Внутрипартийная дискуссия с элементами насилия

Подготовка к выборам в народное собрание Дагестана проходила на фоне борьбы двух политических группировок: одна из них сплотилась вокруг президента республики Муху Алиева, другая — вокруг мэра Махачкалы Саида Амирова. Местные политологи рассказывали мне, что мэр Амиров, давний соратник экс-президента Дагестана Магомедали Магомедова, хочет стать президентом,— мол, год назад его кандидатуру предлагал Владимиру Путину полпред в Южном федеральном округе Дмитрий Козак, но тот остановил выбор на Муху Алиеве, и с тех пор между президентом и мэром сложные отношения.

Партией Саида Амирова в Дагестане считается Союз правых сил. Говорят, если бы СПС допустили к выборам, от него в парламент могли пройти до 20 депутатов, которых называют проамировскими. Учитывая, что помимо СПС у Саида Амирова немало сторонников и в других партиях, вероятность того, что он сформировал бы в парламенте большинство, была очень велика. Но тогда Амирова могли избрать спикером, а это никого не устраивало. Дело в том, что экс-президент Дагестана Магомедали Магомедов, по неофициальной информации, согласился уйти на покой только при условии, что его сын Магомедсалам будет спикером, а после того, как срок Муху Алиева подойдет к концу,— президентом.

Так или иначе, но предвыборная кампания в Дагестане происходила в очень жестких условиях. В январе в Кизлярском районе республики был похищен заместитель главы администрации, кандидат от СПС Магомед Омармагомедов. О его судьбе до сих пор ничего не известно. В неофициальных разговорах в Дагестане утверждают, что таким образом враги мэра Амирова пытались развалить кизлярскую группу от СПС, оказывая давление на оставшихся кандидатов. Но кто именно мог устроить это похищение, никто не хочет говорить даже в анонимном режиме. Это понятно — обстановка и так накалена до предела.

А вот в связи с другим громким предвыборным событием в Дагестане — отказом в регистрации СПС на выборах — не раз мне приходилось слышать такую версию: мол, президент Дагестана Муху Алиев — человек "мягкий", пытающийся избежать традиционных для Дагестана методов решения спорных вопросов. И поэтому на помощь ему пришла группа авторитетных выходцев с севера Дагестана, которую здесь называют Северным альянсом.

Ядром этой группы считают мэра Хасавюрта Сайгидпашу Умаханова и депутата Госдумы Гаджи Махачева. По словам многих моих собеседников, именно под влиянием этого альянса сняли свои кандидатуры трое кандидатов от СПС по Хасавюрту. Произошло это накануне регистрации партии. По новому федеральному закону о выборах, при распаде одной региональной группы вся партия не допускается к регистрации — это и стало причиной отказа в регистрации СПС республиканским избиркомом. Говорят, что президент Дагестана был недоволен действиями Северного альянса, оказавшего ему (учитывая поднятый СПС скандал) медвежью услугу, но главная задача — нейтрализация мэра Махачкалы — была все-таки выполнена. К тому же мэра Хасавюрта наказывать никто не стал бы — он в своем роде незаменимый человек, ведь, кроме него, держать в кулаке район, который постоянно подвергается вылазкам всевозможных чеченских подразделений, больше некому.

Практически одновременно с действиями против СПС в Хасавюрте подобное случилось в Рутульском районе республики, где три кандидата от КПРФ сняли свои кандидатуры. Компартии, в которой, как говорят, тоже были люди мэра, отказали в регистрации. Но вскоре стало ясно, что в этом случае перестарались — в Махачкалу стали звонить из Госдумы и Кремля с просьбами оставить в покое партию, которая по традиции является неотъемлемой частью всех российских парламентов. Кандидаты от КПРФ в Рутульском районе быстро передумали и заявили, что снова готовы участвовать в выборах, после чего судом были восстановлены в списках, и КПРФ прошла регистрацию.

Когда всем стало ясно, что президентская группа одержала победу, республику вдруг стало лихорадить. 14 февраля на лидера партии "Патриоты России" Эдуарда Хидирова было совершено покушение — его машина была обстреляна. Сам кандидат был в тяжелом состоянии доставлен в республиканскую больницу, а оттуда — в Москву. 15 февраля личный состав 2-го полка патрульно-постовой службы УВД Махачкалы вышел на митинг с обвинениями в коррупции в адрес министра внутренних дел Дагестана Адильгерея Магомедтагирова и требованиями его отставки. В это же время в Дагестанском государственном педагогическом университете (ДГПУ), которым традиционно руководили кумыки, вспыхнул бунт — главного кандидата в ректоры ДГПУ Джафара Моллаева обвинили в том, что один из его родителей не кумык, а лезгин, значит, и сам он не чистый кумык. Дело даже дошло до стычек с милицией, попыток собрать митинг протеста, но Моллаева, которого продвигал президент республики, все-таки выбрали.

Враги мэра Махачкалы тут же заявили, что эти инциденты — дело его рук. Якобы на месте ректора ДГПУ он видел своего человека, преподавателя Ахмедова, и надеялся, что акции протеста кумыкской молодежи помогут его выбрать. Говорят, что и за бунтом городских милиционеров тоже стоит мэр — потому что он не в ладах с главой МВД Магомедтагировым, который накануне выборов решил взять сторону президента. А еще говорят, что если кому-то и был бы выгоден срыв выборов — так только мэру, потому что он проиграл и не сможет влиять на новый парламент.

Чтобы попытаться понять, что на самом деле происходит в Дагестане, я поговорила с обоими конфликтующими, по неофициальным утверждениям, политиками.