В ожидании белых лебедей
Не пора ли России готовиться к отмене санкций
Ровно три года назад, в марте 2022 года, Россия стала мировым лидером в категории «страна, против которой введено больше всего санкций». В этот момент аналитики насчитали свыше 5,5 тыс. санкционных мер, официально принятых по отношению к России различными странами мира. К концу апреля 2022 года число антироссийских санкций выросло до 7,4 тыс. Это было больше, чем санкций против Ирана и Северной Кореи, вместе взятых. С тех пор число антироссийских запретов и ограничений только множилось, обеспечивая все новые и новые исторические рекорды. Один только Европейский союз к марту 2025 года успел соорудить целых 16 антироссийских санкционных пакетов.
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
За прошедшие три года западная политика антироссийских экономических санкций превратилась в бесконечный рутинный процесс. На стартовом этапе этого процесса вводится в действие очередной пакет запретов и ограничений, создающий «занавес» для экономических связей с Россией. Но затем в этом занавесе довольно быстро возникает много дыр, так как бизнес с обеих сторон старается минимизировать свои потери, ищет и находит окольные пути для восстановления связей. Кроме того, некоторые государства, формальные участники режима ограничений, также бывают не вполне согласны с введенными санкциями и сквозь пальцы смотрят на их несоблюдение. Да и сама Россия принимает достаточно эффективные ответные меры, комбинируя параллельный импорт товаров и услуг, контрсанкции, импортозамещение, ускорение инновационных процессов внутри страны, а также расширение связей с дружественными и нейтральными государствами. Как следствие, инициаторы антироссийской политики придумывают и вводят в действие дополнительные запреты, чтобы компенсировать фактическое ослабление ранее принятых санкций, и весь цикл повторяется снова.
Дмитрий Кувалин, заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования
РАН
Дмитрий Кувалин, заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования
РАН
Вместе с тем нельзя сказать, что введение крупномасштабных санкций прошло бесследно для российской экономики. Достаточно вспомнить, что по итогам 2022 года российский ВВП сократился на 1,4%. Масштаб кризиса был намного меньше, чем предрекали практически все иностранные и отечественные аналитики, но все равно этот спад невозможно считать благоприятным событием для российской экономики. Кроме того, во время опросов от 60 до 70% российских предприятий до сих пор указывают, что они пострадали от санкций. А к числу основных проблем, порожденных санкциями, наши предприятия чаще всего относят трудности с получением импортного сырья и комплектующих, серьезное удорожание импорта, повышение общей неопределенности и рост цен в экономике.
Однако начиная с 2023 года российская экономика росла даже более высокими темпами, чем до введения санкций. Ключевые российские экспортеры выстроили новые цепочки поставок и практически полностью компенсировали потери, понесенные на рынках западных стран. Импортерам пришлось сложнее, но и они в большинстве случаев нашли альтернативные каналы для закупок. Многие отечественные производители уверенно занимали ниши внутреннего рынка, высвободившиеся после ухода иностранных компаний.
При этом российские предприятия в целом успешно вели адаптацию к режиму санкций, активно разыскивая новых поставщиков и рынки сбыта, модернизируя производство, разворачивая выпуск новой продукции. В этих обстоятельствах даже правительства недружественных России стран стали задумываться о реальной эффективности своих санкций, тем более что собственные потери этих стран от вводимых эмбарго зачастую были выше, чем потери России.
Тем не менее до недавних пор бюрократическая инерция выглядела непреодолимой. Казалось, что санкционные упражнения будут продолжаться еще очень долго вне зависимости от того, достигают они заявленных целей или нет. Ожидая худшего, пострадавшие от санкций российские и зарубежные бизнес-структуры также готовились к многолетней борьбе и поиску новых антисанкционных решений. Однако после недавних выборов в США и неожиданных заявлений новой американской администрации вероятность скорого смягчения или даже отмены санкций значительно повысилась.
Конечно, в данный момент точного ответа на вопрос «когда отменят антироссийские санкции?» никто дать не может. Это ведь не столько экономическая, сколько политическая тема. А решения политиков зачастую определяются сиюминутными выборными раскладами, иррациональными эмоциями, поиском легкой популярности у широкой публики и потому плохо предсказуемы. Санкции могут отменить довольно быстро и сразу, а могут отменять в течение нескольких десятилетий и очень постепенно. В мировой политической истории оба варианта встречались.
Вместе с тем в мировом информационном пространстве как-то вдруг появились многочисленные сигналы, свидетельствующие о том, что ситуация с антироссийскими запретами и ограничениями действительно может скоро поменяться. Многие западные политики стали вслух размышлять о том, что хотя бы часть санкций можно было бы снять, чтобы стимулировать мирные процессы. Журналисты дружно стали задавать бизнес-аналитикам вопросы про то, как может выглядеть процесс возврата в Россию ранее ушедших иностранных компаний. И даже меня, рядового представителя российской экономической науки, одна зарубежная бизнес-ассоциация на днях попросила обсудить с ними, как лучше подготовиться к смягчению санкций. В этих обстоятельствах уже, пожалуй, можно поразмышлять о том, как полная или частичная отмена санкций скажется на российской экономике.
Начать надо с того, что отмена санкций — это классический экономический шок. Иными словами, событие, которое резко меняет условия функционирования как отдельных предприятий и отраслей, так и национальной экономики в целом. Шоки ведь могут быть не только негативными, но и позитивными, связанными с быстрым улучшением внешних условий. И, кстати, в любом случае последствия экономических шоков носят неоднозначный характер, проявляясь как в положительных, так и в отрицательных эффектах.
Ключевую разницу между негативными и позитивными шоками можно определить так. При негативных шоках в экономике сначала явно преобладают отрицательные эффекты, но в более долгосрочной перспективе благодаря адаптационным процессам возникают и достаточно масштабные положительные последствия. Характерный пример долгосрочных положительных последствий от негативного шока — быстрый рост энергоэффективности западных экономик после многократного увеличения мировых цен на нефть в 1970-х годах.
При позитивных шоках ситуация обратная: сначала проявляются в основном положительные эффекты, но затем заметно увеличивается риск отрицательных изменений. Наиболее ярким примером отдаленных негативных эффектов, вызванных позитивным экономическим шоком, можно считать «голландскую болезнь», которая выражается в падении конкурентоспособности местных производителей из-за чрезмерного укрепления национальной валюты в богатых странах-экспортерах.
Впрочем, масштаб шока и его последствий для российской экономики будет сильно зависеть от того, какие именно санкции будут отменяться или смягчаться и с какой скоростью. Кроме того, многое будет определяться тем, на каких условиях и в каком формате станут возвращаться на российские рынки ранее ушедшие отсюда иностранные компании. Также следует учитывать, что некоторые подсанкционные сектора российской экономики практически полностью адаптировались к новым условиям, и для них снятие ограничений станет приятным, но не очень существенным бонусом по отношению к их текущим результатам.
Например, российские экспортеры нефти вряд ли смогут рассчитывать на значимый прирост физического объема своих поставок за рубеж, поскольку сейчас этот объем ограничивается не столько санкциями, сколько квотами в рамках соглашений внутри ОПЕК. По всей видимости, основным выигрышем для наших экспортеров нефти в случае отмены санкций станет некоторое снижение логистических издержек и ценовых скидок при поставках на альтернативные рынки. Схожим образом будут выглядеть эффекты от снятия санкций и для наших экспортеров угля, чьи возможности по физическому вывозу продукции сдерживаются скорее пропускной способностью российской транспортной инфраструктуры, чем спросовыми ограничениями на мировых рынках.
Фото: Константин Кокошкин, Коммерсантъ
Фото: Константин Кокошкин, Коммерсантъ
А вот возобновление поставок газа по сохранившимся трубопроводам, ведущим в Европу, наоборот, может очень серьезно улучшить ситуацию в нашей газовой отрасли. Восстановление торговых отношений с европейскими партнерами также может очень сильно помочь лесопромышленному комплексу северо-западных регионов России, ранее продававшему в соседние страны весьма большие объемы своей продукции. Правда, сейчас именно европейские правительства больше всего противятся снятию санкций против России, поэтому быстрого прогресса в этом направлении я бы не ожидал. Думаю, что европейцы начнут выходить из режима санкций против российского экспорта во вторую очередь, только после таких стран, как США, Южная Корея, Япония.
Наиболее значимые краткосрочные эффекты российская экономика, на мой взгляд, может получить в случае отмены или серьезного смягчения финансовых санкций. В этом случае российские экспортеры и импортеры смогут уйти от сложных обходных схем оплаты поставляемой продукции и вернуться к прямым банковским платежам, что, несомненно, приведет к значимому снижению их трансакционных издержек. В свою очередь, это обстоятельство позволит значительно расширить возможности для экспорта и импорта, приведет к существенному росту доходов российского бизнеса и государственного бюджета, а затем и к повышению доходов населения.
Впрочем, при этом России крайне важно продолжить постепенное формирование альтернативной и независимой от Запада платежной системы по обслуживанию международных торговых связей. Наличие подобной системы станет хорошей страховкой от введения финансовых санкций в будущем. Ну и объем ренты, которую сейчас российская экономика отдает глобальным финансовым монополистам, тоже снизится.
Рост экспортных доходов и смягчение финансовых санкций теоретически должны привести к укреплению курса рубля. А это, в свою очередь, могло бы снизить темпы инфляции за счет удешевления импортных товаров, доля которых на наших потребительских рынках по-прежнему составляет десятки процентов. Кроме того, укрепление курса рубля будет выгодным для российских предприятий, проводящих технологическую модернизацию за счет закупок импортной техники, а также использующих импортные сырье и комплектующие.
Вместе с тем я не стал бы предрекать могучее укрепление рубля даже в случае быстрой и массовой отмены санкций. Даже несмотря на формально «плавающий» курс нашей валюты. Дело в том, что у Банка России и Министерства финансов есть свои соображения по поводу оптимальной величины обменного курса рубля. Эти соображения если и доводятся до публичного пространства, то в очень расплывчатых формулировках, из которых мало что можно понять. Однако по ряду признаков видно, что нашим нынешним финансовым властям больше всего нравится умеренно слабый рубль. А так как возможностей влиять на курс у них на самом деле очень много, то вряд ли они позволят рублю серьезно укрепиться.
Что касается возвращения на наши рынки иностранных производителей товаров и услуг, ранее ушедших из России, то в целом это тоже позитивная история. Усиление конкуренции и расширение товарного предложения на рынках обычно весьма положительно сказываются на процессах социально-экономического развития. Однако здесь пока много неясностей.
Во-первых, в подавляющем большинстве случаев возвращающиеся западные производители не смогут вернуть себе прежние рыночные доли. За время отсутствия их места на рынке заняли другие игроки, преимущественно российские и китайские, а также те компании из западных стран, которые отказались уходить из России. Причем следует отметить, что многие альтернативные поставщики смогли за последнее время серьезно подтянуть качество своей продукции, приучить к ней российских потребителей и грамотно выстроить свои маркетинговые стратегии. Отчасти потеснить действующих игроков вернувшиеся западные компании, наверное, сумеют, но полностью выдавить с рынка — нет.
Во-вторых, непонятно, на каких условиях будут повторно запускать в Россию ранее ушедшие западные компании, особенно крупные. Весьма велика вероятность, что такой возврат будет обусловлен дополнительными требованиями со стороны российских властей. Возможно, в ряде случаев власти потребуют тем или иным способом компенсировать тот ущерб, который был нанесен российской экономике предшествующим уходом иностранной компании с нашего рынка. Возможно, повысятся требования к уровню локализации производства в России и передаче технологических компетенций. Не исключаю даже, что власти будут требовать размещения в России существенных материальных активов, которые принадлежат повторно входящим компаниям, для использования в качестве залога на случай повторения сценария с бегством из страны. В любом случае барьеры входа на российский рынок для таких компаний будут выше, чем раньше.
В-третьих, пока трудно понять, что именно у компаний, желающих вернуться в Россию, будут требовать на их родине. Там-то они тоже подвергаются политическому и юридическому давлению. Соответственно, в данный момент невозможно предсказать, насколько совместимыми окажутся требования со стороны России и со стороны правительств из стран происхождения иностранных компаний.
И наконец, надо сказать несколько слов о ключевом долгосрочном аспекте санкционной истории — о запрете на доступ к передовым технологиям. Если с краткосрочными последствиями санкций российская экономика справилась в основном на «хорошо» и «отлично», то многие наши проблемы, связанные с технологическим отставанием, в результате санкций либо сохранились, либо даже обострились. Да, в некоторых случаях нашим производителям, несмотря на санкции, удалось совершить мощные технологические рывки — в беспилотной авиации, в IT-технологиях, в фармацевтике и т. д. Однако это точечные успехи, а не фронтальный прогресс. Этого совершенно недостаточно ни для преодоления долгосрочных отрицательных эффектов от ожидаемого позитивного шока, ни для повышения общей конкурентоспособности нашей экономики, ни для предотвращения долгосрочных рисков и угроз для России.
В этой связи, на мой взгляд, Россия могла бы рассмотреть следующий подход к возврату иностранных компаний. Если какая-то зарубежная компания обладает высокими технологическими компетенциями и способна поставлять нам качественную передовую продукцию, то она может вернуться на наш рынок на достаточно льготных основаниях при условии запуска полномасштабного производства своей продукции в России с передачей нам соответствующих технологий. Правда, при этом должна быть выстроена система жесткого контроля за соблюдением этого условия.
Ну а если рассматривать ситуацию в целом, то, несомненно, готовиться к возможному смягчению санкций должны не только зарубежные бизнес-ассоциации, но и российские власти. Наличие четкого плана действий на этот случай очень желательно.