Бюро побеждает зло

18 марта президент России Владимир Путин перед телефонным разговором с президентом США Дональдом Трампом приехал в Дом музыки на «Павелецкой», чтобы принять участие в XXXIV съезде Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) и в закрытом режиме рассказать 90 его особо отличившимся в ходе отбора участникам, в чем смысл переговоров именно на этом этапе. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников делится подробностями этой встречи.

Не первый год съезд РСПП проходит в Доме музыки, и если не считать нарочито тщательного досмотра на входе, из-за которого очередь из участников и журналистов в какой-то момент вытянулась от входа и чуть не до Садового кольца, то здесь никаких заминок: система холлов, площадок и уровней в Доме музыки такова, что тут можно наедине обсудить все что хотите и вас не тронут даже взглядом. Многие для этого сюда и приходят.

Вот заместитель главы администрации президента Максим Орешкин укрылся в не самом укромном месте не буду говорить с кем, чтобы не расстраивать остальных. Вот Даниил Егоров, глава ФНС, на костылях, а все-таки пришел (а ты еще вскочи на эскалатор, ведущий в центральное фойе, и с него…), чтобы успеть на выступление профильного теперь для него министра здравоохранения в зале…

Вот человек в синей медицинской маске заходит в фойе на первом этаже (к нему, правда, несмотря на его закрытость, бросаются сразу несколько отраслевых экономических журналистов, которым и маска не помеха, а, наоборот, может, и помощь, так как в ней и правда ходит сейчас только один человек в Москве, и значит, опознать легко) и выглядит вызывающе, ибо ведь он такой, как было сказано, один, и что, всем остальным есть, получается, чего бояться?.. Заставляет думать о плохом, и это в такой-то день… В светлый день разговора Путина и Трампа… И кто же все-таки такой?.. Вот он проходит мимо меня… Ах да, это же Владимир Богданов, глава «Сургутнефтегаза»… Ну понятно…

А вот глава «Русала» Олег Дерипаска, который не явился на награждение в зале, хотя две его компании в призах, и сидит теперь на диванчике в холле, поближе к буфету, пока выступает министр финансов Антон Силуанов…

Вот они вообще все тут. Конечно, игра их — вдолгую, то есть пришли они не только поговорить друг с другом в фойе для старта, а чтобы поучаствовать в закрытой встрече с Владимиром Путиным, которая последует после открытой. (Интересно, чисто гипотетически могло ли продаваться участие в ней? Был ли такой пакет, стоивший, по идее, других денег, чем все остальное, вместе взятое?)

А пока свой лимонад, который называется «винонад», представлял, то есть попивал на балконе второго этажа, Борис Титов.

— Второе место на рынке, между прочим…— разъясняет он.

— Тут сразу интересно, у кого первое,— интересуюсь я.

— У «Байкала»…— вздыхает Борис Титов.

— Да, этих не обойти…— соглашаюсь я.

— И слава Богу!..— начинает настаивать господин Титов.

— В самом деле? — удивляюсь я.

— Ну Байкал же… И захочешь, а не обойдешь,— поясняет Борис Титов.

А, так это шутка была…

— Вкусный напиток, между прочим,— замечает подошедший к нам Александр Калинин, воплощение «Опоры России».— Но очень уж сладкий… Да, многовато сахара…

Вот это, похоже, единственное, чего ему лучше было бы сейчас не говорить.

— Сахара?! — возмущается Борис Титов.— Да разве это сахар?! Нет у нас сахара! Ноль!

— А почему же тогда так сладко? — подливаю я такого вкусного, такого сладкого винонада в топку этого разговора.

— Заменители…— не очень охотно признается Борис Титов.— Требование рынка…

Но вкус-то и правда виноградный, тонкий даже…

Тем временем в зале разворачиваются свои события. На сцене солирует бессменный глава РСПП Александр Шохин. Он стоит здесь, как всякий раз на таком съезде, уже не первый час, анонсирует выступления коллег, комментирует их, отвечает за сообщения в телефоне, ходит вокруг стойки с микрофоном, то есть разминается время от времени… Если наблюдать за ним внимательно — не оторвешься. У Константина Богомолова он бы просто засверкал…

— Наш надежный партнер Сергей Черногаев, глава Федерации независимых профсоюзов России,— представляет он очередного выступающего, и тот выходит к микрофону.

И начинаешь уже через полминуты думать о том, что такого надежного партнера, как прежний глава ФНПР Михаил Шмаков, у Александра Шохина уже никогда, конечно, не будет. И хороши же были оба! Вместе. Поодиночке не так. Михаил Шмаков и Александр Шохин, сиамские близнецы — работодатель и работник… А сейчас, конечно, не то… Харизма ушла вместе с Михаилом Шмаковым. Вот выступает Сергей Черногаев, и приходится вслушиваться в слова, чтобы понять, почему же сразу так не интересно. А, призывает всех вступить в РСПП, и да, уж не в первый раз… А, «чиновники в хорошем смысле…» Ну хоть что-то…

Однако что я вижу? Михаил Шмаков тоже выходит на сцену — правда, в представительских целях, не сказав за четверть часа ни слова, но все-таки, для награждения премией РСПП. Здесь и вице-премьер Татьяна Голикова, и полпред президента в Центральном федеральном округе Игорь Щеголев… Кажется, правда, что они все тут уже были в прошлый раз, и лауреаты ведь тоже… Надо же, думаешь, насколько тут все до смешения похожи, и хорошо ли это?.. Но ведь и правда были, как выясняется! И глава компании «Фосагро» Михаил Рыбников, и «Норникеля» — Владимир Потанин, и «Северстали» — Алексей Мордашов, и «Металлоинвеста» — гендиректор Олег Крестинин — на сцене, да, «Металлоинвест»… А просто система определения лидеров социально ответственного бизнеса не изменилась с прошлого раза, вот не изменились и они.

— Мы не подведем! Служим России! — рапортует глава РЖД Олег Белозеров, и разве можно сейчас благодарить иначе?

Александр Шохин по-прежнему безупречен, с ним не скучно, он приглашает на сцену министра финансов Антона Силуанова со словами:

— Без Минфина какая дискуссия?

И сетует, что Минфин мало и плохо общается с РСПП, а ведь хотелось бы не того…

— Не приглашаете…— не молчит господин Силуанов.— Мы бы пришли, сделали бы ваш бюджет профицитным…

То есть не как сейчас у них, а как привык Антон Силуанов… Потому что он больше, может, ничего и не умеет… Или по-другому не умеет…

— У нас конкурс…— пытается реагировать Александр Шохин.

— Не сомневайтесь, мы лучшие,— заверяет его господин Силуанов.

А теперь на сцену вызывается первый вице-премьер Денис Мантуров.

— Я весь день сообщаю: Денис Валентинович вошел в здание, Денис Валентинович идет по коридору, Денис Валентинович заходит в зал…— комментировал глава РСПП.— И вот!..

Если коротко: оно того не стоило.

В главном фойе глава РФПИ Кирилл Дмитриев, собрав вокруг себя не меньше тридцати микрофонов и камер, и без счета — смартфонов, говорит на тему предстоящего телефонного разговора «Путин—Трамп»: про возвращение западных компаний, про готовность «Роскосмоса» и «Росатома» работать с Илоном Маском, и даже кажется, что это не шутки… Господин Дмитриев и сам один из главных переговорщиков, и видно, что не рассказывает не просто половины или десятой доли того, что знает, а вообще ничего, но только все равно интересно же. Нет, ну это какое-то особое уже искусство, этот открытый космос…

На сцене — вызванный Александром Шохиным глава группы компаний «Дело» Сергей Шишкарев, который говорит, слышу я, интригующие вещи, и тут другое, даже противоположное: о том ли, что знает, говорит?

— Я знаю, в зале свои, но все равно все уйдет,— начинает он, видимо подозревая в душе, что идет прямая трансляция работы съезда.— Но я скажу!.. Безусловно, возможны схемы, когда наш флот снова будет не только с российским флагом, но и с флагом удобных юрисдикций, и за ними будут стоять российские судовладельцы… Здесь сидят патриоты отечественного бизнеса. (Шум в зале, и не смех ли?.. Да вроде нет…— А. К.) Так вот, мы можем обеспечить для государства гарантии постройки такого флота…

На что-то намекает Сергей Шишкарев, вот только на что?.. На что-то, чего в этом зале пока что, кажется, не звучало. Нет, точно не звучало… И может, даже не «Дело» так говорить…

— Активизировать работу МИДа и Минэкономразвития в части заключения межправсоглашений со странами-партнерами с определением четких параметров предоставления преференциальных режимов льгот…— настаивает Сергей Шишкарев.— И конечно, с замиранием сердца ждем телефонного разговора… (Того самого, значит, с господином Трампом.— А. К.) Но не менее трепетное событие происходило в Овальном кабинете, когда президент США принимал Родольфа Сааде! Франко-ливанского бизнесмена, CEO CMA CGM Group, мирового лидера логистических перевозок!.. Хотелось бы, чтобы нашим транспортным компаниям оказывалась такая же поддержка!

То есть чтобы, видимо, Владимир Путин принимал в Представительском кабинете Кремля Сергея Шишкарева.

Тут даже Александр Шохин, кажется, удивляется напору.

— Не знаю, уместно ли говорить так громко и открыто,— продолжает Сергей Шишкарев,— но было бы хорошо, если бы в рамках РСПП организовали бы закрытый такой экспертный орган… Я бы его назвал «Бюро добрых услуг по преодолению санкционных ограничений»… Нам нужно обмениваться практиками и возможностями… Не то что практикой обхода санкций,— поправляется все-таки Сергей Шишкарев,— а тем, как работать в режиме санкций…

Все правильно понимает господин Шохин, который сразу, кажется, становится осторожным:

— Спасибо, но имейте в виду, что те, кто преодолел санкционные ограничения, они за это дело платили… И делиться этим им, наверное, не захочется…

Но способ-то есть, как всегда, и тот самый, единственный:

— То есть в этот клуб надо принимать со взносом,— поясняет Александр Шохин.

И продолжает о самом деликатном:

— А в Овальном зале (он имел в виду «кабинете».— А. К.)… Не всегда конструктивно для входящих складывается дискуссия…

— Похоже, что так, но давайте надеяться на лучшее!..— поспешно соглашается Сергей Шишкарев.

— Давайте в рамках РСПП работать…— предупредительно, а на самом деле ультимативно говорит господин Шохин.

Нет, не дойдет Сергей Шишкарев до Представительского кабинета Кремля в ближайшее время. И в отдаленное тоже.

Тут все вдруг вокруг начинают поговаривать о том, что время-то идет, и уже почти четыре часа, а Владимира Путина-то нет, и не придется ли ждать, пока состоится телефонный разговор, делегатам съезда тут, в Доме музыки, ибо очевидно, что не все складывается как по нотам.

Тут, конечно, как по нотам приезжает Владимир Путин.

Александр Шохин говорит, что «мы, конечно, знаем, что у вас важный телефонный разговор, от которого зависит очень многое не только в развитии российско-американских отношений, но и в урегулировании на Украине». Все только про этот разговор… Все думают о нем, кроме, похоже, Владимира Путина, который смотрит на Александра Шохина с легким, как говорится, недоумением: да что вы все, что такого-то, разговор как разговор… Но вряд ли ведь он так думает.

— Знаю,— говорит российский президент,— что сейчас в деловых экспертных кругах активно обсуждается вопрос, что будет дальше с нелегитимными санкциями в отношении России, наших компаний, граждан: снимут их, оставят, усилят и так далее… Если раньше западные так называемые элиты пытались придать этому противодействию хоть какую-то видимость приличия, то сейчас им, похоже, стесняться не нужно… Не собираются стесняться… Они не только регулярно угрожают России введением новых санкций, но и штампуют эти пакеты один за другим. Создается впечатление, что и сами инициаторы потеряли счет, сколько ограничений ввели и против кого…

Но есть и те, кто все считает.

— Вот Минфин посчитал,— обратил внимание Владимир Путин.— Я уверенно могу вам сказать, уверенно!.. 28 595 санкций в отношении физических и юридических лиц. Это больше, чем все санкции в отношении всех стран, против которых вводились санкции, причем кратно выше!

Ну а что ж, впечатляет.

— Даже если и будет с той стороны какой-то жест — мол, что-то там предполагают снять, ослабить…— продолжал президент.— Можно ожидать, что найдется другой способ поддавить, вставить какие-то палки в колеса, как это было с известной поправкой Джексона—Вэника. Уже и Советского Союза не было, против которого ее ввели в свое время, и в отношениях между Россией и Соединенными Штатами Америки были самые лучшие времена, лучше некуда. А поправка продолжала действовать! А когда ее вроде бы отменили, то на самом деле просто заменили на другой ограничительный акт против России. Вспомните! Отменили и тут же ввели другие санкции! Повторю: санкции, ограничения — это реальность существующего сегодняшнего нового этапа развития, в который вошел весь мир, вся мировая экономика… Так, буквально на наших глазах раскручивается новая спираль экономического соперничества, и в этих условиях даже неловко вспоминать про нормы и правила Всемирной торговой организации, которые когда-то активно продвигались Западом. Когда-то когда?! — воскликнул господин Путин.— Тогда, когда эти правила были им выгодны! Как стали невыгодны — сразу стало все меняться! И буксуют все эти переговоры. И на самом деле никому не нужны!

Он говорил разве не про свой будущий телефонный разговор?

И про него ведь тоже.

То есть все понимал, видимо. Иллюзии растеряны. Но все дело в том, что при этом они есть. Ибо кроме них, нет ничего.

— Очевидно,— разъяснял залу российский президент,— и уже не раз говорил об этом: как было прежде, уже не будет! На полную свободу торговли, платежей и перетоков капитала надеяться не стоит, как не приходится рассчитывать и на западные механизмы защиты прав инвесторов и предпринимателей.

Владимир Путин, видимо, и этот зал хотел освободить от последних иллюзий.

— О чем хочу сказать? У нас есть, но и там (на Западе.— А. К.) достаточно этих проблем! Надо признать, что и раньше-то эти механизмы работали со скрипом! Имею в виду предложенные нашими западными так называемыми партнерами.

То есть он именно тех, с кем прямо сейчас уже должен был начинать говорить, называл «так называемыми партнерами».

Что ж, возможно, для одного человека изо всех из них он и делал исключение. Но какие для этого основания?

— А сейчас и вовсе покровы,— говорил Владимир Путин,— что называется, спали: всем стало очевидно, чего стоят разные «высокие суды» в европейских столицах, западные юрисдикции, в которые многие стремились, чтобы там спрятаться самим и что-то прикопать по-тихому. Все! Ничего этого нет. И никаких укромных юрисдикций не существует!

Тут я, конечно, вспомнил про «удобные юрисдикции» для российского флота, о которых только что с этой же сцены, от соседнего микрофона говорил Сергей Шишкарев.

Господин Путин напоминал:

— В 2024 году рост ВВП Еврозоны составил 0,9%, «Большой семерки»… Почему она большая, непонятно… Что там большого?.. Куда ни посмотришь — на карте не видно никого!..— отвлекся он на секунду, а цитировали потом чуть не только это.— Так вот у этой «семерки» — 1,9 (%.— А. К.) рост, а БРИКС — 4,9! В России два года подряд — и в прошлом, и в позапрошлом — 4,1!

Тут, конечно, аплодисменты.

— Знаю, сейчас еще об этом скажу, конечно…— пообещал Владимир Путин, и было понятно: на десерт.— Это, кстати говоря, вы сами себе поаплодировали, это ваши результаты, вам спасибо. Я вам поаплодирую.

Поаплодировал.

— Кстати говоря, сейчас говорили… об охлаждении экономики. Здесь, конечно, нужно действовать очень-очень аккуратно,— добавил президент.— То, что это неизбежно, понятно, и правительство, и Центральный банк об этом говорили… В целом как бы договорились.

То есть пока что все-таки как бы.

— Надо, чтобы на практике все было, как задумано, чтобы не было такого излишнего охлаждения, как в криокамере, а потихонечку чтобы все было… Сейчас не буду, цифры известны… У Центробанка одни цифры, у правительства и Минэкономразвития — другие. Это не 4,1%, там 2–2,5… Но нужно сделать так, чтобы обрушения, лишней заморозки не было. Тонкая вещь, но, надеюсь, это получится.

То есть все-таки не договорились, может, даже как бы.

— Мы еще можем об этом поговорить,— кивнул Владимир Путин.— Но предлагаю прямо сейчас дискуссию не разворачивать, потому что мы до утра будем разговаривать, это я знаю… Мы вчера с Максимом Станиславовичем Орешкиным или сегодня уже…

Он посмотрел на сидящего в зале господина Орешкина.

— Во сколько мы расстались, в два часа, да?..

Тот показал три пальца.

Ого, каков Максим Орешкин.

— В три часа ночи… Так что мы действительно до утра и разговаривали. Надеюсь, что мы все-таки пойдем по тому пути, аккуратно пойдем и добьемся нужного нам результата.

Тут ясно прежде всего, что охлаждение экономики — тема, которая беспокоит сейчас господина Путина именно потому, что оно происходит.

К возможному возвращению западных компаний тоже будет, надо надеяться, аккуратное отношение:

— Да, сейчас некоторые такие компании, которые ушли, собираются вернуться, мы знаем об этом, сейчас не буду подробно останавливаться, чтобы ничему не помешать (то есть возвращению.— А. К.). Но наши компании, которые оказались на их месте, находятся на разных стадиях инвестиционного цикла. Кто-то уже произвел вложения, наладил производство, а кто-то находится только в начале проектов и разворачивает стройку, несмотря на высокую ключевую ставку. И конечно, мы не имеем права подорвать эти планы, свести к нулю вложенные силы и средства. Интересы российских компаний, предприятий, их сотрудников для нас будут всегда в приоритете. Именно с этих позиций будем рассматривать вопрос о возвращении на наш рынок зарубежного бизнеса.

Еще бы только это сбылось.

Был в речи еще один существенный момент:

— Хочу отметить, среди иностранных компаний, которые ушли из России под политическим давлением так называемых элит своих стран, есть те, кто сохранил персонал, технологии, передал управление российскому менеджменту. По сути, они продолжили работать на нашем рынке, но под другим брендом. Понимаем, что такие инвесторы многим рисковали, могли столкнуться с негативной реакцией со стороны своих правительств, но они сделали самостоятельный и ответственный выбор, и, безусловно, мы этот выбор уважаем и с уважением будем относиться к таким нашим партнерам.

Так, этим людям бизнес вернут.

— Но были и другие компании, которые демонстративно хлопнули дверью, захотели продать свой российский сегмент, кстати зачастую с большим дисконтом, и так и поступили,— привел противоположный пример господин Путин.— Либо, того хуже, начали саботировать деятельность и тем самым поставили в уязвимое положение целые коллективы, своих российских клиентов, поставщиков, подрядчиков! Кстати, эти компании нам хорошо известны, в них мы были вынуждены ввести временное управление.

Понимаю, что некоторые западные собственники были напуганы, не нашли сил перечить своим политическим властям... Именно этим объясняется их поведение. Но на случай, когда ветер поменялся, они все же оставили для себя лазейку: сохранили право выкупить бизнес обратно, предусмотрели опцион.

А вот этим прощение не гарантировано.

— Я прошу правительство внимательно следить за этой ситуацией и подобными сделками,— обратился президент в том числе и к сидящим в зале,— чтобы не получилось так, что собственники продали бизнес в России по бросовой цене, по сути оставили его на произвол судьбы, а теперь хотят выкупить актив обратно, но за такие же скромные деньги. Так не должно быть, так не бывает! Рыночная ситуация уже другая: компании окрепли, повысили свою капитализацию и стоят уже по-другому.

Нет, не гарантировано. И кто будет решать, кому что и как? Люди. Обычные люди со всеми их слабостями.

Интереснее всего пока, что Владимир Путин уже, видимо, совершенно уверен: возвращаться захотят, и уже хотят. Что ж, возможно, он что-то знает. И возможно, о чем-то знать не хочет.

— Я хотел бы, Владимир Владимирович,— сообщает Александр Шохин,— поблагодарить вас, учитывая, что, судя по заявлениям Дмитрия Сергеевича Пескова, у вас разговор должен до 18 часов состояться с Дональдом Трампом (и тут уж можно без отчества.— А. К.)…

— Да не слушайте вы его… У него работа такая…— расшутился господин Путин.

— Не знаю, сейчас надо посмотреть, что на эту фразу скажет Трамп, он любит интервью давать, может быть, уже отреагирует…— взялся шутить и господин Шохин.

— Я же Трампа не упоминал, я о Пескове говорил,— пожал плечами президент.

— Он знает, что у нас дискуссия идет,— сопротивлялся глава РСПП.— У нас всего 30 членов бюро. Сегодня знаете сколько участвует (в закрытой части.— А. К.)? Почти 90 человек.

— То есть можно не уходить? — произнес господин Путин, оглядев зал.

Но сам он не спешил уходить. Он рассказывал, куда можно инвестировать российскому бизнесу:

— Есть страны, у которых, вы знаете, скопилось столько уже во всяких фондах денег, они не знают, куда их девать! Как главный герой «Калины красной» говорил, «деньги ляжку жгут». Помните, да? Вот проблема для них: фонды огромные, колоссальные, до небес выросли уже! Ну и чего они лежат где-то там, в таких, извините за моветон, стремных уже юрисдикциях?! Что с ними делать, что с ними будет? Все думают об этом, все задумались. Все задумались, что будет с этими фондами, которые в западных банках хранятся. Все задумались (в арабских, видимо, странах и в Китае.— А. К.)! Ну, конечно, такой сигнал по всей мировой экономике! Надо искать эти возможности для инвестиций. Они есть, их много… Но вот этой тихой гаванью должна быть экономика самой нашей страны, самой России!

То есть все-таки в Россию.

— Там-то чего хорошего?! Там-то вообще все замораживают,— разгорячился Владимир Путин.— Понимаете, там все отбирают грубо, вообще не цивилизованно! Я уж не говорю про какие-то правовые системы — их просто не существует! Они существуют там только для себя! Вот в чем фокус. Понимаете?!

Тут Владимир Путин и вовсе расслабился:

— Я, кстати, в политической сфере давно это заметил, давно… Не буду сейчас фамилии называть. Вот обсуждают какой-то политический вопрос: делаем так… так… так… Извините, думаешь: блин!

И главное, всем все понятно!

— Я иногда говорил: «Так же нельзя, это же противоречит…» — «Ну ничего, противоречит — так целесообразно». Вот и все! — пояснял президент.— И там это давно все применяется в сфере политики! Поэтому нельзя доверять, а нужно внутри страны создать такую и политическую систему, и юридическую, и правоприменительную практику. Надо вместе над этим работать, чтобы было жестко, стабильно, надежно.

Нельзя доверять, ясно.

В закрытой части встречи, рассказали мне некоторые ее участники, Владимир Путин говорил с бизнесменами не о бизнесе. Он сказал, что для этого оставляет им заместителя главы администрации Максима Орешкина, с которым можно решить все вопросы взаимодействия.

А говорил с избранными делегатами съезда о том, про что, видимо, думал все это время, готовясь к разговору с Дональдом Трампом.

Сначала их всех ждал традиционный исторический экскурс. Владимир Путин рассказывал, что у его визави с самого начала была возможность отделаться малой во всех смыслах кровью.

Нужно было просто услышать его, Владимира Путина, и начать разговаривать. Сначала — о признании Крыма. Потом, когда выяснялось, что слышать не хотят,— о признании автономии Луганской и Донецкой республик. Наконец, о признании их, а также Херсонской и Запорожской областей в составе России. И чем дальше отодвигалась точка, в которой можно было остановить Россию, тем меньше было шансов договориться. И в конце концов выяснилось, что ее вообще уже нельзя остановить. То есть как сейчас.

— Они не успевают окапываться,— сказал Владимир Путин, и возможно, эта формулировка была навеяна разговором, состоявшимся у него накануне с министром обороны Андреем Белоусовым, с которым он виделся, не секрет, в день рождения последнего, то есть 17 марта.

В свою очередь, можно предположить, что Максим Орешкин после этого вложил свое в видение будущего телефонного разговора, рассказав, какие проблемы у президента Соединенных Штатов с госдолгом и особенно с бюджетом.

И как-то все это сошлось в одну точку. В новую точку отсчета.

Теперь, по словам моих собеседников, речь на переговорах идет о том, что достигнутое у России не отнять и что следует признать в составе России Крым, Севастополь и четыре известных территории: Луганскую, Донецкую республики, Херсонскую и Запорожскую области.

Если это произойдет в ближайшее время, Россия, рассказали мне участники встречи, не станет претендовать на Одессу и другие территории, сейчас принадлежащие Украине.

Но и эта точка может сдвинуться, ведь «они не успевают окапываться».

При этом участники встречи отмечают одно и то же: на их взгляд, Владимир Путин верит, что с Дональдом Трампом можно договориться, и вообще на самом деле верит Дональду Трампу.

Так можно доверять или нельзя? И доверяет ли на самом деле?

Вот со всеми этими идеями, неподвластными обыкновенному, то есть скудному человеческому уму, президент России и уехал в Кремль.

На созвон.

Андрей Колесников