Резистентность к антибиотикам растет в цене
Моделирование макроэкономических эффектов устойчивости к таким препаратам усложняется
Хотя проблема резистентности к противомикробным препаратам (УПП) общепризнана одним из вызовов современности, оценки и моделирование ее потенциальных экономических последствий пока ограниченны. Свежий подход к моделированию предприняли аналитики Центра всемирного развития (Center for global development, CFCD), просчитав пять сценариев экономических последствий развития устойчивости к антибиотикам на глобальном и страновом уровнях. Моделируются общее воздействие вызванных УПП изменений на численность населения и рынок труда, затраты на здравоохранение, трудовые ресурсы, спрос на гостиничный бизнес и туризм. Масштабы обнаруженных авторами эффектов, как и предлагаемые ими решения, впечатляют российских экспертов, которые предлагают дополненный взгляд на смягчение проблемы устойчивости к антибиотикам.
Фото: Getty Images
Фото: Getty Images
Ограничения модели
Исследование CFCD — второе такое масштабное моделирование, сделанное до сих пор в мире, основанное на концепции глобального бремени болезней. Последнее — попытка более 500 ученых из 50 стран количественной оценки сравнительной величины потери здоровья, вызываемой заболеваниями, травмами и факторами риска. Расчеты сделаны на основе мультирегиональной эконометрической модели общего равновесия Global Trade Analysis Project (GTAP), которая широко используется для такого анализа и соответствующей международной базы данных Университета Пердью.
Модель GTAP, однако, содержит ограничения, характерные для таких моделей, признают авторы исследования. Она статична и не отражает динамических эффектов: для всех рынков предполагается совершенная конкуренция, что необязательно отражает особенности рынков с несовершенной конкуренцией, а допущения о полной занятости не позволяют учесть потенциальный эффект безработицы на рынках труда разных стран. Кроме того, агрегирование секторов, регионов и факторов производства в рамках исследования может скрыть потенциальную неоднородность внутри таких групп. Результаты в масштабах всей экономики также чувствительны к принятым значениям параметров. Несмотря на ограничения, методология и допущения моделирования широко приняты и используются для анализа экономик. Исследование также содержит ограничения, выходящие за рамки структуры CGE-моделирования и допущений, которые связаны с высокой степенью неопределенности будущего влияния УПП на экономики, уточняют авторы работы.
«Хотя наша работа все еще страдает от неопределенности в отношении того, какое будущее может ожидать УПП, мы опираемся на значительный прогресс в научной литературе, касающейся бремени такой резистентности для здоровья человека и потенциальных стратегий борьбы с ней в разных странах. Наша работа является наиболее комплексной на сегодняшний день и учитывает не только прямые последствия для здоровья населения, расходы на медицинское обслуживание и искажения рынка труда, но и косвенные последствия для туризма и спроса на гостиничные услуги»,— отмечают они.
Сценарии и результаты
Всего в работе моделируется пять сценариев бремени резистентности к антибиотикам для здоровья человека. Все сценарии сравниваются с базовым сценарием, в котором УПП соответствует историческим тенденциям с 1990 года. Базовый сценарий предполагает, что резистентность соответствует историческим тенденциям. Сценарий один — более эффективное лечение бактериальных инфекций. Сценарий два — расширение инноваций и всестороннее применение грамотрицательных антибиотиков. Сценарий три — повышение эффективности лечения и расширение инноваций (сочетание сценариев один и два). Сценарий четыре (оптимистический) — повышение доступа к лечению бактериальных инфекций, расширение инноваций в отношении грамотрицательных бактерий, повышение доступа к вакцинам, санитарии и чистой воде. Сценарий пять (пессимистический) — предполагает, что резистентность растет со скоростью, соответствующей нижним 15% стран.
В результате моделирования получается, что с учетом влияния на смертность и затраты на здравоохранение благодаря интервенционным стратегиям можно избежать от более чем 10 млн до почти 110 млн смертей, одновременно снизив расходы на здравоохранение на сумму от $19 млрд до почти $99 млрд в зависимости от выбранной стратегии. В альтернативном случае (сценарий пять) при росте устойчивости к антибиотикам прогнозируется до 7 млн дополнительных смертей и рост расходов на здравоохранение почти на $176 млн.
Соответствующие положительные макроэкономические эффекты возрастают от сценария к сценарию (с первого по четвертый). Абсолютные приросты мирового ВВП варьируются от $269 млрд (реализация первого сценария — улучшение лечения бактериальных инфекций) до почти $990 млрд при реализации комбинированной стратегии (четвертый сценарий). В противоположность этому моделирование показывает, что в случае реализации сценария пять мировой ВВП может сократиться на $1,67 трлн. Общее экономическое благосостояние также растет на сумму от $76 млрд в первом до $250 млрд в четвертом сценарии, тогда как реализация сценария пять приводит к снижению благосостояния на $522 млрд в глобальном масштабе.
Дальнейший анализ раскрывает относительное воздействие пяти имитируемых шоков, связанных с антимикробной резистентностью, на динамику ВВП в сценариях четыре и пять. В обоих сценариях (оптимистическом и пессимистическом) наибольшее влияние на изменение ВВП оказывают факторы, связанные с трудовыми ресурсами, туризмом и гостеприимством, на которые приходится около 85% совокупного эффекта.
В четвертом сценарии основным драйвером макроэкономических эффектов выступает трудовой рынок, обеспечивая более чем 35% общего изменения ВВП, за которым следуют туризм (26%) и гостинично-ресторанный сектор (22%). В сценарии пять (при усилении устойчивости) главным фактором становится туризм (31%), далее — гостеприимство (27%) и трудовой рынок (25%).
Эти результаты указывают, что в случае ухудшения ситуации с антимикробной резистентностью ключевым механизмом экономического воздействия станут поведенческие изменения — снижение спроса на услуги туризма и гостеприимства. В то же время в сценарии с комбинированными мерами интервенции (четыре) именно улучшение ситуации на рынке труда становится основным фактором роста ВВП. В этом случае более значительные положительные эффекты наблюдаются в странах с низким и ниже среднего уровнем доходов (Африка, Азия, Южная Америка), тогда как для стран с высоким уровнем доходов (Северная Америка, Европа) эффект умереннее.
В случае усиления антимикробной резистентности (пять), наоборот, развитые страны испытывают более сильные негативные эффекты для ВВП и экономического благосостояния. Детализированные страновые результаты для различных сценариев и временных промежутков (2030, 2040 и 2050 годов) можно изучить на виртуальной платформе, расположенной на cgdev.org.
«Хотя это потребует значительных затрат, в долгосрочной перспективе экономия для систем здравоохранения превысит вложения в 20 раз, обеспечив общественные и макроэкономические преимущества. Не существует противоречия между интересами экономики и охраной здоровья населения — обе цели могут быть достигнуты одновременно»,— заключают в CFCD. Сокращение уровня УПП принесло бы огромные выгоды всем странам, при этом наибольшие из них получили бы страны с низким и средним уровнем дохода, полагают прогнозисты. Однако стоимость борьбы с резистентностью в условиях ограниченных ресурсов значительно выше, фиксируют они, и, если бы был реализован сценарий улучшенного лечения и инноваций, при котором страны с высокими доходами финансируют все инновационные разработки, а каждая страна обеспечивает собственное лечение бактериальных инфекций, рентабельность инвестиций в странах с высоким доходом была бы более чем в два раза выше, чем в странах с низким и средним уровнем дохода. «Это подчеркивает необходимость поиска справедливых решений, при которых богатые страны будут способствовать обеспечению широкого доступа к лечению в беднейших странах мира»,— признают они.
У России свои пути
Директор Центра политики в сфере здравоохранения НИУ ВШЭ Сергей Шишкин отмечает, что исследование CFCD справедливо привлекает внимание к проблематике борьбы с антимикробной резистентностью и ее возможных экономических последствий. «Это весьма заметное влияние, обусловливающее высокую экономическую значимость борьбы с антимикробной резистентностью»,— характеризует он полученные результаты для мирового ВВП в оптимистическом (его прирост в 2050 году на 0,489%) и пессимистическом (сокращение в 2050 году на 0,825%) сценариях.
Оценки для России по сравнению со среднемировыми значениями лучше: плюс 0,53% ВВП для оптимистического сценария (четыре) и минус 0,23% ВВП для пессимистического сценария (пять), а оценки для Китая, США, Великобритании хуже среднемировых, для Индии — лучше, отмечает господин Шишкин. «К сожалению, работа не содержит оценок для обозначенного в ней базового сценария — развитие антимикробной резистентности следует историческим тенденциям. Не приводятся и оценки затрат, необходимых для реализации выделенных сценариев»,— замечает он.
Называя работу CGE «интересной», директор Института экономики здравоохранения ВШЭ Лариса Попович тем не менее заключает, что масштабные размеры экономических эффектов, полученные авторами модели, не должны восприниматься буквально, но могут послужить аргументом необходимости разработки новых антибиотиков. Авторы исследования предлагают всем странам совместно финансировать такие разработки, поскольку фармкомпаниям не очень выгодно этим заниматься в одиночку, так как резистентность к новым препаратам появляется все быстрее и уже через пару-тройку лет новые препараты перестанут работать, убеждена госпожа Попович. «Компании рискуют не получить возврат своих вложений в разработки, а человечество рискует остаться без инструмента борьбы с инфекцией. Поэтому авторы постарались привлечь внимание к проблеме, используя понятный коммерсантам язык возврата на инвестиции»,— считает она.
В целом глава Института экономики здравоохранения ВШЭ убеждена: «Серьезно относиться к полученным цифрам сложно». Она поясняет, что во многом результат расчетов определялся текущими рыночными реалиями и уровнем экономического развития разных стран и при таком подходе результат долгосрочного прогнозирования, конечно, будет страдать от большого числа неопределенностей. Так, например, эффект для России может быть примерно таким же, как у Филиппин или Германии, а в Индии — примерно в два раза меньше, чем в Китае или США, и уж совсем незначительным будет вклад инновационных антибиотиков в страны Африки, перечисляет она. Хотя именно там эффект от предотвращения инфекционной смертности можно было бы ожидать максимальный, отмечает Лариса Попович.
Госпожа Попович при этом признает исключительную серьезность вызова, который бросает России растущая устойчивость к антибиотикам, и подчеркивает, что они почти бесконтрольно применяются и в сельском хозяйстве, и для личного использования, что «иногда приводит к невозможности предотвратить преждевременную смертность от инфекционных патогенов». «Если же идти по пути инновационных технологий борьбы с резистентностью бактерий, то можно реально спасти множество жизней. И это главный посыл такой работы. Авторы стремились показать, что поиск способов борьбы с быстро мутирующими микроорганизмами должен быть выгоден человечеству. А с таким выводом можно только соглашаться»,— суммирует эксперт.
По ее мнению, России нужно двигаться в разных направлениях — как в разработке инновационных антибиотиков, так и в расширении производства бактериофагов. Одновременно нужно работать с населением, просвещая и адекватно информируя его об опасности бесконтрольного использования антибиотиков. «Как показала пандемия, знания о правильных способах борьбы с бактериальными и вирусными инфекциями совершенно необходимы современному человеку для сохранения своего здоровья и защиты от инфекционных болезней»,— добавляет Лариса Попович.