Владимир Путин ответил на вызов телефонных мошенников

5 марта президент России Владимир Путин на встрече по видеосвязи с членами правительства разобрал проблему, с которой сталкиваются уже все, кроме, видимо, только него самого: масштабного наступления телефонных мошенников на мирных граждан страны. Специальный корреспондент «Ъ» Андрей Колесников считает, что ответные боевые действия со стороны государства начинаются.

Такого масштабного совещания по одной из самых болезненных тем для населения страны еще не было. Видимо, откладывать и правда уже невозможно.

— Мы с председателем Центрального банка несколько раз обсуждали эту тему,— признался президент.— Я бы попросил Эльвиру Сахипзадовну (госпожу Набиуллину, главу Центробанка.— А. К.) и начать.

То есть обсуждали, но толку никакого не было — судя по тому, что мошеннических, тревожных звонков честным людям становится все больше.

— Сейчас, по оценке, крупные банки отбивают свыше 99 процентов атак кибермошенников на граждан,— сообщила Эльвира Набиуллина.— С середины прошлого года заработал закон, который обязывает банки — именно обязывает — на два дня приостанавливать переводы на счета, если информация о получателе денег есть в нашей базе о мошеннических операциях.

Сколько же атак, если такое количество людей страдает (у каждого есть личные друзья или знакомые из пострадавших) — и это меньше процента? Да страшно представить, вот и все.

— Мы собираем такую базу данных,— рассказывала госпожа Набиуллина,— и она пополняется постоянно… И банки, и МВД нам дают информацию о таких подозрительных сделках. Это называется «периодом охлаждения». Двух дней обычно достаточно, чтобы человек одумался и во всем разобрался.

То есть «период охлаждения», когда человек может отменить свое решение, навязанное мошенниками, составляет два дня.

— Ежемесячно сейчас банки приостанавливают 300 тыс. переводов на такие подозрительные счета,— пояснила глава Центробанка.— И если банк допустил такой перевод, не заморозил его на два дня и не предупредил клиента об опасности, он должен возмещать потери клиента. В целом защита на стороне банков стала лучше работать, но активность мошенников тоже непрерывно растет.

И даже 0,1 процента атак, которые не отбиваются, которые удается мошенникам довести до конца, означает миллиарды рублей ущерба! По сути, за эти оставшиеся проценты, доли процентов идет борьба.

И пока государство ее проигрывает.

— Здесь,— признала Эльвира Набиуллина,— нам противостоят организованные преступные группы. У них есть уязвимое звено, так называемые дропы — это посредники, люди, которые помогают выводить и обналичивать похищенные деньги мошенникам. Когда мы их выявляем, то доводим сведения о них до банков, передаем данные в рамках расследования уголовных дел. И с прошлого года начали блокировать доступ и к дистанционному банковскому обслуживанию.

Но что же тогда нет никакого толка?

— Что дополнительно предлагается сделать для того, чтобы это дропперство так называемое, посредничество не развивалось? — задавалась вопросом госпожа Набиуллина.— Мы обсуждаем разумные ограничения на количество карт, которые можно оформить на одного человека. Эти ограничения не затронут обычных граждан, потому что обычные граждане не открывают по сотне, даже тысяче карт. Такой опыт (по ограничениям на количество карт.— А. К.), например, есть у наших коллег в Казахстане… Второе — мы поддерживаем введение уголовной ответственности, которую предложили правоохранительные органы, для дропов. Но беда заключается в том, что среди так называемых дропов много подростков, совсем молодых людей, которые даже не отдают себе отчета, во что их втягивают мошенники.

Похоже, Эльвира Набиуллина идеализировала подростков. Есть подростки, которые таковы, что сами могут втянуть мошенников во что угодно. Те даже и представить не смогут глубину своего падения.

— Мы считаем,— добавила она,— что родители подростков в возрасте до 18 лет — а сейчас, например, счет и карту можно открыть начиная с 14 лет — должны давать согласие на открытие счета, на получение карты ребенком: у них должна быть возможность получать выписки по операциям ребенка. Тогда они могут вовремя вмешаться, если заметят что-то подозрительное.

Это было уже кое-что. Подростки, судя по всему, не останутся без внимания. Хотя и для них это будет вызов. И не факт, что подростки с ним не справятся.

— Одна из задач на этот год — блокировать схемы, когда человек под влиянием мошенников сам оформляет кредит, сам передает мошенникам кредитные деньги. Это очень опасная проблема, она разрасталась как снежный ком…— продолжала глава Центробанка.— «Период охлаждения» мы ввели для переводов с прошлого года. Но сейчас благодаря новому закону мы также будем вводить «период охлаждения» и другие меры по кредитному мошенничеству. Такой закон подписан только что, он очень своевременен. Основные изменения заработают с сентября.

Она пояснила, что имеется в виду:

— Вводится «период охлаждения» между тем, как банк принял решение о выделении человеку кредита, и перечислением человеку этих средств. Если это кредит до 50 тыс., то этого «периода охлаждения» нет — это самый массовый, наверное, кредит. От 50 до 200 тыс.— вводится на четыре часа «период охлаждения», свыше 200 тыс.— два дня. Этого времени часто бывает достаточно, чтобы человек вышел из-под влияния мошенника, посоветовался с родственниками и так далее.

Когда проблема реальна и когда есть идеи, как решить ее, тогда и обсуждение происходит понятно, без лишних слов. Не было их и сейчас. Госпожа Набиуллина предложила объединить «усилия банков и операторов связи. Ведь мошенники сначала добираются до человека — звонят ему и так далее — и только потом до его счета в банке. Операторы связи уже научились выявлять звонки мошенников — это позволяют возможности искусственного интеллекта».

— Операторы связи могут подать тревожный сигнал, могут заблокировать, оборвать звонок (сейчас они не делают этого. Видимо, и закона такого нет.— А. К.),— пояснила глава Центробанка.— Более того, они могут и должны предупреждать банки, что конкретный человек сейчас подвергается атаке, чтобы банки на своей уже стороне приняли меры предосторожности и помогли человеку. Этот механизм предлагается задействовать с согласия самого человека.

Требовалось на самом деле согласие, собственно говоря, одного человека. За этим и собрались.

— Успешный опыт такой есть, но сейчас это вопрос договоренностей крупных банков и телеком-операторов,— продолжала она.— Мы видим, что те банки, которые работают по этой системе, достаточно эффективны на практике. Мы бы хотели, чтобы в обмене данными о мошенниках участвовали все банки и все операторы связи. Банк России готов выступить «единым окном» для такого обмена со стороны банковской системы. Остается перекинуть мост к операторам связи. Мы обсуждали на совещаниях, и Минцифры поддерживало эту идею. Мы считаем, что таким мостиком может стать антифрод-платформа, которую сейчас создает правительство.

Правительство, поощряющее цифровые технологии, оказывается наконец, видимо, готово решать и эту проблему.

— Но чтобы обмен был по-настоящему результативным, и банки, и операторы должны быть кровно в нем заинтересованы,— сообщила Эльвира Набиуллина.— Здесь я возвращаюсь к теме материальной ответственности.

Мы полагаем, что она должна быть и у банков, и у операторов связи, потому что операторы первыми видят мошенников в своих сетях. Если оператор связи не отфильтровал звонок мошенника, да не один, то он должен возмещать деньги.

Если же не выполнил свою миссию банк… Получил сигнал тревоги, но палец о палец не ударил… То бремя возмещения ложится на него. На наш взгляд, такое разделение ответственности справедливо и в равной степени мотивирует рублем и банки, и операторов устанавливать оборону каждому на своем участке.

И снова к этим мерам не возникало никаких вопросов. Просто надо уже начинать что-то делать.

— Подчеркну, что это взаимодействие, на наш взгляд, должно применяться при условии, что человек соглашается на то, чтобы его коммуникация по телефону проходила автоматическую проверку…— добавила госпожа Набиуллина.— Право каждого человека выбирать!

Тут она привела решающий, можно сказать, пример:

— И что очень важно: мы видим, что люди активно пользуются механизмами, которые могут их защитить. Хороший пример — это самозапрет на кредиты. Он работает только четыре дня, потому что закон был, действительно вступил в силу (с 1 марта.— А. К.), но уже более 3 млн человек только за четыре дня установили самозапрет на кредиты, чтобы мошенники не могли оформить на их имя кредит и вывести деньги.

Я как человек, который пока и не слышал о самозапрете, решил немедленно установить самозапрет. Причем не только на кредиты. Ни в чем и ни в ком нельзя быть до конца уверенным, а тем более в себе. Надо уметь бить себя по рукам.

— Конечно, взаимодействие с операторами связи, которое мы предлагаем, это не панацея,— признала глава Центробанка.— Мошенники, к сожалению, используют не только телефонную связь, но и мессенджеры. Это надо будет обсуждать, как с этим бороться, там очевидных решений нет. Но системное взаимодействие банков и операторов связи может стать значимым барьером для мошенников.

Дальнейшие рассуждения тоже были понятны:

— Продолжая тему ответственности уже только со стороны банков, хочу сказать о защите банковских мобильных приложений. Тревожная тенденция сейчас — это распространение вирусов, с помощью которых сначала мошенники скрытно получают контроль над телефоном, видят там все пароли, а затем над приложением банка. По нашим оценкам, во второй половине прошлого года почти половина хищений со счетов были совершены именно так. Эти хищения приходятся на банки, которые спустя рукава подходят к безопасности своих приложений. Банки перекладывают ответственность за защиту от вируса на клиента. С переходом услуг в онлайн это становится неприемлемо. На наш взгляд, банк — опять с согласия клиента, но должен брать на себя и обеспечивать антивирусную защиту своего приложения.

Если клиент согласился, а банк оказался не в состоянии защитить свое приложение от взлома, он должен компенсировать похищенное. И приложение банка, по сути, должно быть таким же надежным, как сейф в кассе банка.

Вот именно что должно быть. Еще бы и было.

— Также нужна личная ответственность топ-менеджмента банка, в том числе за утечки данных клиентов, которые потом используют мошенники для адресных атак,— добавила глава Центробанка.— Банки, по нашим данным, не основной канал таких утечек, но все же профильный зампред банка должен своей карьерой отвечать за такие инциденты. Законопроект об этом сейчас рассматривается Государственной думой.

Радостно было, что добрались до зампредов банков. От души радостно.

— Наконец, очень важна финансовая культура. Если звонят мошенники, они представляются госорганами, правоохранительными органами, Центральным банком, говорят о каких-то безопасных счетах, то должно быть правило: клади трубку. Вы об этом тоже говорили на прямой линии, это должно срабатывать на автомате! — обратилась госпожа Набиуллина к президенту.— Об этом все время нужно говорить, разъяснять схемы мошенников.

— А ответственность этих самых дропперов?— с напряжением переспросил господин Путин (словно он хотел поменять хоть одну букву в этом слове. Или это я хотел…— А. К.) Как вы относитесь к повышению ответственности?

— Я хорошо отношусь! — мгновенно откликнулась Эльвира Набиуллина.— Уголовную ответственность надо вводить, потому что люди часто не понимают, что они сообщники преступников!

Опять она говорила про это и опять, скорее всего, заблуждалась и идеализировала дропперов.

Вице-премьер Дмитрий Григоренко рассказал, что для борьбы с мошенниками разработан законопроект, в котором 30 мер:

— Некоторые из них озвучу сейчас. Первое — это норма, направленная на то, чтобы законодательно ввести запрет на использование зарубежных мессенджеров для сотрудников госорганов, банков и операторов связи.

Хотелось бы этими сотрудниками и ограничиться.

Поступили между тем пояснения:

— В чем идея? — уточнял господин Григоренко.— По факту те же сотрудники государственных органов и на сегодняшний день не используют мессенджеры для звонков нашим гражданам. Но когда появляется прямая норма в законе, гражданин начинает понимать, что, если звонок идет из банка или, условно, из поликлиники, какого-то государственного учреждения, а сам звонок осуществляется через мессенджер, это уже сомнительный звонок, то есть нужна прямая норма в законе.

И вроде опять все было по делу.

— Второе — мы хотим ввести обязательную маркировку звонков, которые идут от организаций, юридических лиц,— продолжал Дмитрий Григоренко.— На сегодняшний день действительно очень много обзвонов из разных учреждений. Но смысл в чем? Если звонок осуществляется из организации, то на мобильном телефоне у гражданина высвечивается не цифровой номер телефона звонящего, а наименование организации. Соответственно, это тоже такой простой и легкий инструмент, который позволяет увидеть: если звонок от организации, а на телефоне не видишь наименование организации, то уже стоит засомневаться в этом звонке.

Похоже, все меры на самом деле уже разработаны и предусмотрены, и это была презентация проекта.

Но она в любом случае должна была быть одобрена тут, у всех на глазах.

— Мы предлагаем ввести на портале госуслуг соответствующий сервис с возможностью самозапрета оформления сим-карт на себя, с тем чтобы даже если мошенники и добудут персональные данные, то не было бы возможности оформить номер телефона и использовать его для совершения мошеннических действий.

Потому что часто возникает ситуация, когда правоохранительные органы подключаются, начинаем разбираться, а номер телефона фактически получается украденный,— пояснил господин Григоренко.— Также предлагаем ввести самозапрет для наших граждан на телефонные спам-обзвоны и СМС-рассылки.

И это тоже не вызывает никаких сомнений даже:

— Это в принципе, мне кажется, важная норма, даже не в рамках борьбы с мошенничеством. Людям массово приходят разного рода сообщения на телефон. Например, о том, что их банковский счет якобы взломан, о том, что нужно оплатить срочно какую-то задолженность, или о том, что они в лотерею выиграли и надо налоги заплатить и так далее. Смысл в том, чтобы получить контакт и начать разговор с гражданином. Наши граждане привыкли к этим СМС-рассылкам, и изначально они вроде как не вызывают подозрения. Соответственно, самозапрет даст возможность вообще полностью исключить эту норму нажатием буквально нескольких клавиш.

Еще одна мера более сомнительна:

— Отдельно мы предлагаем ввести возможность введения самозапрета на получение международных звонков. Дело в том, что на сегодняшний день большая доля мошеннических звонков осуществляется как с использованием иностранных номеров, так и просто с территории иностранных государств. То есть звонящие находятся за пределами нашей страны. Естественно, и правоохранительным органам сложно с этим разбираться, и отлавливать все эти схемы тоже достаточно сложно. Применив самоограничение также нажатием буквально нескольких кнопок на звонки из-за границы, гражданин автоматически обезопасит себя от значительного количества мошеннических атак.

Со спамом из-за границы можно бороться, хочется думать, и не так радикально.

— Дмитрий Юрьевич,— обратился господин Путин к вице-премьеру,— но все-таки: дальше какие конкретные действия? Что будем дальше делать? Вот мы сейчас пообсуждаем все, скоординируем наши действия. Дальше действия какие должны быть? Что делать будем?!

— Мы сейчас разрабатываем антифрод-платформу, с тем чтобы нам скоординироваться. Сейчас проблема в том, что одну и ту же мошенническую схему или одного и того же мошенника каждый банк самостоятельно, последовательно «отрабатывает», каждое учреждение и так далее. Это на сегодняшний день задача номер один. Задача номер два: нужно, конечно, гражданам рассказывать. У нас достаточно невысокая в этом плане внутренняя культура самобезопасности… Мошенничество — это же обман в чистом виде. Нам нужно вводить культуру, объясняя гражданам, что если это иностранный мессенджер или звонок по мессенджеру от госорганов — клади трубку прямо сразу. Это второе направление. Об этом действительно нужно рассказывать и информировать. Мы сейчас очень активно этим занимаемся…

Разговор пошел, кажется, по второму кругу. И это было уже опасно.

— И нужно делать одну точку! — сорвался с круга Дмитрий Григоренко.— Эльвира Сахипзадовна предложила, Центральный банк этим занимается! На портале госуслуг, у нас на сайте, где гражданин может по любой информации, связанной с мошенничеством, по любому вопросу обратиться и это все увидеть. В комплексе на сегодняшний день это выглядит так.

— Когда, как вы думаете, закон (включающий все эти меры.— А. К.) может быть принят? Вы с коллегами обсуждали в Госдуме?

— Я надеюсь, что это будет в течение ближайшего месяца,— доложил господин Григоренко.

И все мы теперь надеемся.

Законопроект одобрил и генпрокурор Игорь Краснов, причем категорически.

Лидер «Народного фронта» Михаил Кузнецов был более реалистично настроен по отношению к действующим подросткам:

— К сожалению, у нас сейчас уже характерны случаи, когда подростки становятся «руками» мошенников, проводят дистанционный обыск своей квартиры и в последующем передают ценности преступникам, псевдокурьерам или сообщают коды из СМС с телефонов родителей.

Он предлагает не питать иллюзий:

— И выдавать подросткам дебетовые карты с минимальным лимитом снятия наличности и оборотом по усмотрению родителей, чтобы родители могли контролировать объем снятия средств. Вторая тема — это обязательство банков уведомлять родителей подростков в случае выявления аномальных финансовых операций, чтобы родители могли лучше контролировать этот процесс.

Но об этом говорила уже и Эльвира Набиуллина.

— У нас только 30 процентов жертв телефонного мошенничества обращаются за помощью в правоохранительные органы,— сообщил Михаил Кузнецов.— 70 процентов считают, что потеряли и потеряли уже… (в смысле «ну и ладно».— А. К). Полностью или частично вернуть смогли только порядка десяти процентов.

Он предложил ввести «запрет на удаленную продажу сим-карт». И эта мера не понравится операторам.

Когда выступили все, кто был запланирован, господин Путин традиционно поинтересовался, есть ли еще желающие. Откликнулся глава Следственного комитета Александр Бастрыкин.

И был эмоционален:

— Думаю, что 63-я статья (Уголовного кодекса РФ.— А. К.), которая существует, должна быть дополнена этим моментом, что является именно отягчающим обстоятельством, когда отягчающие обстоятельства, когда используются современные информационные технологии и искусственный разум.

У нас уже есть отдельные случаи, когда искусственный разум вторгается в систему финансового обеспечения! Этот момент надо, мне кажется, внести в качестве обстоятельства, которое будет отягчать ответственность!

Александр Бастрыкин неслучайно называл «искусственный интеллект» «искусственным разумом». Он просто глядел дальше всех, как обычно.

— Что касается дропперов,— продолжил Александр Бастрыкин.— Тут проблем нет. Если мы доказали, что это мошенничество с участием соисполнителей, которые так или иначе реализуют преступный замысел, наступает ответственность при значительном ущербе и для несовершеннолетних. Здесь проблем нет: надо просто это обязательно реализовывать!

То есть сажать всех.

— Любопытно — использование искусственного интеллекта как отягчающего обстоятельства…— задумался Владимир Путин.

— В преступных целях! — объяснился Александр Бастрыкин.

— Транспортное средство, когда используется или при ДТП… Всегда прежде всего ответственность на владельце транспортного средства! — пришло в голову президенту.

— Источника повышенной опасности, да! — обрадовался Александр Бастрыкин.

— Совершенно верно! Можно подумать,— среагировал президент.— Спасибо!

Так глава Следственного комитета незапланированно сделал свое дело.

А министр МВД Владимир Колокольцев просто все это одобрил.

То есть можно было завершать это первое за долгое время толковое совещание.

— Давайте сделаем все это быстро, без так называемого «периода охлаждения»,— предложил Владимир Путин.

То есть не как обычно.

Итак, это был тот редкий случай, когда государство решило направить свою репрессивную машину по нужному адресу.