой. Юрий Хараман, председатель самого благополучного в крае колхоза "Знамя Ленина", с усмешкой рассказал:

— Недавно ростовчане спрашивают: откуда, мол. Я говорю: из Старощербиновской. А, отвечают, это там, где попугаев выращивают?

Попугаев в самом деле выращивают — с потрясающим размахом. В этом нам помог убедиться водитель "Знамени Ленина" Сергей, к которому мы с фотографом напросились на экскурсию. В небольшом сарайчике, пристроенном к дому, остро пахнет зоомагазином. За металлической сеткой расселись по насестам 50 пар громко щебечущих птиц. Полсотни — это совсем немного, объяснил Сергей:

— Люди по несколько тысяч выводят. И волнушек с неразлучниками, и крупных...

— А куда их девать-то потом?

— Да я сам раньше, когда все разводить начали, думал: куда? Может, на еду или для перьев там, для аптек... А их, оказывается, за границу продают. Раньше скупщики в Новороссийск везли, а там уже на поток все поставлено — а теперь уже из Москвы, из Питера приезжают.

— Выгодно это?

— Ну, как... Каждая самочка за лето приносит три-четыре птенца. Стоит волнушка 120-130 рублей. Крупные дороже, павлины вон вообще тысяч 15, многие породы под заказ идут.

— И многие этим занимаются?

— Ну, громко-то об этом никто не трубит, но по моим прикидкам, половина станицы.

(Хараман, кстати, с такой оценкой согласен. А в Старощербиновской, отметим, живет 20 тыс. человек.)

— Но почему попугаи-то? — не выдержал я.

— А кто еще? Я тут свиней держал, коров — так вонь же, летом особенно. И все в дом идет, да и соседи недовольны. Вон знакомая свиней на кредит взяла — к ней теперь во двор не зайти. А волнушки чистые, почти без запаха, и погоду нормально переносят: прошлой зимой до минус 27 доходило, так я калорифер поставил — и нормально.

— А никто не пробовал под разведение попугаев денег в рамках нацпроекта брать: можно же как развитие подсобного хозяйства провести или там животноводство?

Сергей заулыбался и неразборчиво объяснил, что никто не пробовал и пробовать не будет, потому что сарайчики под официальный документ подводить — себе дороже.

В общем, после осмотра агропромышленного форпоста Кубани становится понятно, почему Юрий Хараман говорит, что планы и проблемы "Знамени Ленина" с сельским нацпроектом никак не связаны.

Неубиенные питомцы

Сдержанное отношение к нацпроекту избавило "Знамя Ленина" и широкие массы щербиновцев от больших неприятностей, обрушившихся на сотни кубанских и десятки тысяч российских животноводческих предприятий, которые в прошлом году с энтузиазмом подхватили великий почин. Первая из трех подпрограмм аграрного нацпроекта называется "Ускоренное развитие животноводства" и имеет сильное обоснование: за время реформ поголовье КРС и скота в России сократилось в 2,5 раза, птицы — вдвое. Это вызвало безработицу и бедность на селе, а также зависимость страны от импортного мяса, захватившего треть рынка. Выделение и субсидирование кредитов птичникам и скотоводам ситуацию исправит. А заодно даст толчок и растениеводству: хлеборобы нарастят производство фуражного зерна для скота, а в ответ получат много органических удобрений.

Формально крестьяне, воспользовавшиеся предложением государства, имеют все шансы для обогащения: ведь мясная продукция в магазинах и на рынках только дорожает, что вполне естественно для страны, не отягощенной вегетарианскими предрассудками. Фактически же такие крестьяне стоят на грани разорения, а некоторые эту грань уже переступили. Потому что мясокомбинаты, основной скупщик продукции животноводов, потеряли интерес к отечественному производителю.

— В прошлом году цена на мясо в нашем районе была 55 рублей за килограмм живого веса, а сегодня снизилась до 35 рублей, хотя колбаса и прочая продукция не подешевели,— объяснил Хараман.— Сверхприбыли ушли переработчикам, мы остались ни при чем. Такое же положение с маслосеменами подсолнечника и молоком. Нам диктуют цену переработчики, они сейчас умеют договариваться между собой, чтобы обвалить цены.

Независимость от поставщиков комбинатам обеспечил тот самый захватчик-импорт: блочное мясо, ввозимое со всего света, в первую очередь из стран Латинской Америки, настолько дешево и удобно в доставке и использовании, что многие мясокомбинаты Кубани, по словам Харамана, уже ликвидируют убойные цеха. Доказывая тем самым, что вообще не ориентируются на отечественного товаропроизводителя и никогда больше не станут закупать у него пресловутый "живой вес" — проще делать колбасы из брикетов, здорово экономя на заготовителях и убойных цехах. Комбинаты, которые не прошли эту цепочку до конца, пока берут у крестьян коров и свиней — из жалости и за копейки.

— А нам некуда деваться,— объяснил Хараман.— "Знамя Ленина" ежемесячно сдает 3 тыс. голов свиней, то есть каждый день надо 100 голов куда-то сдать. Это же не машина, я не могу сразу остановить процесс. Животные осеменены, будут давать приплод по 4 тыс. поросят в месяц. А я вынужден тратить деньги, фураж, ухаживать за ними, кормить — и по бросовым ценам продавать. Хотя мы уже дали указание в 2 раза снизить осеменение: в прошлом году получили 45 тыс. голов, можем одновременно содержать 30 тыс. голов, но на этот год планируем воспроизводство 15 тыс. И я не один такой: у коллег из других хозяйств такое развитие нацпроекта не вызывает ничего, кроме уныния и разочарования.

Крупному "Знамени Ленина" еще повезло по сравнению с другими хозяйствами, а тем более частными фермами. Выращивание свиней и крупного рогатого скота не главное дело для хозяйства, засевающего пшеницей и фуражным зерном 15,5 тыс. га земли (еще в колхозе есть яблоневые сады и плантации сахарной свеклы). Самому Хараману такая диверсификация не нравится, ведь "на Западе наиболее успешны специализированные хозяйства" — но в России яйца, сложенные в одну корзину, бьются сразу и все. Забавно, что в прошлом году колхоз принял собственный Трудовой кодекс, который начинается словами "Воспринимая реализацию национального проекта "Развитие АПК" как свой гражданский долг перед обществом...". Однако этот долг решили отдавать не заемными, а своими деньгами — которые инвестировали не по зову Москвы, а по собственной инициативе:

— Мы вложили более 100 млн рублей в выращивание свиней по датской технологии: привезли оборудование, поголовье, племенное дело развили, энергетические затраты сокращаем, топим соломой корпуса, как на Западе увидели. Ведь Ткачев Александр Николаевич (губернатор Краснодарского края.— "Власть") распорядился, чтобы все руководители прошли обучение в Дании — не просто поехал-посмотрел — а изучили за месяц датские методы выращивания свиней.

Мы с фотографом побывали на ферме, в которую колхоз вложил 100 млн. Новизна подхода к животноводству налицо — корпус на 2 тыс. голов обслуживает один человек, причем головы эти разного происхождения: по правую руку расположились свиньи, живущие здесь почти с рождения, по левую — животные, недавно переведенные из старого корпуса. Так вот, слева все нормально: грязно-бурые туши визжат и увлеченно таранят друг друга. Зато справа розовые поросята добродушно позируют фотографу, без суеты выдавливают паек из автоматизированной кормушки и гадят не где попало, а на полуметровом пятачке, определенном коллективным разумом обитателей загона. По словам завфермой Натальи Владимировны, левая сторона достигнет по уровню цивилизованности правую в течение нескольких недель.

Предложение откликнуться на другой призыв правительства и занять на местных рынках места, освобожденные в ходе изгнания иностранцев, Юрий Хараман назвал нереальным: базы нет, создавать ее накладно. Небольшой проект проблемы не решит, как не решает ее давно действующий колбасный цех колхоза, а под крупный мясокомбинат нужны не только деньги, но и кооперация с другими хозяйствами, к которой до сих пор приблизиться не удалось, и выходы на сбытовые сети — "в Metro и "Пятерочке" свои законы, туда мы попасть никогда не сможем".

Осторожное отношение к нацпроектам Хараман объяснил так, как и положено "бизнесмену по природе":

— Мы и без нацпроекта видим, куда двигаться. Если вложили свои деньги, честь и хвала такому хозяйству, не так ли? А в целом интереса к нацпроекту у нас нет — он ни на один вопрос не отвечает, а главное, четко не определяет правила игры на аграрном рынке. Я не могу представить бизнесмена, который начинал бы дело, не представляя, сколько производить продукции, кому ее продавать, по какой цене? А село сегодня именно в таком положении находится. Отсюда и хаос в производстве.

— Но нацпроект дает селянам льготные кредиты.

— Дает. Но для этого не обязательно было закон принимать.

Обязательно было принимать другой закон, считает Хараман — рамочный закон о сельском хозяйстве, который гарантирует производителям приоритетную защиту:

— Должно быть оговорено, что государство прежде всего заинтересовано в производстве сельскохозяйственной продукции на местах. Если регион может производить количество мяса, необходимое для местного потребления, пусть производит, и пусть у него будет право своей властью запрещать поставки из-за границы, тем паче сомнительного качества. А у нас все ворота открыты. Мы с болью смотрим, как наши руководители государства со всем светом заключают договора о поставке мяса: с Польшей, Германией, Парагваем, Бразилией. Мы ведь сами можем. И американцы, и европейцы боятся нас как аграрной страны. Не случайно, когда встречаются руководители, они обсуждают мясо и "ножки Буша" — это экономическая политика. Затолкать в Россию такие миллионы тонн мяса — значит подавить производство страны, которая могла бы накормить полмира. Гордеев говорит, что мы будем вывозить аграрную продукцию через три года. Не будем вывозить через три года. Нет правил игры.

— Есть же опыт Турции,— продолжает Хараман,— кубанская делегация его специально изучала: там за три месяца до начала сельскохозяйственного года заключены договора с производителями мяса, которым государством гарантирован мировой уровень цен на мясную продукцию. Даже в случае обвала цен фермер там не может нести убытки. А у нас государство в очередной раз обмануло, сказало: есть национальный проект, стране нужно мясо. Крестьянин взял кредит, вырастил мясо, цена обвалилась, все, попали люди.

Ладно, сейчас мы шарахнулись в молочное животноводство — тоже без кредитов, своими силами. Но я же не знаю, что будет после того, как Россия вступит в ВТО! Навезут молочный порошок, наколотят его на молочных заводах, запечатают в Tetrapak, мелким шрифтом напишут, что там искусственное молоко, соя, микроэлементы, крупнее — что все очень полезное. И люди будут покупать, поить этим детей.

Очень спокойный Юрий Хараман слегка завелся, принялся похлопывать ладонью по столу в такт речам про то, что в Западной Европе до 40% ВВП направляется в село, лишь бы народ оттуда не бежал, а у нас дороги с советских времен не ремонтированы, ДК и спортзалы разваливаются, а машина на селе не нужна, потому что нет дорог, а денег на них даст только колхоз, так что вся жизнь в провинции привязана к мясу и молоку, и ценовая удавка, которую на нас накидывают, действует как гильотина.

— Вот народ и выращивает попугаев, и наплевать ему на проблемы мяса и молока. Правильно, зачем мне свининой заниматься, если попугай стоит 500 рублей! Я таких 500 продам, и иномарку куплю.

Рога и копыта

Не следует думать, что Юрий Хараман безоговорочно сдался мясокомбинатам. "Знамя Ленина" потихоньку строит собственную скотобойню, с помощью которой попробует самостоятельно доносить выращенное мясо до потребителя. Кроме того, накануне нашего визита в Старощербиновскую заксобрание Краснодарского края, аграрное лобби в котором возглавляет Хараман, обратилось к МЭРТу с просьбой снизить квоты и увеличить пошлины на ввоз мясопродуктов. Одновременно в краснодарских газетах появились душераздирающие модули "Не травитесь отбросами!", в которых сообщалось: "Колбаса, произведенная крупными и средними комбинатами Кубани и России, в среднем НА ТРЕТЬ состоит из импортного мясного сырья", которое, в свою очередь, состоит из измельченных шкур, требухи, костной муки, генно-модифицированной сои и фосфатов, не говоря уж о классических рогах и копытах. Анонимный рекламодатель привел список комбинатов, которые, по данным краевого ветуправления, особенно активно используют в своей продукции блочное мясо (Сочинский — 80%, Краснодарский — 59% и т. д.).

В принципе все признаки (масштаб кампании, насыщенность фактуры, молчание мясокомбинатов), не говоря уже об источниках, свидетельствовали, что вступиться за местного производителя решили краевые власти. Подтверждения долго ждать не пришлось: в начале февраля губернатор Ткачев провел сразу два совещания, в ходе которых выступил практически по тезисам, обнародованным газетной рекламой (правда, в продукции Сочинского комбината обнаружилось уже 90% брикетных исходников), и обещал сурово наказать комбинаты, которые "предпочитают руководствоваться не российским ГОСТом, предъявляющим жесткие требования к качеству и составу продукции, а некими техническими условиями".

Вице-губернатор Николай Дьяченко, курирующий АПК, сообщил "Власти", что в России рост поголовья скота на 7-8% сопровождается повышением импорта мяса на 30% по демпинговым ценам (из Бразилии, Аргентины и США). Власти Кубани уже обратились к полпреду президента в ЮФО Дмитрию Козаку с просьбой сокращать импортные квоты пропорционально росту собственного производства — "пока у нас население не способно наращивать потребление мяса на 40% в год", а технические условия для экспорта российского мяса, согласно постановлению федерального правительства, возникнут не раньше 2010 года.

Оценка первого года нацпроекта, по версии Дьяченко, зеркально противоположна той, что дал Хараман:

— Самое главное: мы имеем сегодня правила игры животноводства, и аграрники получили доступ к дешевым кредитам, чтобы перевооружить свое производство. Вопрос даже не в том, сколько мы мяса произвели — вот произвели больше, и девать некуда, вопрос в том, чтобы оно было конкурентоспособным. А для этого нам надо технически перевооружиться и обеспечить европейский уровень технологий. Не сделаем этого, в любом случае отстанем — ВТО там, не ВТО — так же, как отстали в других областях.

— Ну, судя по истории с мясом, и в АПК конкуренцию не очень выдерживаем.

— Пока не очень. Но подвижки есть, и очень серьезные.

Их Дьяченко увидел в закупке высокопроизводительного скота (на край приходится 10% общероссийского показателя). Вице-губернатор сообщил, что пока край отстает в реализации нацпроекта от Московской и Белгородской областей, а также Татарии, но намерен выйти на первое место за счет привлечения кредитных ресурсов в поголовное техническое перевооружение фермеров.

--У нас нет проблем ни с кредитными ресурсами, ни с субсидированием процентной ставки по их обслуживанию. Надо только преодолеть инерцию мышления у сельхозпроизводителей, чтобы они поняли: выхода другого нет, надо брать кредит, делать современные фермы и потом в течение восьми лет рассчитываться. Край должен к 1 января 2008 года повысить по сравнению с 2005 годом производство молока на 5,2% и мяса — на 7,5%. Сейчас край себя кормит, это 5 млн человек, если с туристами считать, а в будущем мы сможем кормить 10 млн. При этом, конечно, численность занятых в сельском хозяйстве будет снижаться, потому что будут применяться новые технологии. Сегодня на селе занято 8,5% населения края, а в Европе 2%. К этим 2% мы и будем идти. Другого пути нет, иначе мы не станем конкурентоспособными.

Впрочем, увлекшись, вице-губернатор обнаружил сходство с главой "Знамени Ленина" как минимум в двух вопросах. Во-первых, Николай Дьяченко тоже считает, что процветание селу обеспечит только новый закон:

— Я сто раз говорил на всех уровнях: пока не введем единый сельхозналог в зависимости от кадастровой стоимости одного гектара пашни, эффективного земледелия у нас не будет, а это база в сельском хозяйстве. Налоговая система сегодня не стимулирует, а тормозит развитие сельскохозяйственного производства. Если бы был налог на гектар пашни, допустим, 2 рубля, я — независимо от того, крупный я колхоз или мелкий фермер,— заплатил бы, скажем, 200 рублей со 100 гектаров, декларацию бы заполнил, квитанцию отнес бы в налоговую и — до свидания. Контролирующим организациям у меня делать нечего. А сегодня база налога устанавливается как доходы минус расходы, которые определяются по 38 параметрам. Сельскохозяйственные предприятия практически перестали получать прибыль и платить налоги — все, кто может, скрывают урожай и доходы. Оппоненты говорят: в Оренбурге урожай маленький, поэтому система не подходит. Подходит: просто установи нулевую, отрицательную ставку, доплачивай ему за работу в условиях засухи.

И тут же Дьяченко, сравнивший свою неоднократно отклоненную федеральными законодателями инициативу со "столыпинскими реформами или ленинской заменой продразверстки продналогом", обнаружил второе совпадение с Хараманом:

— Мы ничего не делаем для интенсификации сельского производства, а потом говорим: это черная дыра. Да, будет черная дыра. Правил игры-то нет.

Пример отдельного фермера показывает, что правила в общем-то есть — но не слишком щадящие.

Кара за веру

— Вот, на кредит сеялку купили, фрезу, всего на 600 тыс., все новенькое, только в этом году использовать начнем. Но главное, что позволил мне сделать кредит, это не продавать кукурузу осенью.

Фермер Петр Щербак открыл ворота хранилища, похожего на небольшой ангар, мы вошли и остановились между двумя кучами зерновых, слева была кукуруза, а справа — ячмень. Щербак, показывая на кукурузу, объяснил:

— Осенью я мог ее продать только по два рубля за килограмм. А сегодня утром мне из Ростовской области позвонили, предложили пять рублей.

— Согласились?

— Сказал, по пять пятьдесят отдам, с вывозом — пять восемьдесят. Думают пока. Но мне торопиться некуда, я самое тяжелое время пережил, теперь цена только расти будет. А у меня еще ячменя немного есть.

Ячменя в хранилище значительно меньше, по словам Щербака, тонн шесть. Кукурузы фермер собрал 100 тонн. Получается, кредит помог ему без особой суеты только на паузе заработать минимум 300 тыс. руб.

Хозяйство Петра Щербака в поселке Заводской (45 км от Ейска, где живет фермер) мы выбрали для осмотра не случайно. Щербак почти профессиональный бунтарь, несколько лет устраивающий громкие акции в защиту крестьянства. Наибольшую известность получили прощания с четырехметровым гробом с надписью "Надежде российского крестьянства", организованные в 2005 году в Ейске и на бис — на Горбатом мосту в Москве ("после этого, я смотрю, москвичи начали постоянно на митингах гробы носить"), а также мероприятия, в ходе которых фермеры сожгли гору семян подсолнечника и собственный комбайн Щербака. Такая активность и бескомпромиссность, как известно, часто не оставляет времени для работы по профилю. Вот мы и решили проверить, каков фермер из главы межрегионального штаба по защите прав крестьян и ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств Ейского района. Итоги проверки позволили нам внимательно выслушать печальную историю хождения Петра Щербака и его товарищей в аграрный нацпроект.

По словам Щербака, ейские фермеры сразу решили воспользоваться шансом, который им дал нацпроект, и год назад создали кредитный потребкооператив "Кубань-регион", в который вошли полтора десятка хозяйств. Их представители говорят, что такая форма объединения позволяет здорово сэкономить силы и время на получении кредита: "Поодиночке приходится два месяца в банк как на работу ходить, а так кооператив документы собирает, договаривается — а мне осталось только за полчаса договор подписать — и все, деньги у меня".

Впрочем, поначалу денег не было: Россельхозбанк ответил "Кубань-региону" и поддержавшему его главе Ейского района, что указанное в уставе имущество кооператива, оцененное в 63,2 млн рублей, не оформлено и не зарегистрировано как надо, соответственно, залогом запрошенного кредита в 32 млн рублей выступать не может. Председатель правления кооператива Щербак объяснил это решение собственной скверной репутацией в глазах чиновников и решил ее оправдать — тем самым сожжением комбайна. О котором уведомил телеграммами не только краевые власти, но и всех депутатов Госдумы. Отозвался лишь аграрий Николай Харитонов, сработавший, впрочем, за все ветви власти: он немедленно позвонил Щербаку, зачитал его телеграмму на пленарной сессии парламента, а затем связался с Россельхозбанком и Минсельхозом. Вскоре фермеру позвонил и министр Алексей Гордеев, который внимательно выслушал Щербака, и первый заместитель краснодарского филиала Россельхозбанка Владимир Пенчуков, который сказал, что проблемы с кредитом будут решены.

— Правда, сначала они говорили: вам одному 32 миллиона дадим, а кооперативу — нет. Но я сказал, что так не играю — и в июне мы все-таки подписали договор об открытии кооперативу кредитной линии на 32 млн. 11 млн мы получили сразу и распределили между 13 хозяйствами, остальное должны были получить до 30 августа. К этому моменту надо было завершить регистрацию залоговой техники. Но первый комплект собранных нами документов банк потерял, потом перестал принимать наши письма, в том числе заказные — почта возвращала их с пометкой "Отказ адресата от получения". А потом пошло давление на членов кооператива: звонили, угрожали. В итоге девять из одиннадцати заемщиков решили вернуть деньги. Я не возражал, потому что думал перераспределить эти деньги между другими членами "Кубань-региона". Не успел: банк в безакцептном порядке снял эти деньги со счета и заявил, что члены нашего кооператива перекредитуются самостоятельно. А в ноябре Россельхозбанк начал писать на меня в прокуратуру и милицию заявления с просьбой возбудить уголовное дело: мол, я получил кредит мошенническим путем и с помощью подделки документов. Банку в возбуждении дела отказали, теперь он обжалует это в суде. Я тоже написал прокурору, что банк неправомерно отказывает мне в выдаче кредита, а сам выдает сотни миллионов без всякого залога. Тоже отказ получил.

Щербак предположил, что его неприятности начались из-за того, что в августе он решил заступиться за Сергея Богатырева, фермера из Павловского района:

— Он взял кредит на 3 млн рублей, засадил сахарную свеклу, привез на завод, а тот не принимает, без причины. Ну, у человека истерика, он вывалил все свеклу на дорогу, звонит мне, говорит: Петрович, бери репортеров и приезжай, я буду делать акт самосожжения. Я говорю: спокойно, никаких актов не надо. Приехал, успокоил, а потом позвонил вице-губернатору Дьяченко, говорю: помогите человеку. А он рявкнул и трубку бросил. Обиделся, видимо, что я, вместо того чтобы благодарность испытывать, еще за других вступаюсь. Вот с двадцатых чисел августа и начали прессовать. Ну, суды-то ладно — теперь и землю отбирают. Я работаю на 106 га, из них в собственности только 15 га, остальные у меня в аренде. Так вот, теперь эти земли изымают и выставляют на аукцион — и я знаю, какое хозяйство уже получило 2 млрд рублей, без всякого залога, под скупку этих земель у меня и у таких же строптивых, как я.

Щербак рассказывал нам много и долго, сыпал цифрами, показывал многостраничные документы. Иногда пару слов вставляли взрослые сыновья фермера и другие члены кооператива: "Брошу все, отдам землю, возьму гранатомет — и в окошко этим гадам", или: "Вот Иваныч, вы его видели, спокойнейший человек, а давеча нас поразил. Приходит на правление и говорит: "Все, другого выхода нет, надо бросать жребий, определять жертву, и если я выпаду — легко пойду и грохну кого-нибудь из гадов этих, а потом сдаваться пойду, по-другому их не пронять". Вот ведь до чего людей довели!"

Николай Дьяченко на жалобы фермеров, из-за которых вице-губернатора допрашивал следователь прокуратуры, реагирует спокойно:

— Щербаку никто денег не даст, потому что он не хочет оформлять документы.

— Но какие-то деньги он получил.

— Неправильно получил. Я говорил министру сельского хозяйства: кредит ему давать нельзя. И руководителю филиала говорил. Он не оформил залоговую базу, а теперь везде жалуется и меня главным коррупционером называет — только потому, что его поставили в законные рамки. Для него отдельного закона никто в России писать не будет. В крае 860 млн рублей кредитных ресурсов выдано крестьянско-фермерским хозяйствам, и еще 126 млн — потребительским кредитным кооперативам, в том числе 11 млн его. Личные подсобные хозяйства получили около 500 млн. Всего 1,7 млрд рублей. И одному Щербаку там не находится места.

— Говорят, что для оформления кредита нужно пройти 15-17 инстанций...

— Никаких инстанций. Что касается животноводства, то от Минсельхоза уже и одобрения проекта не нужно, все дали на откуп субъектам федерации. И мы не собираемся делать "одобрямс--не одобрямс". Всех, кто хочет участвовать в нацпроекте, будем одобрять и субсидировать. Всех до одного.

Мне кажется, я знаю, кто этот один. Зато я не знаю ответа на вопрос, который задал Петр Щербак:

— Вот мой младший сын, Даниил, ему 21 год, с 11 лет комбайн водит, у него каникул ни разу не было. У старшего, Ивана, то же самое: все лето в тракторе и на "КамАЗе". Я думал, это потом воздастся, когда пацаны дивиденды от каторги этой получат. А теперь получается, что я козел, который просто ни за что детей детства лишил — и ничего взамен они не получат? Деньги банк заберет, землю — орлы эти на банковские деньги, и останемся мы ни с чем, а брата моего вынудят через товарный кредит брать за 160 тыс. рублей корову, которая в три раза дешевле стоит? И все потому, что я в начале 90-х вот этим словам про возрождение деревни поверил и из Ейска на землю вернулся, а теперь еще и нацпроекту поверил? Так, что ли, получается?

Примечательно, что этот вопрос задает единственный активный и безоговорочный сторонник нацпроекта, встреченный нами в аграрном центре России.

СНОСКА ПОД ПЕРВУЮ ПОЛОСУ

*Материал о реализации проекта "Доступное жилье" в Калужской области см. в №5 за этот год.

Хлеб и масло вместо танков и пушек Из "Плана работы Минсельхоза РФ по информационному обеспечению Приоритетного национального проекта "Развитие АПК"". "Реальные результаты работы в рамках ПНП "Развитие АПК" пока недостаточно известны российскому обществу (прежде всего, недостаточно освещены в СМИ федерального уровня). При этом и количественно и качественно все поставленные на 2006 год задачи фактически уже выполнены... Бессодержательная критика проекта справа (безадресная раздача денег) и слева (национальный проект абсолютно не способен исправить ситуацию в российском АПК) остается в настоящее время без ответа. При условии формирования команды публичных экспертов, системно выступающих на стороне нацпроекта, эта критика с помощью демонстрации реальных достижений будет успешно купирована... В ряде групп российского общества формируются завышенные или неадекватные ожидания от национального проекта "Развитие АПК". С одной стороны, завышены ожидания части аграриев от ПНП "Развитие АПК", например, многие не понимают или не хотят понимать возвратный характер кредитных механизмов нацпроекта, с другой — городские жители ждут от нацпроекта немедленного снижения цен, других мгновенных макроэкономических эффектов. Усиление информационной работы (особенно с привлечением ресурсов федеральных СМИ) по направлению разъяснения реальных целей и задач нацпроекта сможет предотвратить возможное разочарование в национальном проекте... Обеспечение продовольственной безопасности — это неотъемлемый элемент стратегии сохранения экономического и политического суверенитета, так как в современных условиях не только танки и пушки являются инструментом мировой борьбы, но и хлеб и масло. Равнодушное отношение к отечественному сельскому хозяйству может привести к зависимости страны от импорта продовольствия, что сделает страну уязвимой от внешнего давления, а граждан России — зависимыми от прихотей мировых продовольственных монополистов".

"Сами крестьяне не всегда видят пути дальнейшего продвижения" Успешное развитие аграрного нацпроекта может только обострить проблемы сельхозпроизводителей. Об этом "Власти" в анонимном режиме рассказал представитель одного из региональных филиалов Россельхозбанка, непосредственно курирующий реализацию нацпроекта. Приоритетный национальный проект "Развитие АПК" включает в себя три направления. Первое — "Ускоренное развитие животноводства". Второе — "Стимулирование развития малых форм хозяйствования". Имеются в виду самые различные формы, в том числе личные подсобные и фермерские хозяйства, а также кооперативы — потребительские и кредитные. Третье — "Обеспечение доступным жильем молодых специалистов (или их семей) на селе". Первая задача решается субсидированием банковской ставки: государство берет на себя оплату 2/3 ставки Центробанка по кредитам коммерческих банков, выделяемых на строительство и модернизацию животноводческих комплексов. Федеральный бюджет выделил 3,45 млрд руб. в 2006 году и 3,18 млрд руб. в 2007 году. Эти деньги могут ежегодно просубсидировать кредиты на 40 млрд рублей, основными операторами проекта являются Россельхозбанк (уже выдал более 26 млрд руб.) и Сбербанк (данные не публиковались). Еще бюджет страны предусматривает выделение 4 млрд руб. для закупки племенного скота и техники. Второе направление обеспечивается субсидированием процентной ставки по кредитам комбанков в размере 95% ставки рефинансирования ЦБ. Заметьте, ставки рефинансирования, а не процентной ставки по кредитам, как все время говорит куратор нацпроектов Дмитрий Медведев. А это две большие разницы, так как процентная ставка коммерческого банка не менее14%, а ставка рефинансирования на сегодняшний день — 11%. Стало быть, кредиты не безвозмездные, как некогда выразился Дмитрий Медведев, и не бесплатные, а дешевые: реально субсидируется 100% ставки рефинансирования (95% — федеральный бюджет и 5% — местный). Но не менее 3% платит заемщик. Более того, он ежемесячно платит банку проценты из расчета 14% годовых, а уже потом, подтвердив целевое использование кредита (цели определены рядом постановление правительства), получает возмещение из бюджета. В федеральном бюджете второй год предусмотрено субсидирование кредитов на 20 млрд руб., выделенных фермерским и личным подсобным хозяйствам. Кроме того, бюджет увеличил уставный капитал Россельхозбанка на 9,4 млрд рублей. Это нарастило кредитные возможности учреждения, единственным учредителем которого является правительство России, со 147 млрд до 241 млрд руб. Кроме того, дополнительные вливания обязали банк оказывать сельским потребкооперативам не только финансовую, но и информационную, а также методическую поддержку. Третье направление предусматривает строительство или приобретение жилья работодателями, которым приходится нести только 30% затрат. Остальное берут на себя местный (не менее 40%) и федеральный (не более 30%) бюджеты. Такое жилье предоставляется молодым специалистам по договору коммерческого найма. На эти цели из федерального бюджета второй год выделяется по 2 млрд руб. В 2006 году сдача 713 тыс. кв. м обеспечила жильем 16,2 тыс. молодых специалистов (их семей). На нынешний год запланированы соответственно 679,5 тыс. кв. м и 15,44 тыс. специалистов (семей). В общем, аграрный нацпроект либо выдерживает запланированные показатели, либо обгоняет их. При этом уже обнаружился большой отряд фермеров и развивающихся подворий, не готовых брать кредиты. Они жалуются на большие затраты сил и времени на оформление кредитов даже после упрощения процедуры, а главное, боятся не рассчитаться с банком из-за низкой окупаемости сельхозпродукции. И заемщики, даже вполне успешные с виду, с этим согласны. Фермеры, с которыми мы беседовали, хором указывают на "смехотворную" стоимость сельхозпродукции: "Килограмм пшеницы стоит 2 рубля, литр молока — 5 рублей, а литр бензина — 20 рублей. Цену мяса перекупщики стараются сбить до 35 рублей, тогда как на рынке она составляет 150-200 рублей. 6 лет назад, когда мы начали заниматься птицеводством, стоимость яйца была 1 рубль 50 копеек. Сейчас 1 рубль 30 копеек. А цена на электроэнергию, металл, горюче-смазочные материалы за это время подскочила в разы". Фермеры предпочли бы льготным кредитам дотирование сельхозпродукции государством, как это делается в других странах, особенно в условиях профицита госбюджета. Кроме того, краткосрочные кредиты, даже льготные, невыгодны для сельхозпроизводителей, которые твердят: "Пусть кредиты будут долгосрочными, хоть и под большую процентную ставку". И еще аграрии отмечают, что "лучше бы кредиты были сразу льготные, а не субсидировались, ведь в механизме получения субсидий присутствует бюрократический и личностный фактор". Забавно, что некоторые фермеры ждут идеологической помощи госбанка: "Было бы хорошо, если бы специалисты разработали и предложили схемы вариантов развития личных подсобных хозяйств в фермерские, а также объединения и создания кооперативов мелких собственников, так как сами они не всегда видят пути дальнейшего продвижения". Только зря они считают объединение хозяйств, даже по самой выверенной методике, панацеей. Прошедший год показал, что кооперативы не могут привлечь нужных им денег, потому что не располагают залоговым фондом, а члены кооперативов часто не хотят вносить в качестве паев больше 1-1,5 тыс. руб.