"Издевательски отнеслись к З. Гамсахурдиа"

"Детство вождя"

Как всякий истинный писатель советских времен, "грузинский Горький" Константин Гамсахурдиа всю жизнь колебался между враждебным отношением к коммунистической власти и привязанностью к благам, которые она могла дать. В короткую эпоху послереволюционной независимости Грузии этот выпускник Берлинского университета успел послужить в министерстве иностранных дел. А три года спустя после советизации, в 1924 году, организовал в Тбилиси литературную академическую группу с антисоветским уклоном и написал декадентский роман. По совокупности этих и иных антисоветских заслуг он отправился в Соловецкий лагерь особого назначения ОГПУ.

Его недолгий жизненный путь вполне мог на этом завершиться, но талант Гамсахурдиа оказался востребован новым единоличным руководителем страны Советов. Сталину хотелось доказать стране и миру, что он не обыкновенный восточный деспот, а выходец из народа, славного своей историей, культурой и литературой. И для решения этой задачи Гамсахурдиа был просто необходим — его знали и ценили видные зарубежные писатели. К примеру, Томас Манн еще в 1914 году помогал талантливому грузинскому студенту.

Но главное — его романы отличались поразительной многослойностью, так что одну и ту же эпопею "Похищение луны", опубликованную в середине 1930-х, советские критики считали замечательным описанием борьбы за колхозный строй, а антисоветские — реквиемом традиционному укладу грузинской жизни. Следующий роман "Десница великого мастера" — про грузинского царя Георгия, борющегося с врагами-феодалами,— помогал если не оправдать, то объяснить историческую неизбежность борьбы с внутренними врагами ничем не хуже, чем "Петр I" Алексея Толстого или "Иван Грозный" Сергея Эйзенштейна. И в том же 1939 году, к 60-летию Сталина, Гамсахурдиа создал еще одно идейно выдержанное произведение — "Детство вождя".

Гамсахурдиа официально именовался "грузинским Горьким", был избран в Академию наук Грузинской ССР и получил изрядное количество премий и правительственных наград, среди которых было два ордена Ленина. Однако все это не мешало, а скорее помогало светочу грузинской литературы постоянно демонстрировать свое неприятие "оккупации Грузии русскими". В доме Гамсахурдиа говорили исключительно по-грузински, и мэтр отказывался говорить по-русски даже с поклонниками и литературоведами из Москвы.

Сын писателя Звиад, как и отец, считал себя борцом против имперского ига, но точно так же не чурался тех благ, которые оно давало. Например, возможность выходить сухим из воды, когда оппозиционная деятельность заходила слишком далеко. В 1956 году 17-летний Звиад Гамсахурдиа вместе с одногодком Мерабом Коставой попытались направить недовольство грузин разоблачением культа личности в правильное русло — они хотели объединить их для борьбы за национальное освобождение. Два друга вместе еще с шестью подростками купили пишущую машинку и напечатали листовки, в которых напомнили соотечественникам о подавлении Красной армией грузинского восстания 1924 года, репрессиях и разгоне манифестации в память Сталина 9 марта 1956 года. А также попытались подсказать народу правильный план действий — поднять новое восстание, как сделали венгры.

"Грузины! — говорилось в прокламациях.— Не забыли ли вы кровавую ночь 9 марта? Не забыли ли вы 1924 и 1937 годы уничтожения и истребления грузинского народа? Братский привет и сочувствие героическому венгерскому народу".

Будь Звиад Гамсахурдиа простым смертным, его ожидало бы длительное заключение за антисоветскую агитацию. Но сына "грузинского Горького" пощадили. 5 апреля 1957 года всю компанию юных революционеров приговорили к условному наказанию.

"Отравлены в результате испарения токсического вещества"

Вся дальнейшая жизнь Гамсахурдиа-младшего протекала в постоянных метаниях между благом народа и благами куда более личного свойства. Несмотря на непогашенную судимость, его в 1958 году приняли в Тбилисский университет, но вскоре снова осудили — за сопротивление властям. Снова вместе с Коставой и снова условно.

Затем молодой филолог куда более ревностно, чем к наукам, начал приобщаться к религиозной жизни. По слухам, у секретаря ЦК КП Грузии Дэви Стуруа даже появился план использования Звиада — постричь его в монахи и со временем продвинуть в патриархи Грузии. Но Константин Гамсахурдиа категорически отказался обсуждать такую перспективу.

До начала 1970-х годов поэт, переводчик и критик Звиад Гамсахурдиа не был замечен среди активных диссидентов. Активным борцом с существующим строем он стал после того, как в 1972 году от занимаемой должности освободили первого секретаря грузинского ЦК Василия Мжаванадзе, и сменивший его Эдуард Шеварднадзе объявил о начале кампании по борьбе с коррупцией и теневой экономикой. Борьба эта приняла довольно странный характер. Отдельные уголовные дела по непонятным причинам прекращались, а должности, освобожденные одними коррупционерами, немедленно занимали другие. Как водится, многочисленные жалобы поверивших в искренность Шеварднадзе людей попадали под сукно, а письма в Москву возвращались для проверки тем, о ком в них говорилось.

Всем, кто был обижен, оставалось обращаться лишь к известным и уважаемым людям, в числе которых были Константин Гамсахурдиа и его сын. По просьбе ходатаев и собственной инициативе Звиад тоже писал в Москву, беседовал с Шеварднадзе, но результата не добился. Ничего не изменилось и после того, как в 1973-1974 годах он вместе с Коставой создал "Инициативную группу защиты прав человека в Грузии". Грузинские власти не обращали на кучку интеллигентов-говорунов почти никакого внимания.

Гонения начались лишь после того, как Гамсахурдиа со товарищи начали выпускать собственные подпольные издания и публиковать статьи о положении в республике в московском самиздате и эмигрантской грузинской прессе. Защищать Звиада было уже некому — в 1975 году его отец умер.

Нужно признать, что в разоблачительных статьях присутствовала масса занятных подробностей, и, возможно, грузинские власти оказывали давление на Гамсахурдиа-младшего, Мераба Коставу и Виктора Рцхиладзе, чтобы не допустить дальнейшего распространения информации. Их соратники писали в Москву (текст "Обращения грузинской интеллигенции" дается в оригинале): "З. Гамсахурдиа, М. Костава и В. Рцхиладзе несколько раз были предупреждены сотрудниками КГБ и представителями власти. Когда предупреждения не дали результата, против них были применены действенные меры:

1. Сотрудники КГБ систематически угрожали им (по телефону). Особенно часто прибегали к запугиванию членов семьи З. Гамсахурдиа.

2. Использовав тот факт, что во дворе дома З. Гамсахурдиа похоронен его отец, выдающийся грузинский писатель Константинэ Гамсахурдиа, под предлогом посещения могилы писателя сотрудники КГБ несколько раз подослали хулиганов, которые издевательски отнеслись к З. Гамсахурдиа и его жене — М. Арчвадзе, вызывая их на провокацию.

3. С целью запугивания З. Гамсахурдиа была устроена автомобильная авария, когда с автомашиной З. Гамсахурдиа столкнулся самосвал. Благодаря своевременной реакции З. Гамсахурдиа смог предотвратить автокатастрофу. Происшедший факт был зафиксирован сотрудниками милиции.

4. 3. Гамсахурдиа и М. Арчвадзе были отравлены в результате испарения токсического вещества, преднамеренно разлитого во дворе, в квартире и машине З. Гамсахурдиа. В результате отравления у перечисленных лиц появилась временная сердечная недостаточность, потеря слуха и другие патологические симптомы. Отравление было подтверждено терапевтом 11-й поликлиники г. Тбилиси Н. Сажарадзе и сотрудниками проф. С. Хечинашвили из клиники Института отоларингологии. Во дворе З. Гамсахурдиа от токсического вещества погибло несколько животных и птиц.

5. В отношении 3. Гамсахурдиа и В. Рцхиладзе применялись административные меры вплоть до их освобождения с работы.

6. Перед арестом 3. Гамсахурдиа и М. Костава в грузинской прессе против них была поднята широкая кампания, которая сопровождалась клеветой и искажением фактов".

"Похищены уникальные образцы грузинского искусства"

В том же обширном обращении приводились в полном виде и истории, за частичное обнародование которых пострадали правозащитники. Первая из них была связана с кончиной патриарха всея Грузии Ефрема II в 1972 году и сопутствовавшим ей похищением сокровищ Грузинской православной церкви. Главную роль в преступлении, как говорилось в показаниях свидетелей, приводившихся в обращении, сыграл секретарь патриарха Кератишвили: "В 1964 году Г. Кератишвили был зачислен на исторический факультет Тбилисского университета, из которого был исключен за академическую неуспеваемость. До 1968 года он смог перейти лишь на второй курс. По неофициальным сведениям, он был исключен за гомосексуализм...

После исключения из университета за помощью он обратился к Ефрему II, который не замедлил зачислить его на III курс духовной семинарии. Благодаря отвратительной интимной связи с Ефремом II эта аморальная личность сразу превратился в церковного деятеля с самым большим будущим...

По приказу ректора семинарии, на основании специального медицинского заключения был исключен из духовной семинарии. Его официально обвинили в гомосексуализме, в отравлении студента Г. Майсурадзе, в клеветничестве и в психической неполноценности... Невзирая на это, Ефрем II не смог расстаться с преступником Г. Кератишвили и к удивлению для всех принял его личным секретарем. Ефрема II устраивало иметь секретарем такую "редкую" личность... Он хотел иметь постоянно рядом педераста, которой без отвращения соглашался на интимную связь с патриархом... Ефрем II собрал вокруг себя нижеперечисленных преступников и педерастов:

а) Епископ кутаисский Р. Петриашвили, уличенный за гомосексуализм в газете "Советская Абхазия".

б) Оболадзе — священник Сионского собора, неисправимый гомосексуалист, взяточник и шпион.

в) Г. Терзиев — священник Петропавловской церкви, педераст, любовник Ефрема II, разбойник... По указанию свидетелей, он грабит даже могилы на Петропавловском кладбище.

г) Чачуа — бывший священник Сионской собора (ныне покойный — убит собственным сыном), активный педераст...

Г. Кератишвили мечтал стать патриархом и для достижения этой цели стал на преступный путь... Кератишвили сблизился с уполномоченным Совета министров Грузии по церковным делам Д. Шалуташвили, который посредством крупных взяток и подарков связал Г. Кератишвили с женой бывшего секретаря ЦК КП Грузии В. Мжаванадзе. Жена В. Мжаванадзе специально поручила агентам КГБ Твалчрелидзе, Бахтадзе и Бакурадзе оказать всевозможную помощь Г. Кератишвили...

2 апреля 1972 года, будучи в кризисном состоянии, больной Ефрем II был переведен в Сионский собор, где он, прислонившись к спинке стула, без собственном воли "благословил" Г. Кератишвили эпископом...

6 апреля 1972 года ночью у Сионского собора, в резиденции патриарха Грузии Ефрема II, собралась банда под предводительством эпископа Гаиоза Кератишвили в составе П. Оболадзе, Г. Терзиева, Г. Чачуа, Н. Джалиашвили и других неустановленных лиц, которых издали поддерживали митрополит церкви А. Невского З. Мажуга, бывший лектор Мцхетской духовной семинарии юрист И. Чеишвили, уполномоченный Совета министров Грузии в церковных делах Д. Шалуташвили и агенты КГБ под руководством Твалчрелидзе, специально подобранные Викторией Тирискевич, женой бывшего секретаря ЦК КП Грузии В. Мжаванадзе...

С целью конспирации эпископ Г. Кератишвили взял на себя ответственность ухода за больным патриархом Ефремом II, который был обречен на смерть вследствие злодеяний, совершенных самим эпископом Г. Кератишвили. Добившись полной свободы действия и избавившись от нежелательных лиц, эпископ Г. Кератишвили в содействии вышеуказанных преступников произвел взлом сейфа... и похитил драгоценные вещи большого исторического значения.

Похищены уникальные образцы грузинского искусства, спасенные от истребления в течение веков при нашествиях кровожадного Темур-Ленга, Шах-Абаса, Ага-Магомед-Хана и других врагов грузинского народа. Похищены иконы, обрамленные золотой и серебряной чеканкой и самоцветными камнями, драгоценные украшения, церковный инвентарь, старинные книги и другие драгоценности, преподнесенные в дар церкви грузинскими царями...

Чтобы замести следы такого неслыханного преступления, эпископ Г. Кератишвили вырезал и уничтожил из книги учета имущества листы, на которых перечислялись похищенные им драгоценности. Далее он взломал запечатанный сейф, в котором хранилось завещание, и взамен этого завещания собственноручно составил новое завещание "патриарха", в котором наследником патриарха признавалось желательное для Г. Кератишвили лицо — митрополит Давид Девдариани... С помощью вышеназванных лиц Г. Кератишвили и Д. Девдариани составили из числа своих сообщников "святой синод" и 2 июля 1972 года провели XI церковное собрание, на котором митрополит Давид Девдариани был избран патриархом Грузии".

Как говорилось в "Обращении грузинской интеллигенции", прокуратурой был проверен и подтвержден факт хищения ценностей. Однако помощника районного прокурора Д. Коридзе, расследовавшего дело, вызвали в КГБ и предложили не усердствовать, а вскоре и вовсе уволили из прокуратуры. После того как в автокатастрофе погиб один из свидетелей, а с остальными серьезно поговорили в КГБ, дело заглохло.

"Избиение, пытки, изнасилование "объекта""

Но если ограбление патриаршего сейфа было внутренним делом церкви, отделенной от государства, то еще одно дело, которым занимались Гамсахурдиа, Костава и Рцхиладзе, прямо касалось республиканского ЦК и правительства. "Расхищением средств,— писали грузинские интеллигенты,— предназначенных для реставрации памятников министерством культуры Грузии, непосредственно руководит заместитель министра В. Якашвили. Он в 1968 году назначил заведующим реставрационной мастерской памятников Г. Гоциридзе, бывшего буфетчика ЦК КП Грузии. Г. Гоциридзе, будучи приглашенным лишь для расхищения средств, начал непомерное раздувание реставрационных смет. В 1968 году он заактировал сумму в размере 380 000 руб., якобы затраченную на реставрацию монастырей Ркони и Кумурдо. Он сознательно избрал эти памятники, расположенные в труднодоступных местах, для того, чтобы не были разглашены его комбинации. И действительно, до сегодняшнего дня никто не проверял, какие именно работы были проведены тогда в монастырях Ркони и Кумурдо...

В 1970 году Г. Гоциридзе добился получить 6000 руб. для ремонта грузинского исторического памятника, расположенного в Чечено-Ингушской автономной области (так в тексте.— "Власть")... Ремонтные работы фактически не проводились. В последующем 1971 году в новой смете был реставрирован тот же памятник, который якобы был "поврежден ураганом"...

В 1973 году Г. Гоциридзе заактировал сумму в размере 100 000 руб. на проведение работ по благоустройству двора реставрационной мастерской (асфальтные и др.). Фактически такие работы не проводились.

Перечисленные комбинации — лишь малая часть тех преступлений, которые совершал Г. Гоциридзе в 1968-73 годах".

Но хищения буфетчика-реставратора меркли на фоне разоблачений Гамсахурдиа и Коставой относительно пыток в тюрьмах Грузии. Известная правозащитница Людмила Алексеева, участвовавшая в выпуске самиздатовской "Хроники текущих событий", вспоминала: "Факты были чудовищны до неправдоподобия, и "Хроника" не решилась опубликовать их, усомнившись в их достоверности". Однако Звиад Гамсахурдиа сумел получить доступ к судебному делу по обвинению заключенных--агентов МВД, которые истязали сокамерников по приказу руководства.

В "Обращении грузинской интеллигенции" говорилось: "Дело касается методов пыток заключенных, к которым прибегали агенты МВД Ю. Цирекидзе, В. Усупян и др. По циничному признанию самого Ю. Цирекидзе: "Много говорят о правительстве Чили, пишут об удивительных репрессиях хунты, а я, рожденный и воспитанный в Грузии человек, после всего пережитого и увиденного здесь вижу второй Чили, который хуже первого"...

Суд установил, что 24 октября 1973 года заключенные (агенты МВД) Ю. Цирекидзе и В.Усупян смертельно избили заключенного Исмаилова, умирающему не оказали медицинской помощи и пытались скрыть истинную причину смерти. Была проведена судебная экспертиза, допрошено 43 свидетеля, суд констатировал тот факт, что сотрудники МВД систематически привлекают к агентурной работе заключенных, отличавшихся физическими данными. В обязанности агента входит добывание любыми способами нужных сведений от заключенных, находящихся под расследованием. Агент помещается в камере заключенного и производит его "обработку". "Обработка" предусматривает избиение, пытки, изнасилование "объекта". За совершенные "заслуги" агент получает вознаграждение в виде спиртных напитков, ему сокращают срок наказания, устраивают встречи с женщинами легкого поведения и разрешают вынимать деньги у членов семьи заключенного и т. д. Именно такой агентурной работою занималась Ю. Цирекидзе и В. Усупян. Как преступник, так и работники тюрьмы дали показание, что Цирекидзе в период агентурной работы раскрыл свыше 200 дел. Это означает, что Цирекидзе пытал свыше 200 человек. В качестве агента Цирекидзе поработал в тюрьмах МВД и КГБ в Тбилиси, Кутаиси и Батуми. Его как опытного исполнителя направляли на раскрытие наиболее сложных дел. Он несколько раз привлекался к работе и после освобождения из заключения...

Методы Ю. Цирекидзе подробно охарактеризованы в показании заключенного Карло Цулая. К. Цулая был работником народного контроля, его осудили за взяточничество по 189-й статье уголовного кодекса Грузинской ССР и приговорили к 10 годам лишения свободы. Во время следствия К. Цулая был обработан Ю. Цирекидзе. Мы полностью приводим показания К. Цулая: "Меня поместили в камере №40 изолятора №1, где я оказался в руках агентов, руководимых Ю. Цирекидзе. Цирекидзе начал меня пытать с первого же дня. Он крепко избил меня. Я потерял сознание, и администрация была вынуждена обратиться к врачу за помощью. После этого меня кололи железными проволоками, били по голове, к рукам прикладывали горящие сигареты, угрожали смертью, если я откажусь от показания, разоблачавшего себя. От меня требовали также показания, якобы я получил от Кардава взятку в размере 800 рублей. Я отказался, за это меня избили, и я опять потерял сознание на 3 часа. Вызвали врача, который привел меня в сознание. Мое избиение продолжалось и после. Однажды Ю. Цирекидзе сел рядом со мной и перечислил моих близких родственников, описал их внешность, точно сказал их телефонные номера, назвал также имена моей жены и восьмилетней дочери и сказал, что их изнасилуют, если я не напишу показание. Я понял, что они могли сделать это, и согласился. Я готов был на все. Я бы подписался не только на 800 рублей, но и на 8 000 000. Они продиктовали мне, что я от Кардава взял в долг 1000 рублей. Я думал, что это поможет мне, но напрасно, они опять начали меня бить и угрожать изнасилованием, если я не напишу родственникам письмо, чтобы они прислали деньги"".

Деньги, как установил суд, отбирались у арестованных и делились между агентами и администрацией. Причем на одном из заседаний Цирекидзе рассказал, что за время работы агентом отобрал у подследственных 20 млн руб. Это уже был настоящий скандал. Ведь в 1966-1972 годах, когда система пыток работала на полную мощность, министром внутренних дел Грузии был Эдуард Шеварднадзе. И если бы дело получило широкую огласку, могло возникнуть много вопросов о том, давал ли он санкцию на пытки, где находятся деньги, отобранные у заключенных, и т. д. Причем интерес мог возникнуть не только у западных ревнителей свобод, но и у конкретных людей из кремлевского руководства.

Гамсахурдиа, Коставу и Рцхиладзе требовалось немедленно обезвредить. Поскольку другие меры воздействия результатов не дали, 7 апреля 1977 года их арестовали. В тюрьме забота о личном благе возобладала над заботой о благе народа, Звиад Гамсахурдиа покаялся на суде и даже выступил с покаянной речью по телевидению (позже он писал, что хотел сохранить себя для руководства национальным движением Грузии). Вместе с ним посыпал голову пеплом и Виктор Рцхиладзе, который активно сотрудничал со следствием. Обоих приговорили к недолгой ссылке в отличие от Коставы, которого после трехлетнего заключения в ссылке снова осудили, а затем прибавили новый срок. Метания Звиада Гамсахурдиа продолжились и в перестройку, и после избрания президентом Грузии.

Он пришел к власти в 1990 году, и его считали долгожданным избавителем Грузии от советского ига. Гамсахурдиа получил почти ничем не ограниченные полномочия, и вдруг оказалось, что яростный критик режима может и не быть хорошим управленцем и политиком. Он быстро перессорился со всеми поддерживавшими его силами и во время московского путча августа 1991 года решил использовать советскую армию для разоружения оппозиционной ему национальной гвардии Грузии. А чтобы добиться своего, передал ГКЧП, что Грузия останется в составе СССР. Этой смены ориентиров ему уже не простили, и путч в Грузии заставил его в январе 1992 года покинуть страну и обосноваться в Чечне. В 1993 году он снова попытался прийти к власти, однако возвращение в Грузию окончилось для него трагически. Но даже после смерти он не нашел успокоения. Хотя, может быть, через полвека после начала своего диссидентского пути все-таки найдет.

"Грузинский Горький" Константин Гамсахурдиа научил сына с одинаковым рвением клеймить советскую власть и пользоваться ее благами

ПРИ СОДЕЙСТВИИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРИЮ ИСТОРИЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ

подписи

К борьбе с советским строем Звиада Гамсахурдиа подтолкнула борьба первого секретаря грузинского ЦК Эдуарда Шеварднадзе (слева) с окружением его предшественника Василия Мжаванадзе (справа)

За решетку Гамсахурдиа попал, потому что слишком много говорил о слабостях патриарха Ефрема II (на фото вверху — второй справа, на заседании Поместного собора Русской православной церкви) и системы охраны памятников в Грузии (на фото внизу)

Мераб Костава был очень похож на Звиада Гамсахурдиа: родился с ним в один год, столько же раз попадал под суд, вместе с ним сел. Отличался он только несговорчивостью, из-за которой просидел на 8 лет дольше

В 1978-м, за год до того, как мать Тереза (в центре) стала лауреатом Нобелевской премии мира, конгресс США выдвинул на нее политзаключенных Звиада Гамсахурдиа (слева) и Мераба Коставу (справа)

Манана Арчвадзе-Гамсахурдиа, верная спутница своего мужа на пути из диссидентов в президенты, делает все возможное, чтобы достойно проводить его в последний путь (слева — с президентом Гамсахурдиа на молебне в честь Дня независимости Грузии, справа-- с президентом Саакашвили на молебне в честь 65-летия мужа)