«Люди после трагедии чаще всего не знают, куда идти»

Федеральная палата адвокатов — о бесплатной помощи пострадавшим в «Крокусе»

Сразу после теракта в «Крокус Сити Холле» российская адвокатура предложила безвозмездную помощь жертвам нападения. Сотни специалистов весь год оказывали юридическую поддержку пострадавшим и их близким. Глава Центра бесплатной юридической помощи Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ Ирина Фаст рассказала «Ъ», какие проблемы возникли у жертв теракта, все ли потерпевшие смогли получить компенсации и какая работа ведется прямо сейчас.

— Когда российские адвокаты решили помогать пострадавшим в теракте в «Крокусе»?

— Сразу после трагедии, утром субботы, адвокатское сообщество обратилось с этим вопросом к президенту ФПА Светлане Володиной. Она сразу согласовала создание Центра бесплатной помощи. У многих наших коллег, и у меня в частности, уже был опыт помощи pro bono пострадавшим при пожаре в кемеровском ТРЦ «Зимняя вишня» в 2018 году. Поэтому мы хорошо представляли, как нужно организовать работу и с чем придется столкнуться.

— То есть вы уже оказывали безвозмездную помощь жертвам чрезвычайных ситуаций?

— Трагедия в «Крокусе» — это первый раз, когда помощь оказывается именно под эгидой ФПА. В истории с «Зимней вишней» мы объединились в рамках общественной инициативы. Тогда у нас появился определенный опыт — и мы знали, что некоторые вопросы требуют незамедлительных действий. Поэтому в ситуации с «Крокусом» мы постарались как можно раньше приступить к работе.

— Что это за вопросы?

— Люди после трагедии чаще всего не знают, куда идти. Они могут быть абсолютно дезориентированы. Но некоторые юридические действия важно сделать сразу: собрать ряд документов, зафиксировать травмы, повреждения.

Людям в стрессе многое приходится разъяснять: где искать пропавших родственников, как забрать личные вещи с места теракта; что делать, если дети ваших близких остались без родителей.

Мы сразу же наладили взаимодействие с госслужбами. В понедельник, 24 марта 2024 года, мы начали прием в государственном Центре помощи пострадавшим в Красногорске. Мы принимали запросы и по телефону, и очно.

— Как адвокаты узнавали, что могут принять участие в этой работе?

— Мы разместили информацию на всех адвокатских ресурсах. Пригласили всех, кто готов бесплатно оказывать помощь. Заявки посыпались со всей страны, откликнулось более 400 специалистов. Мы даже не ожидали такой реакции.

Причем коллеги были готовы помогать не только консультациями, но и активной работой: ходить в суд, оформлять документы. Мы в рабочей группе все это координировали.

— Получается, пострадавшим в теракте помогали 400 адвокатов?

— Оказалось, что добровольцев больше, чем требовалось. Госорганы, исполнительная власть сработали очень качественно, поэтому юридических проблем было не так уж много. Скорее, требовалась координация. Центр помощи пострадавшим создал Telegram-канал — и мы делали для него информационные посты и «шпаргалки». Еще мы, как юристы, понимали, что каждый новый этап развития ситуации вызовет шквал вопросов. Поэтому мы заранее публиковали на них ответы — чтобы у людей были ориентиры, куда и в какой ситуации бежать.

— О каких этапах идет речь?

— Первый этап — когда объявили о государственной помощи пострадавшим. Было много вопросов о необходимых документах. Ситуация усугубилась тем, что в Московской области требования немного отличались. Жители Подмосковья должны были сделать экспертизу полученных травм, остальным достаточно было справки из медучреждения.

Через одну-две недели, когда первый шок прошел, возникло очень много вопросов, связанных с наследством, опекой и получением пенсий.

Следующая волна — когда разобрали завалы и началось опознание тел. А когда оно закончилось, у некоторых людей появился запрос, что делать, если они так и не нашли родственника.

Параллельно шло расследование уголовного дела о террористическом акте. Здесь тоже есть определенный юридический порядок, который мы хорошо понимаем. В дальнейшем все основные вопросы были связаны именно с движением дела. Допустим, когда вызывали потерпевших для опроса, мы объясняли, что это и зачем. Объясняли, кому надо составлять гражданские иски и как это делать.

Очевидцы теракта в «Крокусе» вспомнили, как все происходило

Потом СМИ опубликовали новость о возбуждении уголовного дела по ст. 238 УК РФ об оказании небезопасных услуг — и был наплыв людей, которые хотели дать показания, что их неправильно спасали. Мы стали некоторым буфером между потерпевшими и Следственным комитетом, где специалисты зашивались с экспертизами, работали днем и ночью. Мы объясняли людям, какие именно заявления надо написать, как оформить показания.

— Какие задачи у вас остались сейчас, спустя год?

— Сейчас много обращений накануне передачи уголовного дела о терроризме в военный суд. Люди интересуются, как можно ознакомиться с материалами дела и заявить, что они требуют максимального наказания. Отдельно спрашивают, что будет со вторым уголовным делом об оказании небезопасных услуг — про пожарную безопасность и собственников здания. По нашему опыту, следующий наплыв будет, когда начнутся слушания.

— Можно предположить, когда необходимость в вашей помощи пропадет?

— То, что первое дело передают в суд спустя год, это хороший результат. Нельзя предсказать, сколько оно там пробудет, это очень длительный процесс. Но мы готовы безвозмездно помогать столько, сколько будет нужно.

— Есть ли какие-то вопросы и темы, которые можно считать полностью решенными?

— Да, это вопросы, связанные с получением государственной компенсации по постановлениям региональных правительств. На данный момент они выплачены. Кто-то, конечно, получил отказ, но на это были объективные причины.

Также решены все вопросы, связанные с признанием людей потерпевшим.

— Много ли возникало проблем с выплатой компенсаций?

“Ъ” узнал детали подготовки к теракту

— Все, что связано с выплатой государственных компенсаций, было сделано хорошо. Как я уже говорила, были некоторые недоразумения, связанные с разным набором документов для Подмосковья и остальных регионов, но это технические моменты. То, как у нас государство работает с подобными трагическими историями, это очень впечатляющие примеры. Все службы, куда нам приходилось звонить, сразу брали телефоны, вникали в наши вопросы и разбирались в конкретных ситуациях.

— Представляете ли вы потерпевших непосредственно в суде?

— Нет, сейчас у нас в суде ничего отдельного нет, потому что все потерпевшие проходят в рамках одного общего уголовного дела о терроризме. А слушания по нему еще не начались. Если говорить о гражданском судопроизводстве, то по этому вопросу никто из наших доверителей еще не обращался с просьбой о представительстве. Дело в том, что расследование еще не завершено — еще идут экспертизы по пожарным сигнализациям, по качеству спасения, не установлены виновные лица. Но в дальнейшем это тоже будет одно уголовное дело для всех потерпевших.

— А как вообще людей признавали потерпевшими в рамках уголовного дела о терроризме?

— Это происходило автоматически: следователи сами оформляли пострадавшими, например, родственников погибших. Или тяжело раненных — тех людей, что прямо из «Крокуса» увозили в больницы. Но были люди, которые сами выбрались из концертного зала и в шоковом состоянии уехали домой. Они только через два-три дня обращались к врачам — и тогда в инициативном порядке писали заявления, чтобы их причислили к потерпевшим. Как раз мы и помогали составить такие обращения.

Теракт в «Крокусе»: цифры, схема, подозреваемые

— Можно ли подсчитать, сколько личного времени адвокаты выделили на добровольную помощь в этой трагедии?

— Мы не считали, да это и невозможно подсчитать. Огромное количество времени. Поэтому можно уверенно сказать, что российское адвокатское сообщество очень отзывчивое.

— А скольким людям в итоге удалось помочь?

— Мы получили более 300 очных обращений, по которым помогли всем. Более 4,3 тыс. людей посетили наш портал помощи, где размещены все инструкции, образцы документов, адреса и телефоны организаций — куда обращаться, как взаимодействовать со следственной группой. Но общее количество людей тоже невозможно подсчитать. Например, со мной связали одного потерпевшего, а он потом дал мой телефон еще кому-то — и мне напрямую позвонили, допустим, десять человек. Их никак не зафиксируешь — да это и не нужно. Может быть, мы попробуем собрать более четкие цифры после завершения первого уголовного дела, но пока это сложно. Тем более что наша помощь в этом деле еще не закончена — и количество обратившихся еще может увеличиться.

Интервью взяла Полина Ячменникова