«Видит Аллах, я не хотел этой войны»

20 лет назад, 8 марта 2005 года, был убит президент Ичкерии Аслан Масхадов. С его устранением кардинально изменился ход конфликта в регионе. Религиозные экстремисты вытеснили сторонников чеченской независимости с лидерских позиций в вооруженном подполье, упразднили Ичкерию и провозгласили на всей территории северокавказского региона запрещенную в России террористическую организацию Имарат Кавказ.

30 августа 1996 года около семи часов вечера на окраине села Зондак Ножай-Юртовского района Чечни сел боевой Ми-24. На борт вертолета поднялся небольшого роста мужчина средних лет, одетый в камуфляжную форму. Это был начальник главного штаба вооруженных сил Ичкерии бывший полковник советской армии Аслан Масхадов. Вертолет улетел в сторону Дагестана. Через полчаса в здании хасавюртовской городской администрации начались переговоры между российской и чеченской делегациями. Глубокой ночью Аслан Масхадов и Александр Лебедь, тогда секретарь Совета безопасности России, подписали мирные соглашения.

В Хасавюрте была поставлена точка в продолжавшемся уже два года вооруженном конфликте между федеральным центром и Чечней, власти которой в начале 90-х, сразу после развала СССР, объявили о независимости от Москвы. Итогом соглашений в Хасавюрте стало прекращение военных действий и вывод федеральных войск из Чечни, при этом вопрос о статусе республики был отложен до 31 декабря 2001 года. Таким образом закончилась первая чеченская война.

Самому Хасавюрту предшествовали ожесточенные бои в Грозном. Операцией «Джихад», в результате которой чеченская столица перешла под контроль боевиков, руководил начальник главного штаба вооруженных сил Ичкерии Аслан Масхадов. Потом он признавался: «Это не мы победили, а Аллах нам подарил эту победу».

По завершению первой войны победой Ичкерии исполнявший после гибели Дудаева обязанности президента Зелимхан Яндарбиев был против проведения новых выборов. Он считал, что пост должен остаться за ним. «Я каждого из вас назначу на любую должность, какую только пожелаете, только давайте не будем проводить выборы»,— обещал он полевым командирам.

Дело в том, что претендовавшие на главный пост в Ичкерии Яндарбиев и Шамиль Басаев, имевший на тот момент репутацию самого влиятельного полевого командира, прекрасно понимали, что симпатии людей однозначно на стороне Аслана Масхадова. Он был с ними, но не из них. И в этом было его главное преимущество.

В биографиях Яндарбиева, Басаева, а тем более главного идеолога Ичкерии Мовлади Удугова, тоже стремившегося занять главную должность, несмотря на их революционные заслуги, были сомнительные истории, в том числе криминального характера. К примеру, Удугов еще в советские времена был судим за мелкое вымогательство. А Басаеву в Чечне не могли простить казни по его приказу в 1996 году главы пророссийской администрации Введенского района Амира Загаева.

«Ты признаешь свою вину в том, что в Чечне началась война?» — спросил чиновника руководивший расправой Басаев.

«Аллах хорошо знает, кто из нас в этом виноват»,— твердо произнес Загаев (видео диалога и казни есть в сети.) О достойно принявшем смерть чиновнике стали говорить как о герое. Даже антироссийски настроенные чеченцы восхищались мужеством человека, который перед гибелью не стал просить пощады, и в то же время осуждали жестокость Басаева. Сам террорист был вынужден оправдываться, что «это была казнь по закону военного времени».

Масхадов в отличие от своих конкурентов имел безупречную биографию успешного офицера советской армии. Важно было и то, что Масхадов не жил и не работал в республике и по этой причине не подозревался в корыстных связях с местными кланами и группировками. Кстати, отчасти этим же фактором объяснялась популярность, которую получил в свое время в республике Джохар Дудаев.

Правда, сам Масхадов всячески старался походить на своих боевых соратников, ошибочно полагая, что это прибавит ему авторитета.

Например, он, как Яндарбиев и другие местные герои, стал носить высокую чеченскую каракулевая папаху, хотя смотрелась она на нем нелепо. Также под влиянием своего окружения сменил имя Аслан на имеющее мусульманское происхождение Халид, которое, впрочем, так и не прижилось. Масхадов отличался от тех, кто был рядом, даже кулинарными пристрастиями: в интервью местной газете «Грозненский рабочий» жена президента Ичкерии Кусама признавалась, что любимое блюдо мужа — пельмени, которые «он может есть, пока не уберут тарелку».

По мнению Лемы Турпалова, главного научного сотрудника Грозненского научно-исследовательского института им. Хамзата Ибрагимова, выбор чеченцев в пользу Масхадова был предопределен: «Люди истосковались по мирной и спокойной жизни, а она у них ассоциировалась с Масхадовым, который, к слову сказать, и по происхождению был из числа так называемых равнинных чеченцев, отличающихся от горцев спокойным нравом».

В пользу Масхадова, конечно, было и то, что ему симпатизировали в Москве, на что, по понятным причинам, не мог рассчитывать никто из конкурентов. Президент Борис Ельцин подарил Аслану Масхадову самолет Ту-134, и он прилетал на нем в Москву на встречи с российскими руководителями.

Чужой среди своих

На прошедших в январе 1997 года выборах Аслан Масхадов, как и ожидалось, легко обошел других претендентов — Басаева, Закаева, Удугова и Яндарбиева. В первое время все бывшие конкуренты Масхадова, кроме Зелимхана Яндарбиева, вошли в его кабинет, заняв министерские посты. Так, Шамиль Басаев одно время даже исполнял обязанности премьер-министра Ичкерии (отдельного поста премьера по ичкерийской конституции не было, он был объединен с президентским постом). Однако безоговорочная поддержка избирателей не помогла Аслану Масхадову сравняться авторитетом с создателем Ичкерии Джохаром Дудаевым. Тот вел себя как настоящий альфа-самец, безусловно доминируя над своим окружением, а если кто-то пытался покушаться на его власть, мог без колебания отдать приказ об уничтожении оппонента, как он это сделал на рассвете 4 июня 1993 года. Тогда по приказу президента Басаев силами подчиненного ему так называемого абхазского батальона штурмом взял здание грозненского городского собрания, депутаты которого собирались провести референдум о статусе Чечни. Погибли больше десяти человек — в основном оппозиционно настроенные к режиму Дудаева гражданские активисты.

На подобную жесткость Масхадов не был готов. Против него открыто, а главное безнаказанно выступали все, кому не лень.

Многие даже не считали его легитимным президентом, утверждая, что Дудаев все еще жив. Джохар Дудаев был ликвидирован 21 апреля 1996 года у чеченского селения Гехи-Чу точечным ракетным ударом бомбардировщика СУ-24.

Летом 1997-го Масхадов вызвал к себе племянника первого президента и мэра Грозного Лечу Дудаева.

«Зачем вы дурачите людей и издеваетесь над памятью геройски погибшего Джохара?» — возмущался Масхадов. Он требовал от родственника Дудаева официально объявить о смерти генерала, показать людям его могилу и провести полагающиеся обряды.

«Я не считаю, что Джохар погиб»,— возражал мэр.

«Как можно такое говорить, когда есть люди, которые стали свидетелями гибели Джохара и даже участвовали в его захоронении!»

«Я не верю этим людям и не считаю, что мой дядя мертв»,— настаивал племянник.

«Где же он в таком случае?»

В Грозном проходили митинги обожателей генерала, на которых резко критиковали Масхадова и его сторонников. Их вдохновителем и организатором был зять Дудаева — террорист Салман Радуев. Однажды радуевцы даже ворвались в студию республиканской телекомпании, требуя прямого эфира для обращения к населению. Масхадовская прокуратура возбудила уголовное дело, но оно кончилось ничем. Проигравшие выборы полевые командиры, кроме Ахмеда Закаева, вскоре ушли в оппозицию Масхадову, причем оппозицию вооруженную. Так, постоянно конфликтовали за лидерство в стратегически важном пригороде Грозного — Алхан-Кале — лояльный президенту Масхадову полевой командир Иса Мунаев и Арби Бараев, который командовал не подчиняющейся официальным властям Ичкерии вооруженный группировкой. Дело доходило до кровавых разборок. «Я плевать хотел на твоего президента»,— говорил Арби.

Бараев, который со своими бандитами убил и замучил до смерти десятки мирных людей, был ликвидирован российскими силовиками в Алхан-Кале 19 июня 2001 года.

Однажды бандиты из райцентра Урус–Мартан во главе с отъявленными головорезами братьями Ахмадовыми захватили прокурора Ичкерии и сутки держали его в своем зиндане. Возмущенные хамством полевых командиров сторонники Масхадова требовали от президента решительных действий. Он решился на крайние меры и призвал своих сторонников собраться на центральной площади Грозного. Откликнулись десятки тысяч человек, готовых разгромить ваххабитское гнездо в Урус-Мартане.

Но в последний момент Масхадов пошел на попятную, заявив, что «междоусобица на руку Москве». После этого случая критиков Масхадова стало больше, в том числе среди влиятельных полевых командиров.

Многие из них, недовольные его нерешительностью в отстаивание своей позиции и заигрыванием с религиозными экстремистами, которые нагло попирали не только законы, но, что больше всего возмущало людей, чеченские традиции и обычаи, отвернулись от президента. В их числе, например, оказались братья Руслан и Сулим Ямадаевы, которые заявили, что «не будут воевать против России, встав по одну сторону с ваххабитами». Отвернулся от президента Ичкерии и террорист номер один Шамиль Басаев, отказавшись выполнять требования о разоружении подчиненных ему незаконных формирований. Когда Басаева пригласили для объяснения в парламент Ичкерии, он заявил: «У нас не президент, а чучело».

А нападение Басаева на Дагестан окончательно развело бывших борцов за независимость. 5 сентября 1999 года больше тысячи боевиков под командованием Шамиля Басаева и полевого командира арабского происхождения Хаттаба вторглись в Новолакский район Дагестана. Продолжавшиеся до 14 сентября ожесточенные бои закончились разгромом отрядов боевиков, остатки которых вернулись в Чечню.

«Это не чеченцы, это провокаторы, которые хотят похоронить нашу независимость»,— утверждал тогдашний масхадовский министр обороны, а ныне депутат парламента Чечни Магомед Ханбиев.

«Мы пошли туда по зову наших братьев»,— парировали басаевцы. И напоминали, что главная цель настоящих моджахедов — не независимость Чечни, а свобода всего Кавказа.

От схватки басаевцев и Масхадова «спасло», если так можно выразиться, начало контртеррористической операции федеральных сил на территории Чечни.

С Асланом Масхадовым я встретился вскоре после начала второй военной кампании в Чечне в конце октября 1999-го. В то время я работал корреспондентом «Ъ» в Чечне. Грозный в те дни был безлюден. После первых ударов федеральной авиации горожане рванули в Ингушетию. Остальные соседние республики для чеченских беженцев закрылись. Дорога в Грозный после пересечения административной границы с Ингушетией была совершенно пустой. Зато в обратном направлении стояла многокилометровая пробка. Водители и пассажиры из застрявших на сутки автомобилей с недоумением смотрели на нас: «Какого черта вы едете туда, откуда все бегут?»

Первую войну (1994–1996 годов) жители Грозного большей частью пережили, скрываясь от бомбежек в окрестных селах. Почему-то тогда не было страха. А во вторую все было уже по-другому. Люди научились бояться. Многие даже после окончания боевых действий не торопились возвращаться в дома, месяцами, а то и годами оставались в Ингушетии и других регионах России.

На интервью с Асланом Масхадовым я пришел без предварительной договоренности в конце октября 1999 года. Располагавшийся в здании бывшей конторы «Грознефти» по проспекту Революции в самом центре чеченской столицы офис главы Ичкерии не выглядел как штаб, откуда бы исходили команды подчиненным структурам и подразделениям. Я застал Масхадова одного в его большом кабинете. Даже в президентской приемной, в которой еще месяц назад с утра до вечера толпился разный народ, было пусто. В углу у окна, опираясь на автомат Калашникова, сидел единственный охранник — сонный, с тоскливым выражением лица. Ему, судя по всему, не было никакого дела до того, кто и зачем пришел к президенту. Фактически в подчинении Масхадова, кроме его личной охраны, никого не осталось. Шамиль Басаев, чьи отряды и составляли костяк сопротивляющихся федеральным силам чеченских вооруженных формирований, вышел из-под контроля ичкерийского президента еще задолго до начала боевых действий.

«Ты собираешься воевать с Москвой?»

Мой вопрос не понравился Аслану Масхадову. Он встал из-за стола, подошел к окну и, немного постояв, раздраженно спросил:

«А это я, по-твоему, начал войну?»

«Отряды Басаева и Хаттаба напали на Дагестан. А ты, как утверждают в Москве, не пресек эту авантюру и даже не осудил».

«И ты туда же. Разве ты не знаешь, какова моя позиция, разве ты не в курсе, что и как здесь происходит?» — с нескрываемой обидой стал отвечать мне тогда Масхадов, настаивая, что «сразу же осудил вылазку Басаева».

В подтверждение своих слов Масхадов предъявил мне копию письма, которое он направил главе Дагестана Магомедали Магомедову. В нем он отмежевался от действий Басаева и выражал соболезнование главе дагестанцев. По словам Масхадова, он даже попытался встретиться с Магомедовым, но его якобы не пустили в республику. «Видит Аллах, я не хотел этой войны, знал, что потеряем все»,— сокрушался глава Ичкерии.

Смерть в подвале

Во второй войне наиболее резонансными событиями с участием чеченских боевиков стали крупные теракты с массовыми жертвами среди мирного населения. Это захват в Москве в октябре 2002 года театрально-концертного зала на Дубровке и школы в Беслане в сентябре 2004-го. Организатором этих кровавых терактов был Шамиль Басаев, который еще в начале второй войны заявил о том, что «воюет самостоятельно».

8 марта 2005 года Аслан Масхадов, который еще формально числился президентом Ичкерии, был обнаружен в укрытии в одном из частных домов в селении Толстой-Юрт недалеко от Грозного. Проводившие операцию российские силовики из подвала достали уже смертельно раненого Масхадова. По одной версии, это было последствие баротравмы, полученной при подрыве силовиками бункера, по другой — в президента по его же приказу стрелял охранник из числа родственников.

С гибелью Аслана Масхадова приказала долго жить и Ичкерия.

Захвативший лидерство в вооруженном подполье полевой командир Доку Умаров объявил об учреждении Имарата Кавказ (запрещенная в России террористическая организации), а Ичкерия стала одним из вилаятов (областей) нового образования, куда также были вписаны все северокавказские республики. В результате чеченское вооруженное подполье раскололось на два лагеря — имаратчиков (членов признанной в России террористической и запрещенной организации «Имарат Кавказ».— «Ъ») и ичкерийцев. Умаров, опасаясь уже не только российских силовиков, но и своих бывших соратников, которые обвиняли его в предательстве идеи чеченской независимости, прятался в лесах соседней Ингушетии. Там 7 сентября 2013 года он и был в конце концов ликвидирован.

Даже после устранения последнего из наиболее заметных лидеров вооруженного подполья Доку Умарова обстановка в северокавказском регионе еще долго держала в напряжении правоохранительные органы. Отдельные группировки боевиков продолжали устраивать кровавые вылазки то в одной, то в другой республике Северного Кавказа. Последний из значимых террористических лидеров амир Аслан (Хамзат) Бютукаев был ликвидирован в Чечне в январе 2021 года. Он считался одним из организаторов взрыва в столичном аэропорту Домодедово в 2011-м, жертвами которого стали около 40 человек. А в 2014 году боевики напали на Грозный, захватив республиканский Дом печати. В перестрелке с боевиками тогда погибли 14 местных полицейских.

Муса Мурадов