До президентских выборов во Франции остается несколько дней. Пока кандидаты заканчивали мобилизацию своих избирателей, а букмекерские конторы принимали ставки на то, кто преуспеет в этом больше остальных, корреспондент "Власти" Вера Медведева изучала социальный портрет мобилизованных.
"Франция сошла с ума! — возбужденно шептала мне французская журналистка во время званого обеда.— Я всю жизнь пишу об энергетике, у меня два высших образования, но иногда я не могу позволить себе то, что доступно нашим безработным, поскольку все уходит на налоги и выплаты". Бесплатные музеи, бассейны, теннисные корты — Франция сделала все, чтобы скрасить жизнь безработного. Причем если на пособие по безработице имеют право те, кто хоть что-то сделал для Франции, то знаменитое пособие RMI, которое сейчас составляет €420, выдается всем имеющим французский паспорт и достигшим 25-летнего возраста. Введенное во времена процветания, это пособие должно было помочь выпутаться из тяжелой ситуации тем, кто хотел, но не мог найти работу. Однако со временем стало появляться все больше людей, которых ничуть не тяготит положение иждивенцев.
Как и во времена гражданской войны в Америке, за самый непроизводительный электорат развернулась ожесточенная борьба. Лозунги, которыми призывали идти голосовать только что освобожденных чернокожих рабов, почти без изменений звучат во Франции XXI века. Речь идет не только об иммигрантах. Получателей RMI среди французов ничуть не меньше, чем среди арабов. И если в США чернокожее население почти поголовно голосует за демократов, во Франции на первый план выходит социальная успешность голосующего. Электоральные предпочтения иммигранта меняются, когда он начинает зарабатывать и видит, сколько налогов у него вычитают непонятно для кого. Поэтому многие иммигранты, сумевшие встать на ноги, сегодня стали более правыми, чем французские буржуа. Вот, например, владелец маленького ночного магазинчика, выходец из Туниса, жаловался мне, как непросто ему найти сотрудников. Действительно, зачем напрягаться, вставать в пять утра, чтобы заработать минимальную зарплату в €980, когда €420 RMI можно получить, не поднимаясь с дивана? А те, кто все-таки соглашается, вскоре начинают воровать у хозяина.
А другая бывшая иммигрантка, совладелица небольшой туристической фирмы, которая когда-то получила от государства трехкомнатную квартиру в районе, населенном выходцами из стран Магриба, сейчас готова влезть в долги, только бы переехать в другое место: "Отличный дом оказался загаженным за какие-нибудь три года. Все мои попытки призвать неработающих соседей повлиять на великовозрастных деток, толкущихся на лестничных клетках, ни к чему не привели. Собиралась голосовать за Ле Пена, но сейчас, скорее всего, проголосую за Саркози". Таковы предпочтения бывших иммигрантов, которые хотят видеть перспективу для своего бизнеса во Франции.
Президентские выборы вызывают интерес у многих французов в первую очередь широким предложением социальных льгот
Традиционный левый электорат, который десятилетиями состоял из интеллигенции и высокопрофессионального пролетариата, теперь пополнился за счет самых низкообразованных слоев населения, которые воспринимают Францию как безотказную кормушку. На таких избирателей ориентируется большая часть кандидатов в президенты — из двенадцати восемь принадлежат к левому лагерю. Среди них коммунистка Арлетт Лагийер, которая выдвигает свою кандидатуру уже шестой раз (абсолютный рекорд во Франции); бывший почтальон Оливье Безансено, который понял, что троцкистские лозунги кормят гораздо лучше почтальонской сумки; вечный антиглобалист Жозе Бове, который эксплуатирует беспроигрышную тему запрета генетически модифицированных продуктов. И, конечно же, социалистическая мадонна Сеголен Руаяль.
О том, на чьи голоса рассчитывают социалисты, сама Сеголен Руаяль высказалась вполне откровенно. Недавно она заявила, что не расстраивается по поводу прогнозов, которые предрекают ей только 22% в первом туре. Опросы, говорит она, проводятся по телефону, а у ее избирателей из проблемных пригородов телефон есть далеко не всегда. А значит, их мнение пока не учтено. Таким образом, Руаяль ставит на тех, кто даже не заработал на телефон.
К левым пытался прибиться и один из лидеров нынешней президентской кампании Франсуа Байру, который пообещал в случае избрания назначить премьер-министром социалиста. Однако взаимности Байру не встретил. Из стана Руаяль раздались гневные голоса, что тот лишь неловко маскируется: мол, снаружи он розовый, а внутри белый, то есть правый.
Даже несгибаемый Ле Пен вынужден был показаться в проблемных районах с прочувствованной речью о том, что хочет помочь их жителям выбраться оттуда.
Другой неизменно популярной темой предвыборных обещаний стала борьба с почти 10-процентной безработицей. О новых рабочих местах непрерывно твердят левые кандидаты, которые предпочитают не замечать, что стенды в бюро по труду сплошь увешаны объявлениями о найме на работу. Конечно, там не предлагают места в системе государственной бюрократии, зато строительные фирмы, рестораны и малые предприятия представлены в избытке. И если бы французов лишали пособия хотя бы за три отказа идти на предлагаемую работу, с безработицей было бы очень быстро покончено.
Предвыборные речи Сеголен Руаяль звучат особенно громогласно, когда обращены к студентам, безработным и жителям иммигрантских пригородов
Впрочем, щедрые обещания новых социальных гарантий подкупают далеко не всех французов. Об этом говорит хотя бы то, что в 2002 году социалист Лионель Жоспен, который подарил Франции 35-часовую рабочую неделю, даже не прошел во второй тур.
Можно вспомнить и о том, с каким спокойствием встретили французы новое иммиграционное законодательство, проведенное правыми. Межминистерская комиссия обсудила соответствующий проект еще за несколько месяцев до погромов в парижских пригородах 2005 года. Возможно, эти погромы, начавшиеся из-за незначительного инцидента, и должны были продемонстрировать необходимость скорейшего принятия новых законов. Что, собственно и было моментально сделано.
В результате если еще пять лет назад гражданство давали через год после брака с французом, то сейчас через три года можно только обратиться с просьбой о его предоставлении. Раньше закрепившийся во Франции житель Магриба мог беспрепятственно выписывать приглашения близким и дальним родственникам, а сейчас должен предоставить целый список документов, главным из которых является справка о зарплате. Так что хотя во Франции кто не работает, тот все еще ест, но привозить родственников уже не может.
Усложнив жизнь иммигрантам, правые решили упростить ее предпринимателям. Никола Саркози, заручившись поддержкой французского патроната, стал высказываться за снижение социальных выплат предпринимателей в расчете на то, что это среди прочего стимулирует занятость. Франции, говорят сторонники бывшего министра внутренних дел, пора покончить с ситуацией, когда самыми незащищенными членами общества являются самые работящие.
Вот только один пример. Сын знакомых русских иммигрантов, который не осилил даже выпускные экзамены в школе, за три года перепробовал семь работ. Он трудился в супермаркете, разносил почту, работал сторожем, пока наконец не нашел себя на поприще садовника. Франция уже через год послала этого садовника по обмену в Ригу, а через четыре года дала ему благоустроенную квартиру, хотя еще одну квартиру уже получала и его мама-иммигрантка. За кого он собирается голосовать? За коммунистку Мари-Жорж Бюффе. На вопрос о том, кто и на какие деньги должен строить и выдавать его семье квартиры, он отвечает словами своей кандидатки: "А пусть уменьшают прибыль акционеров крупных фирм".
Франсуа Байру все увереннее играет на электоральном поле, где раньше вне конкуренции были левые
Другой русский, который открыл свою фирму, теперь оказался должен всем. Его заваливают корреспонденцией благотворительные организации, он непрерывно пишет отчеты налоговой инспекции и комиссии по труду, он обязан доплачивать за каждый дополнительный час работы своего персонала, при том что сам трудится минимум двенадцать часов в день. Заработав какие-то деньги, он серьезно рассуждает о том, чтобы все продать, сдать парижскую квартиру и переехать на Мартинику, где наконец-то он никому ничего не будет должен. Говорит, останется, только если выберут Саркози.
Производительный социальный класс, уставший от призывов помогать малоимущим, нашел в Саркози того, кого давно искал. Если раньше его представители втайне голосовали за Ле Пена, то теперь у них появился более респектабельный и умеренный кандидат. А уж крупный французский бизнес делает ставку только на Саркози. Это крупные предприниматели, которые составляют всего около 2% французского общества, зато обеспечивают почти половину всех налоговых поступлений. Именно они создают в стране рабочие места. Они же платят наибольшие налоги на состояние и наследство, которые также пополняют казну на радость малоимущим. И Саркози их кандидат.
При такой поляризации французского электората политический центр какое-то время оставался незанятым. Однако в последние полгода эту нишу заполнил малоизвестный политик Франсуа Байру, который постепенно стал отбирать избирателей и у Руаяль, и у Саркози. Байру позже всех обнародовал свою экономическую программу, в которой сыграл на противопоставлении главных конкурентов, подавая собственную концепцию как разумный компромисс между либерализмом Никола Саркози и социальными фантазиями Сеголен Руаяль. Этот кандидат, которого недавно все считали неопасным середнячком, за какие-нибудь полтора месяца превратился в весомого центриста. Именно он быстрее других прогрессировал в опросах общественного мнения — сейчас ему предсказывают 22% голосов в первом туре, хотя начинал Байру всего с 6%.
Байру провозгласил борьбу с бюджетным дефицитом стержнем своей программы, обещая, что все будущие расходы будут покрываться бюджетными доходами. Как и Саркози, он планирует сокращать обязательные социальные отчисления предприятий, но в значительно более скромном размере. Как и Руаяль, он обещает вводить налог на тех, кто переводит свои предприятия за границу. Однако в отличие от нее он не предлагает повысить минимальную зарплату до {euro}1500, а предпочитает говорить о постепенном снижении отчислений от зарплаты.
И левые, и правые вдруг осознали, что сами себе создали конкурента, и начали критиковать Байру. Но отсутствие в его характере, программе и президентской кампании каких бы то ни было острых углов очень затрудняет эту задачу. Максимум, в чем его можно упрекнуть,— это в отсутствии амбиций и воли. Но поскольку другие кандидаты этими качествами обладают в полной мере, на их фоне этот "средний француз" смотрится даже выигрышно.
С выходом на сцену Никола Саркози у имущих классов появилась надежда на избавление от надоевшего груза социальной ответственности
Видя, что Байру набирает очки, Саркози бросился в бой за центристских избирателей, которые предпочитают стабильность и спокойствие, и уже одержал первые победы. Этому помогло то, что в поддержку Саркози высказались Жак Ширак и его жена Бернадетт. Двенадцать лет любимым развлечением французов было обсуждение более чем натянутых отношений Никола с президентом республики и откровенно плохих — с его женой. Проблемы начались еще в 1995 году, когда Саркози переметнулся из стана Ширака к его политическому сопернику. Однако французы оценили нынешнюю способность правых подняться выше личных амбиций. И Бернадетт, которая своими благотворительными проектами за последние годы приобрела исключительно положительную репутацию, поделилась ею с Саркози.
Это сразу же сказалось на позициях центриста Байру, который, согласно опросам, потерял 3% приверженцев. Уступая позиции на правом фланге центристского электората, он ищет симпатии умеренных левых, отбирая голоса у Руаяль.
Таким образом, ни у кого не вызовет удивления, если вместо Сеголен Руаяль во второй тур пройдет именно Байру. Такой соперник для Саркози опаснее, чем Руаяль. Избиратели правых и социалистов мало пересекаются, и результат второго тура, если в него выходят Саркози и Руаяль, поддавался более или менее точному прогнозу: на протяжении всей предвыборной кампании опросы отдавали предпочтение бывшему министру внутренних дел. Если же его соперником во втором туре станет Байру, это смешает все электоральные предпочтения, ведь левые потянутся к этому кандидату просто по принципу меньшего зла.
В любом случае во втором туре судьбу Франции будут решать социальные низы. Не вызывает сомнений, что все получатели RMI проголосуют за максимально левого кандидата. Так же, видимо, поступят и получатели минимальной зарплаты. А значит, основная коллизия нынешних выборов сводится к простому вопросу: кого во Франции больше — тех, кто хочет работать и больше получать, или тех, кто вполне будет счастлив, проживая жизнь на иждивении безотказной социальной системы?