Трое и изделие номер два

Театральное агентство «Арт-Партнер» выпустило на сцене МТЮЗа спектакль «Торговцы резиной» по пьесе израильского драматурга Ханоха Левина. В постановке Петра Шерешевского Виталий Коваленко, Игорь Верник и Полина Кутепова три часа торговали кондомами и собой. На премьере побывала Марина Шимадина.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Продюсер Леонид Роберман всегда играет по-крупному и приглашает к сотрудничеству самых востребованных режиссеров: раньше это был Дмитрий Крымов, поставивший в «Арт-Партнере» выдающиеся спектакли «Борис» и «Двое», потом Антон Федоров (со своей «Мадам Бовари») и Петр Шерешевский — нынешние хедлайнеры театрального процесса.

Выбранная пьеса «Торговцы резиной» в переводе Валентина Красногорова на первый взгляд абсолютно антрепризная — пикантная тема, незатейливый сюжет, отличные бенефисные роли для трех артистов. Она даже шла в «Арт-Партнере» прежде — с Татьяной Васильевой и Ефимом Шифриным. Действие строится вокруг огромной партии презервативов, которые герои стремятся продать друг другу и устроить личное счастье. Они не церемонятся в словах и поступках, больше всего их интересуют секс и деньги, но второе все же перевешивает.

Но Шерешевский не был бы собой, если бы поставил эту пьесу как легкую развлекательную комедию. Он и раньше работал с текстами Ханоха Левина: в Камерном театре Малыщицкого в Петербурге идет его резонансный спектакль «Крум» про таких же никчемных и нелепых чудаков. Драматург, которого называют еврейским Зощенко, язвительно обнажает человеческую натуру во всей ее неприглядности, отбросив «фиговые листы» намеков и иносказаний. Но при этом в глубине души жалеет этих несчастных, неприкаянных горемык, профукавших собственную жизнь.

В начале двухтысячных те же «Торговцы резиной» шли в театре «На Литейном» под названием «Потерянные в звездах» (постановка Григория Дитятковского получила сразу две «Золотые маски»). Там пьеса Левина звучала поэтично, философично и даже целомудренно, выводя на первый план печальный подтекст вроде бы смехотворных событий. Петр Шерешевский, напротив, не стремится завуалировать пошлость происходящего, а намеренно подчеркивает ее, превращая спектакль в лихое кабаре.

Его соавтором, как обычно, стал композитор Ванечка, который на этот раз выходит на сцену вместе со своим «Оркестром приватного танца» и остроумно комментирует музыкой буквально каждый шаг персонажей, отчего действие превращается в забавный мультфильм для взрослых. Но в то же время именно в его песнях-зонгах проявляется суть пьесы. В момент этих лирических музыкальных пауз герои на миг перестают ссориться и торговаться, поднимают глаза наверх и обнаруживают страшную пустоту, в которой они оказались.

Первый акт проходит перед алым занавесом с лампочками, а актеры тут одеты в вечерние костюмы, хоть и сильно присыпанные пылью. Эта концертная структура позволяет им театрально отстраняться от мелочности и непристойности того, что они играют. К тому же «Лысый, Красавчик и Кутепова», как их представляет конферансье Ванечка, то есть Виталий Коваленко, Игорь Верник и Полина Кутепова, отлично владеют этой острой, эксцентричной формой.

Но во втором действии Шерешевский решительно меняет ракурс: за открывшимся занавесом оказываются серые обшарпанные стены, а актеры переодеваются в одинаковые пижамы и халаты, словно в доме престарелых. Блестящее кабаре нашей жизни оборачивается крахом и полным одиночеством. Но тут исполнителям приходится вживаться в образы стариков и гротескно педалировать их немощь, шаркающую походку и негнущиеся спины, что выходит не очень ловко. К тому же действие выглядит затянутым, потому что «этот мир уже совершенно понятен», как поют в другом спектакле режиссера — «Улитке на склоне».

Здесь пьеса Левина словно делает «второй тур»: герои проходят тот же путь, что и 30 лет назад,— аптека, квартира, набережная… Но если тогда у них еще был шанс на любовь и близость, то сейчас он окончательно потерян. И самым родным и дорогим (во всех смыслах) для них стал счет в банке. Десять тысяч просроченных презервативов — символ упущенных возможностей, всех тех радостей жизни, которых герои лишились, выискивая более выгодное предложение.

Пожалуй, сильнее всех драматизм ситуации отыгрывает Виталий Коваленко, чей герой стал импотентом не только в прямом физиологическом плане. Он понимает, что мог бы быть счастлив, если бы не его патологическая жадность, но так и отправляется на тот свет с зажатым в потном кулачке чеком со своими никому не доставшимися сбережениями.

Интересно, что «тот свет» в сценографии Анвара Гумарова выглядит не как «банька с пауками» у Достоевского, но как типичная советская квартирка с ковром на стене и бабушкиным трюмо. (В этой сцене Шерешевский единственный раз за спектакль использует свой фирменный прием с камерами.) И это мгновенное узнавание ловит на крючок всех зрителей в зале и не позволяет отвернуться и подумать: ну, это не про нас.

Марина Шимадина