«Шакалы» с улицы Студенческой

ФСБ рассекретила дело об агентах немецкой тайной полиции в оккупированном Воронеже

Детали военных операций, которые привели к освобождению Воронежской области 82 года назад от фашистско-немецких захватчиков, под названием «Малый Сатурн», Острогожско-Россошанская и Воронежско-Касторненская, историки исследуют десятилетиями. Эпизоды другой войны, скрытой, подспудной, открываются только сейчас, после снятия грифа «секретно». ФСБ выложила в открытый доступ архивные документы о противостоянии тайной полевой полиции вермахта и советского подполья в прифронтовом Воронеже. Историк Виктор Бахтин изучил свидетельства преступлений и героизма и поделился интересными фактами с «Ъ-Черноземье».

Серьезное учреждение

25 января 1943 года части Воронежского фронта, разгромив вторую немецкую и остатки второй венгерской армии, освободили столицу Черноземья.

В город из эвакуации вернулись жители — пришла пора восстанавливать разрушенные здания, а еще — расследовать преступления оккупантов и их пособников. К работе сразу же приступили органы госбезопасности.

Виктор Бахтин, кандидат исторических наук
Фото: из личного архива Виктора Бахтина

«Уже спустя несколько месяцев, в октябре 1943 года , областным управлением НГБ было открыто дело “Шакалы”,— говорит Виктор Бахтин.— Его фигурантами стали местные жители, сотрудничавшие с немецкими агентурными организациями».

Сегодня воронежцы и гости города с удовольствием прогуливаются мимо старинного дома Клюева по адресу ул. Студенческая, 35, а некоторые — заходят пропустить стаканчик-другой в обосновавшийся здесь бар «1917».

А в 1942 году в здании располагалось куда более серьезное учреждение — тайная полевая полиция. Начальником воронежского отделения был лейтенант Штарк. Главными задачами были борьба с подпольем и выявление противников оккупационного режима.

В отличие от тайной государственной полиции (гестапо), действовавшей исключительно в немецком тылу, тайная полевая полиция осуществляла свою преступную деятельность в прифронтовых районах и на оккупированных землях.

Польский след

Для воронежцев оккупация стала трагедией. Но нашлись и те, кто много лет ждал смены режима и был рад приходу гитлеровцев.

Так, одним из «шакалов» стал Александр Зеленский, принятый на службу в тайную полицию переводчиком. Как указано в материалах дела, во время оккупации ему было 42 года. Родившийся в Сумской области, до революции он состоял в ультраправой монархической партии — Союзе русского народа. В годы Гражданской войны Зеленский был белым офицером, затем эмигрировал и некоторое время жил в Польше, но в начале 30-х загадочным образом оказался в Советском Союзе и обосновался в Воронеже. До войны Зеленский работал главным бухгалтером в артели «Красный пищевик». Неудивительно, что следователи заподозрили в нем агента польской разведки, неоднократно тайно переходившего государственную границу и посещавшего с неизвестными целями Грецию и Болгарию.

«По сведениям органов, когда он пришел устраиваться в тайную полевую полицию, немцы его проверили и получили из польских архивов документы о сотрудничестве со спецслужбами»,— продолжает Виктор Бахтин.

На службу к немцам Зеленский привел и свою любовницу — Леукадию Гаевскую-Сальникову, польку, родившуюся в 1916 году в Брест-Литовске.

Еще один из фигурантов дела — Иван Лепкихлер, появившийся на свет в 1922 году во Львове,— стал не просто наемным сотрудником, а тайным агентом.

Матерью его была полька, отцом — немец. После того, как в 1939 году Львов был присоединен к СССР, Лепкихлер по неизвестной причине оказался в советском лагере, но бежал оттуда, обосновался в Воронеже, а когда пришли немцы, предложил им свои услуги. Как свидетельствуют архивные документы, он активно вербовал агентуру, руководил ее работой в районах области, а также принимал участие в массовых арестах, расстрелах, изъятии имущества.

Яма для смертников

В июле–августе 1942 года айнзацгруппа под командованием балтийского немца Вольдемара фон Радецкого провела масштабную операцию по тотальному выселению жителей Воронежа.

Город прочесывали немецкая зондеркоманда и местные коллаборационисты. Тех, кого находили — прежде всего, стариков и инвалидов, физически не способных выполнить приказ и уйти из города,— расстреливали.

После зачистки Воронежа тайная полевая полиция перебазировалась в село Девица Семилукского района, где ее возглавил оберфельдфебель Ганс Гесс.

Здесь коллаборанту Лепкихлеру представилась возможность отличиться. Он и еще один агент Лузанов, согласно материалам дела, выдали себя за бежавших из плена красноармейцев, попросили о помощи советское подполье в Землянске и выдали его участников.

Руководителя подполья — бывшего инструктора по пчеловодству местного райисполкома 61-летнего Алексея Бунина, назначенного немцами бургомистром,— его сына Ивана и других членов организации арестовали, вывезли в село Старая Ведуга, где поместили в подвал при жандармерии и ежедневно допрашивали, избивая плетками. Чтобы местные жители не слышали криков, жандармы включали патефон. Расстреливали арестованных в ближайшем лесу. Алексея Бунина казнили уже во время отступления.

Кроме Лепкихлера, штатным агентом отделения в Девице был Владимир Петровский, родившийся в 1893 году в Воронеже. Кандидат технических наук, до войны он работал инженером на Московско-Донбасской железной дороге. Летом 1942 года Петровский был завербован оберфельдфебелем Гессом и выявлял неблагонадежных среди выселенных воронежцев. При этом официально он руководил коммунальным хозяйством в Девице.

Еще одно отделение тайной полиции находилось в селе Севастьяновка Семилукского района. Здесь же, в специально оборудованной подземной тюрьме — а по сути, крытой бревнами яме,— в полной темноте содержали арестованных. Три камеры-одиночки разделяли стены из плетня.

15 лет вместо пули

В январе 1943 года во время спешного отступления немцам стало не до агентуры — спасать ее они не собирались. Как предполагает Виктор Бахтин, большинству сотрудников тайной полиции не удалось выйти из советского окружения.

По документам дела «шакалов» можно проследить судьбу лишь немногих из них. Так, Лепкихлера осудили на 15 лет заключения в исправительно-трудовом лагере. «С 1947 по 1950 год в Советском Союзе была отменена смертная казнь,— объясняет историк.— В эти годы пособникам оккупантов давали по 10-15 лет лишения свободы. Скорее всего Лепкихлер был осужден именно в этот период. Попадись он раньше или позже, ему бы однозначно светила высшая мера наказания». Отбыл ли он срок и чем потом занимался на свободе, неизвестно.

Юрий Голубь

Меню сайта

«Коммерсантъ» для Android