Большие вложения с быстрым выбытием

Зафиксированное Росстатом по итогам 2024 года бурное увеличение капвложений может не оказать значительного влияния на потенциальные темпы роста экономики в среднесрочной перспективе, полагают аналитики. В условиях замещения выбывших иностранных инвестиций произведенные в 2024 году вложения они считают малопроизводительными. Действительно же производительным капвложениям мешают высокий уровень неопределенности и банковских ставок, дефицит оборудования и сырья, а также постепенное сжатие прибыли в экономике.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Согласно первой оценке ВВП 2024 года, опубликованной в пятницу Росстатом, валовое накопление основного капитала и ценностей (капвложения) в годовом выражении существенно выросло на 10,2% к 2023 году. По значимости капвложения стали вторым после потребления фактором поддержки экономического роста 2024 года, обеспечив 2,3 процентного пункта из итоговых 4,1% прироста ВВП, оценили в Райффайзенбанке.

Впрочем, аналитики Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) отмечают, что со второго квартала рост инвестиций в основной капитал существенно замедлился (первый квартал — 3,5%, второй — 0,8%, третий — 0,6% к предшествующим трем месяцам, сезонность устранена). «При этом в структуре инвестиций росли в основном не самые ценные компоненты: инвестиции в нежилые здания и сооружения, прочие активы. Объем же предложения инвестиционных ресурсов растет очень слабо, а строительной деятельности — вовсе стоит»,— заключают они.

Иными словами, в ЦМАКП считают, что бурный рост инвестиций в 2024 году оказался малопроизводительным.

С этим соглашаются и другие профессиональные наблюдатели. Так, главный экономист группы ВТБ Родион Латыпов отмечает, что ЦБ говорит о росте «валовых инвестиций». Отчасти — это замещение выбывших иностранных инвестиций. «Если, например, из России ушел автоконцерн, то, чтобы запустить на остановленном им заводе производство других автомобилей, нужно инвестировать. В статистике отразятся большие инвестиции, но потенциал экономики не изменится: сколько производили автомобилей на этом заводе, столько и производим. И таких историй много»,— поясняет он. Кроме того, господин Латыпов отмечает сложность оценки того, сколько в показателе инвестиций амортизации и выбывшего оборудования. «Инвесттовары различаются сроком жизни. В эту категорию входит производство готовых металлических изделий, прочих транспортных средств, электронных и оптических изделий, радиолокационных приборов и так далее. Срок их жизни может быть несколько меньше, чем у того, что принято считать инвесттоваром»,— заключает эксперт.

В ЦМАКП отмечают, что ждать действительно производительных инвестиций в текущих условиях было бы сложно. По мнению аналитиков, есть три системных ограничителя, определяющих саму возможность формирования полноценного инвестцикла. Первый — высокий уровень неопределенности, сочетающийся с высоким уровнем процентных ставок. Второй — непреодоленный физический дефицит инвестресурсов: поступавшего из «недружественных» стран оборудования, отдельных видов сырья и компонентов (хотя ситуация с этим и улучшается). «По опыту других стран, на преодоление последствий пресечения каналов поставок бизнесу (в синергии с госорганами) требуется порядка два-три года»,— отмечают аналитики. Третий ограничитель — сжатие объема основного собственного финансового ресурса для частных инвестиций — валовой прибыли.

Таким образом, вопрос о том, приведут ли сделанные инвестиции к увеличению потенциала роста российской экономики в обозримом будущем и к сокращению существующего разрыва между предложением и спросом, остается открытым.

«Имеющиеся данные не позволяют судить об эффективности инвестиций последних трех лет. Приходится делать суждения, и они очень разные — слишком велика неопределенность в росте производительности. Поэтому оценки потенциального роста российской экономики через три-пять лет и дальше разнятся от 0% до 3,5%»,— заключает профессор РЭШ Олег Шибанов.

Артем Чугунов