Вчера на Украине начался силовой захват органов власти. И сразу закончился. Бывший председатель киевского Печерского районного суда при поддержке большой группы депутатов коалиции захватил здание суда и завладел печатью. Премьер-министр Виктор Янукович заявил, что действия своих товарищей "не приветствует", и фактически перечислил условия, на которых он и его Партия регионов готовы пойти на мировую с президентом и, возможно, согласиться на досрочные выборы. За тем, как красиво украинские политики ищут выход из кризиса, наблюдал специальный корреспондент Ъ МИХАИЛ Ъ-ЗЫГАРЬ.
Правовое поле
На Майдане несколько дней назад установили сцену. Но вчера утром совсем неподалеку в сцену превратился внутренний дворик одного из домов на Крещатике. В этом доме находится Печерский районный суд. Действующие лица по очереди выходили на крыльцо и, оглядев выстроившихся журналистов, произносили прочувствованные монологи.
— Суд никогда не должен слепо выполнять волю политиков! Я, как судья, никогда не позволю суду превратиться в инструмент грязных политических игр! В этом мой главный жизненный принцип,— оратор поправил массивный орден на золотой цепи и, придерживая длинную мантию, скрылся в здании суда.
Это был Владимир Колесниченко. 24 марта этого года президент Виктор Ющенко отстранил его от должности председателя Печерского суда. А вчера утром он вернулся на рабочее место, завладел судейской печатью, облачился в мантию и приготовился выступать перед журналистами. Заветная печать нужна была господину Колесниченко, чтобы проштамповать решение Печерского же суда о восстановлении себя самого в должности. Ему помогли депутаты верховной рады, которые приехали, "чтобы защитить суд от провокаций".
Едва судья скрылся, на крыльцо вышла статная женщина, также в мантии. Она вела за собой стеснительную девушку.
— Посмотрите в глаза этой девочке! — со страстью в голосе начала женщина.— Сегодня утром пан Колесниченко, бывший председатель суда, напал на нее. Он, как хищник, ворвался в кабинет к этой девочке и потребовал, чтобы она отдала ему печать. Но она сказала, что не отдаст печати, а лучше выбросится из окна!
— Взгляните ей в очи! Эта девочка была готова пожертвовать жизнью ради того, чтобы печать суда не досталась этому захватчику! Но он стал выламывать ей руки. Отобрал печать силой.— Это была Инна Отрош, и. о. председателя Печерского суда, назначенная 24 марта.
Девушка-секретарша начала растерянно тереть глаза.
— Я не буду отвечать на ваши вопросы. Я хочу, чтобы вы просто оценили ее поступок.
Госпожа Отрош развернулась и, обнимая секретаршу за плечи, увела ее назад, в здание суда. Крыльцо освободилось, и на него быстро взобрался депутат-регионал. По его версии, утром в верховной раде узнали, что бойцы группы "Альфа" готовы арестовать судей Печерского суда — и депутаты коалиции срочно примчались, чтобы защитить правосудие.
Надо сказать, что Печерский суд — это особое, даже легендарное место. В Москве, например, есть Басманный суд. В Киеве же подобную славу имеет Печерский. Он известен тем, что может принять любое, самое невероятное с юридической точки зрения решение. В разное время он отменял или, наоборот, не отменял самые громкие и скандальные постановления разных ветвей власти. Как раз вчера Печерский суд должен был рассмотреть дело о признании законным указа президента о роспуске парламента.
Депутаты сменяли друг друга на крыльце, произнося перед журналистами свои монологи. Потом публика стала теснить их — через несколько минут журналисты штурмовали здание суда. Внутри, за кулисами царило оживление. Участники утренних баталий сидели по комнатам и давали показания. Не было только пана Колесниченко, которого срочно отвезли в раду. Рассмотрение дела о законности роспуска рады так и не состоялось.
Стремление к компромиссу
Виктор Янукович появился перед прессой с величественной улыбкой. Принял подобающую позу и стал отвечать на вопросы журналистов. Они выстроились в две гигантские очереди: справа — иностранные СМИ, слева — украинские. Отвечал он уверенно, не раздумывая, не жестикулируя и глядя прямо в глаза журналисту, задавшему вопрос. В каждом ответе он употреблял выражения "правовое поле", "демократические нормы" и "стремление к компромиссу". От этого ответы на совершенно разные вопросы иногда оказывались одинаковыми.
— Что касается событий в Печерском суде, это эмоциональная реакция депутатов на указ президента. Я не приветствую этих действий и, как премьер-министр, не допущу силового развития событий. Кабинет министров готов обеспечить общественный порядок. Мы будет действовать только в правовом поле и только по демократическим нормам. И я не позволю тем силам, которые хотят обострения конфликта, добиться силового решения.
Я спросил премьера, не считает ли он, что его союзники по коалиции подталкивают его идти на обострение, ведь он-то не боится досрочных выборов, а они боятся. Виктор Янукович задумался — единственный раз за всю часовую пресс-конференцию.
— Мы никого и ничего не боимся, потому что мы с народом, а не народ с нами. Никакого обострения не будет.
Еще он сказал, что до тех пор, пока конституционный суд не вынесет свой вердикт, никакой подготовки к досрочным выборам быть не может и решению совбеза Украины выделить деньги на подготовку к выборам он не подчинится. А еще его не устраивает то, что в нынешнем составе ЦИКа нет ни одного представителя Партии регионов. И что провести выборы 27 мая совершенно невозможно. То есть, по сути, первые условия компромисса по Виктору Януковичу: сменить состав ЦИКа, введя туда представителей Партии регионов, и перенести выборы на более поздний срок.
Его спросили: что если конституционный суд затянет с вынесением вердикта?
— Если конституционный суд услышит меня, и они поработают, а ради этого можно использовать не только время, предусмотренное регламентом, можно было бы посидеть и вечером или рано утром и скорее принять решение. Но если они затянут и не смогут принять решение ни за два года, ни за три или четыре, тогда нам придется принимать политическое решение,— сказал премьер, давая понять, что при стремлении к компромиссу в правовом поле возможно всякое.
После пресс-конференции две журналистки из газет Le Figaro и El Pais устремились к пресс-секретарю премьера Денису Ионеско. Они заметили, что Виктор Янукович неправильно процитировал вчерашнее интервью Виктора Ющенко европейским СМИ. По словам премьера, президент сказал, что на Украине возможно повторение российских событий октября 1993 года.
— Но Ющенко не говорил этого! Мы вчера были на этой встрече. Он сказал, положа руку на сердце, что не допустит повторения 93-го года на Украине.
— Да? Странно. А вот у меня есть сообщение "Интерфакс-Украины" со ссылкой на Guardian.
— Да? Это неправильный перевод! Может, в Guardian не так поняли. Или в "Интерфакс-Украине" исказили. Передайте ему, что Ющенко не говорил такого. Если мы сможем предотвратить гражданскую войну на Украине, мы будем очень рады.
— Не переживайте,— успокоил пресс-секретарь.
Журналистки не переживали.
— Вы заметили? Янукович говорил очень аккуратно и миролюбиво, не так ли? — спросила меня Лора Мандевиль из Le Figaro.
— Конечно. Он хочет быть хорошим мальчиком.
— Точно. Он не будет рисковать властью. Ему конфликт не нужен. Они скоро договорятся.
Воля народа
На майдане Незалежности целый день шел митинг. Тысяч пять, а то и больше крепко сжимали флаги Партии регионов. Выступали очень красиво. Со сцены говорили, что "президент стал флюгером западного ветра", что на знаменах Блока Юлии Тимошенко скоро проступят "пятна копоти душевной", отчего они станут не белыми, а черными, и что "под ярким весенним солнцем оранжевый цвет может превратиться в коричневый". Ораторы просили толпу скандировать "Янукович! Янукович!" и рассказывали, что в столицу едут 15 тысяч человек из регионов. Ближе к вечеру колонна пошла к кабинету министров - поддержать премьера (поддержало Виктора Януковича, равно как и его оппонента, и российское телевидение: украинские президент и премьер вошли в число наиболее упоминаемых персонажей теленовостей — см. рубрику "Доступ к теле", стр. 4).
Темнело, люди ходили вокруг разбитых на площади палаток. В одной из них, самой большой, горел свет, и я заглянул внутрь.В углу сидел молодой мужчина и держал в руке свечу. Вокруг него толпилось несколько десятков молодых людей.
— Я горжусь вами,— полушепотом говорил он,— я рад, что имею дело с такими достойными людьми. Что вы не разбежались, не начали пить, не передумали, что живете в палатках. Вы знаете, что эту "синеву", тех, кто напивается, мы будем сажать в автобусы и отправлять по домам. Комендант лагеря обещал, что, может быть, сегодня ночью как-то постараются организовать обогрев палаток. Но все равно нам всем, и вам, и мне, надо потерпеть. Потому что тем, кто ночует в автобусах, денег не положено. Кто хочет спать в автобусах, будем отправлять назад. Все будет по закону.
Молодые люди одобрительно зашумели.
— А еще у меня есть хорошая новость,— продолжал человек со свечой. Он смотрел прямо перед собой — будто разговаривал с пламенем.— Я принес деньги. Сто гривен за ночь, пятьдесят — за день. Минус тридцать гривен за еду. Делимся на пятерки — я буду выдавать деньги сразу на пятерых.
Молодые люди вдруг начали аплодировать. Я поднял занавес, прикрывавший выход, и вышел из палатки.
