Не зависимость, а движение к нормальности

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Китай в последние годы превратился для России в главного партнера, отношения с которым, по ставшей уже привычной формулировке, достигли беспрецедентно высокого уровня.

В политической части эти отношения действительно не вызывают вопросов. Две страны схожим образом смотрят на все основные проблемы современного мира, будь то украинский кризис, ситуация на Ближнем Востоке, рост протекционизма или кризис глобальных институтов.

Российско-китайское сотрудничество характеризуется крайне высоким уровнем политических контактов: лишь за 2024 год состоялись три встречи лидеров стран и две — глав правительств.

Странам удается успешно координировать свои действия в рамках БРИКС и ШОС, одновременно способствуя тому, чтобы эти площадки (особенно первая) постепенно становились голосом Глобального Юга и центрами выдвижения и реализации инициатив, дополняющих западноцентричные международные институты, а со временем и способных стать для развивающегося мира их действенными альтернативами.

Экономические отношения между Китаем и Россией за последние три года также вышли на новый уровень. По итогам прошлого года в очередной раз побит рекорд товарооборота двух стран ($244,8 млрд, по данным китайской таможни). Вероятно, в ближайшие годы будет достигнут целевой показатель $250 млрд, поставленный Владимиром Путиным и Си Цзиньпином в феврале 2022 года — еще до начала специальной военной операции.

Вместе с тем в российской дискуссии об экономических отношениях с Китаем далеко не всегда преобладают положительные оценки.

Общим местом стала боязнь чрезмерной зависимости от восточного партнера — через наводнение российского рынка китайскими товарами и технологическую экспансию китайских производителей.

Расхожие формулировки о превращении России в «младшего брата» Китая и о риске некой «вассальной зависимости» дополняют рисуемые нередко мрачные картины будущего взаимоотношений двух стран.

Насколько российская экономика зависит от Китая? Если ориентироваться на данные ФТС и таможенную статистику Китая, то по итогам 2024 года эта страна занимает порядка 34% в российском товарообороте (41% в импорте и 30% в экспорте). В 2021 году эта доля была лишь 18% (25% в импорте, 14% в экспорте). С одной стороны, рост колоссален. С другой — он происходит не в вакууме: с учетом того, что товарооборот России с ЕС сжался с 51% в 2021 году до менее чем 20% в 2024 году, торговля с Китаем не могла не возрасти. При этом товарооборот с другими главными сегодня партнерами России — Индией, Турцией, странами ЕАЭС — рос не менее, а в первых двух случаях и более впечатляющими темпами.

Несмотря на определенные усилия по российскому повороту на восток, предпринимаемые с 2012 года, российская внешняя торговля вплоть до 2022 года оставалась удивительно разбалансированной. То, что наблюдается сейчас,— это не просто реакция на внешний шок, но и совпавшее с ним движение к нормальности. Китай является крупнейшим торговым партнером для более 120 стран мира, вплоть до начала торговой войны в их число входили даже США. На Китай приходится около 15% мирового экспорта товаров и около 10% мирового импорта. Для России Китай — крупнейший в экономическом смысле сосед, а его рынок, в отличие от европейского, стремительно растет, как и экспортные возможности. С учетом этих факторов рост торговли с Китаем следует рассматривать скорее как возможность, чем как угрозу. Тем более Россия, в отличие от большинства торговых партнеров Китая, устойчиво сохраняет в отношениях с ним торговой профицит.

Из всех крупнейших рынков только на одном — рынке автомобилей — Китай стал для России фактически безальтернативным партнером.

Однако и в этом случае зависимость, вероятно, будет снижаться в обозримом будущем за счет защиты собственных производителей (в частности, за счет роста утильсбора на иномарки) и роста конкуренции в случае возможного возвращения на российский рынок компаний из Японии и Республики Корея.

Другая группа товаров, импорт которых из Китая стремительно вырос за последние три года,— это промышленное оборудование. Однако как раз по этой группе прежде наблюдалась тотальная зависимость от стран Запада. С учетом того, что часть западного оборудования, несмотря на санкции, поступает в Россию обходными путями, а усилия по импортозамещению стимулировали появление в ряде отраслей российских аналогов, поставки в этой сфере сегодня по сути более дифференцированы, чем были три года назад.

Нет никакой зависимости России от Китая и в сфере инвестиционного сотрудничества. В портфеле Межправительственной комиссии по инвестиционному сотрудничеству на середину 2024 года было 80 проектов на сумму более $200 млрд. Однако это лишь планы, статистика же по реализованным проектам скромнее: 50 проектов с общим объемом инвестиций 780 млрд рублей.

Иностранным инвесторам в России не предлагаются контрольные пакеты в компаниях из ресурсных секторов российской экономики, а в миноритарных вложениях Китай по-прежнему не заинтересован. Как традиционно не заинтересован и в инвестициях в высокотехнологичные сектора.

Даже в автомобилестроении локализация китайских брендов в России происходит лишь точечно. Переговоры по газопроводу «Сила Сибири-2», в котором обе стороны очевидно заинтересованы, все еще буксуют. Очевидно, что риски вторичных санкций также не способствуют буму китайских инвестиций в Россию.

Получается, что Китая в российской экономике не слишком много, а слишком мало. В 2010-е годы тривиальным стал тезис о том, что экономическое сотрудничество двух стран отстает от политического. Но этот же тезис остается актуальным и после 2022 года. Безусловно, Россия нуждается в диверсификации внешнеэкономических связей. Развитие экономических отношений с Индией, странами Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока и Африки (а в некоторых сценариях будущего — и с Японией и Республикой Корея) не только важно само по себе, но и сделает китайских партнеров более сговорчивыми.

В то же время страхи о мифической зависимости от Китая ни в коем случае не должны препятствовать системному развитию инфраструктурных и институциональных рамок, которые сделают российско-китайские экономические отношения более устойчивыми. Это и параллельная финансово-расчетная инфраструктура, настроенная на функционирование в условиях санкций и делающая возможными бесперебойные платежи, и логистические коридоры, и зоны приграничного сотрудничества, и, наконец, давно назревшее соглашение о зоне свободной торговли. Китай — это главный экономический партнер России на весь XXI век. От того, как Россия воспользуется близостью с ним — и географической, и политической, во многом зависит ее место в будущей мировой экономике.

Игорь Макаров, руководитель департамента мировой экономики НИУ ВШЭ, участник российско-китайской конференции клуба «Валдай» 31 марта—1 апреля в Шанхае