В издательстве "Гелеос" вышел перевод книги Марко Матерацци "Что я на самом деле сказал Зидану". Ознакомиться с 249 вариантами знаменитого футбольного диалога не поленилась Анна Наринская.
Вскоре после финала чемпионата мира по футболу в Берлине, в самый разгар бурных обсуждений того, какие же именно слова защитника итальянской сборной Марко Матерацци заставили капитана французской сборной Зинедина Зидана влепить тому хулиганский удар головой в грудную клетку, один отечественный интернет-остроумец выложил в сеть стишок: "Есть многое на свете, друг Горацио, что мог сказать Зидану Матерацци".
Это двустишие вполне могло бы предварять книгу "Что я на самом деле сказал Зидану", авторство которой согласился взять на себя Матерацци, и смотрелось бы на месте эпиграфа, безусловно, лучше, чем слюнявые слова из песни группы Depeche Mode: "Положи голову мне на грудь и вдохни любовь".
В любом случае парни, взявшиеся на волне народного любопытства составлять список возможных высказываний Матерацци, руководствовались как раз соображением, высказанным российским стихотворцем. Есть многое на свете, друзья мои, что можно сказать лысому, потливому берберу, выходцу из самого бедного района Марселя, даже если он Зидан.
Из общего потока вообще шуток, среди которых редко, но попадаются смешные (например, Матерацци кричит Зидану: "Помогите! У меня остановился кардиостимулятор", успокаивает его: "Главное не победа, а участие" или задевает его чувства французского гражданина: "С тех пор как умер Фуко, французская философия — полный отстой"), можно выделить несколько основных действительно оскорбительных тематик. Это раса Зидана, гомосексуальные намеки, которые особо могут обидеть именно человека этой расы, лысина Зидана, его потливость, его необразованность.
Насчет арабской крови Зидана авторы книги Матерацци шутят не без осторожности, от этого эти их шутки оказываются беззубыми, но особо противными. "Матерацци говорит Зидану: "У тебя не найдется чуток марокканского? Я бы дунул в раздевалке после матча". Зидан: "Я не марокканский. Я алжирский!!!" Бум!" К этому имеется аккуратное примечание: "Марокканский гашиш считается одним из лучших". Или вот такое высказывание: "Вот что, я не вчера родился! Я абсолютно не верю, что кускус — арабское блюдо". Примечание: "Кускус — национальное блюдо берберов и арабов стран Магриба и Сахары".
Примечания эти вообще производят впечатление по-дурацки нешуточное. Они сопровождают большинство острот, особенно те (а их предостаточно), где Матерацци умничает. Например, вслед за фразой, выражающей разочарование по поводу состояния французской философии после смерти Фуко, курсивом написано, что "Мишель Фуко (1926-1984) — знаменитый французский философ, проповедовавший относительность моральных оценок". И дело не в том, что вторая половина этого высказывания вызывает некоторое недоумение. И уж, конечно, не в том, что нормальный футбольный болельщик, да и вообще нормальный человек, обязан знать, кто такие Фуко, Сартр и Хайдеггер. Но если уж придумали шутить, что Матерацци их цитирует, могли бы избавить нас от доморощенных экскурсов в умное.
Осторожные одиночные выстрелы в сторону арабского происхождения Зидана превращаются в звонкую канонаду, когда дело доходит до возможности вступить с ним в гомосексуальный контакт. Или, вернее, просто-напросто до возможности обозвать его пидарасом. "Я вскрою тебе задницу, как раковину королевского моллюска", "Тебе нравятся мои леопардовые трусики-танга?" — что-то такое Матерацци в принципе мог произнести. "Ты такой же гомик, как Ролан Барт" (примечание: "Действительно, Ролан Барт был гомосексуалистом") — нет. В любом случае читателю — не только уставшему от политкорректности западному, но даже и плюющему на любые условности и нашему — просто приятно видеть такие слова напечатанными.
Как и слова "Это правда, что тебе приходится покупать перхоть?" Или даже незатейливое: "От тебя воняет козлом". Такой как бы шутовской бунт против политкорректности и даже просто приличий — хоть и не новый, но все еще актуальный тренд на Западе. Считается, и не без оснований, что появился он как реакция на строгие и иногда абсурдные правила, регулирующие в Америке и даже в Европе обозначение любой инакости. В итоге не только американский негр называется афроамериканцем, но и, например, слово chairman (председатель) официально заменено на chairperson из соображений, что этим председателем может ведь оказаться женщина.
Но создателям книжки Матерацци не снилось не только остроумие плотно оседлавшего этот тренд Саши Барона Коэна с его Боратом, но даже и бесстыдная яркость американских режиссеров братьев Фарелли, прославившихся тем, что даже и негры в их комедиях бывают смешные и неаппетитные.
Кстати, некий намек на то, что же реально сказал Матерацци, в книжке все же имеется. В подписанном итальянским защитником предисловии имеется такое соображение: "У всех нас есть мама, но у некоторых нет сестер и жен, и они имеют определенное преимущество". То есть все было именно так, как все и говорили в те дни горячих обсуждений после того матча: Матерацци сказал что-то оскорбительное про сестру Зидана. Скорее про сестру, чем про жену. Жена у него хоть и испанка, но все ж не арабка.