Совет по культуре требует жертв

25 марта, в День работника культуры, президент России Владимир Путин наградил своими премиями лауреатов произведений для детей и молодых авторов (это разные люди), а также встретился с членами президентского Совета по культуре и искусству, на ходу переименованному, судя по всему, рассказывает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, в безыскусный совет просто по культуре. Тем не менее темы обсуждали принципиальнейшие и для культуры, и для искусства. И даже для фронта.

Президентский Совет по культуре для встречи с Владимиром Путиным по видео-конференц-связи разделили на две части. Первую собирали на Старой площади, в одном из корпусов администрации президента России, вторую — в здании общественной приемной президента России, напротив Политехнического музея (И как было разделить-то этих сиамских близнецов?.. Однако же разделили недрогнувшей рукой…)

В общественной приемной участники встречи начали появляться к двум часам дня. Самыми дисциплинированными показали себя певец Ильдар Абдразаков и композитор Игорь Крутой.

Господин Крутой выглядел так образцово, что я не мог не интересоваться, как достигается эффект.

— Нет-нет,— запротестовал он, видимо заподозрив, что я могу подумать, будто он использует, к примеру, оземпик, что ли.— Спортом занимаюсь, боксом…

Более того, выяснилось, что композитор не щадит пальцев в гараже, где он оборудовал небольшой ринг.

Следовало отдать должное Игорю Крутому. Он все-таки член Совета по культуре и искусству, а не по физкультуре и спорту и мог бы себя так не утруждать.

Тем более что его коллеги, уже заполнившие понемногу не очень большое помещение, на входе в которое гостеприимные хозяева угощали бутербродами с колбасой и ветчиной, выглядели далеко не так безукоризненно, хотя, на чей-то взгляд, и более даже аппетитно, что ли, и не отказывали себе ни в чем, несмотря на пост (впрочем, владыка Тихон, который мог бы послужить тут кому-то хотя бы немым укором, планировался среди другой половины участников, на Старой площади, где условия ожидания были, возможно, не такими скоромными).

Ильдара Абдразакова я спросил, собирается ли он сегодня солировать.

— Нет-нет— разуверил он меня,— я уже вчера, в «Борисе Годунове»… Без трех минут двенадцать закончили… Все уже такие были…

Он показал, и я понял: устали.

— Да я про вопрос,— уточнил я.— Будете спрашивать президента о чем-то?

— Не уверен,— признался Ильдар Абдразаков.— Мне кажется, все и так спросят…

Понятно, что участники встречи при помощи дирижера, тяжкий труд которого взвалил на свои плечи помощник президента Владимир Мединский, готовы были разыграть эту партию предложенным составом.

Тем временем к Ильдару Абдразакову подошел Игорь Крутой и стал настойчиво интересоваться, когда они смогут записать новую песню композитора.

— В апреле надо постараться,— басил Ильдар Абдразаков.— Потом вообще нереально.

Они таким образом делали не первый свой проект. Я понял, что Ильдара Абдразакова, несмотря на европейские санкции, нельзя назвать невостребованным человеком.

Но и не мог не спросить его, ощущает ли он нехватку привычных для себя сцен.

— Я в «Ла Скала», например, 200 партий спел…— рассказал Ильдар Абдразаков.— Все, что вообще у них было… «Ковент-Гарден» и Нью-Йорк, конечно… Вот эти три площадки были главные, конечно… Но ощущаю ли? Сложный вопрос. Куда-то все равно ведь приглашают, но они все постановки, как-то связанные с Россией, разворачивают на тему войны и так далее… Чистого искусства не остается. Нет желания даже участвовать.

Тут объявили, что начало мероприятия, которое планировалось на 15 часов, откладывается до 16.

— Нас это не удивляет,— гендиректор «Первого канала» Константин Эрнст посмотрел на стоявшего рядом коллегу, гендиректора ВГТРК Олега Добродеева, и тот солидарно кивнул.— Мы и не обольщались. Мы дисциплинированные люди!..

Этим тут, впрочем, отличались все.

Впрочем, кто-то уже ревниво указывал на соседа, дававшего интервью, и веско, хоть и негромко добавлял:

— Задержка на час?.. Этот-то рад будет, успеет еще три интервью дать.

Все разговоры происходили в небольшом фойе, а я обратил внимание, что в зале, где почти никого не было и где были включены все мониторы, виден был только один человек, который пришел и сел на свое место с самого начала и ни разу больше даже не привстал за все это время. Он пришел на встречу с президентом и ждал ее, не отвлекаясь ни на что и ни на кого. Его включали из Махачкалы, и это был художественный руководитель Академического заслуженного ансамбля танца Дагестана «Лезгинка» Джамбулат Мусаевич Магомедов.

А ведь можно только представить себе, как хотелось ему пуститься в пляс, особенно когда президент наконец вошел в студию.

Тем временем в нашем фойе начали делать, не побоюсь этого слова, ставки на время начала мероприятия.

История усугублялась тем, что в Кремле, где президент должен был награждать своей премией лауреатов в День работника культуры, церемония еще даже не начиналась (а лауреаты вместе с ним и должны были, по задумке, затем перейти в студию, откуда предстояло ВКС-общение с членами совета).

Да и как не попытаться заработать в присутствии продюсера Тимура Вайнштейна.

— Ты на сколько ставишь? — с пристрастием спрашивал он Ильдара Абдразакова.

— Я на пять…— пожимал он плечами.

Господин Абдразаков был не азартным человеком.

— А я на шесть…— признавалась Светлана Баланова, глава НМГ.

— Шесть чего? — резонно уточнял господин Вайнштейн.

— Тысяч…— принимала она вызов.— А ты?

— Я на семь сорок,— уходил он от ответа.

Или был ближе всех к истине.

Но, кажется, нет — церемония в Екатерининском зале Кремля началась даже раньше пяти, то есть через несколько минут. Лауреаты — авторы произведений для детей, а также сами по себе молодые деятели культуры (и это были разные категории награждаемых) — мирно благодарили учителей и семью, пока к микрофону не вышел писатель Леонид Рожников. Он благодарил витиевато и поначалу не очень понятно, кого именно:

— Учитывая тысячелетнюю историю России, выбрать главного героя — а все равно мы так устроены, что нам нужен главный герой, нужен самый-самый, нужен непререкаемый лидер — чрезвычайно сложно! Все мы разные, у каждого свои представления о том, «кто более матери-истории ценен». Однако есть одно имя, которое из великого списка наших гениев, полководцев, воинов нас всех все равно объединяет.

К этому моменту, судя по энтузиазму, с которым Леонид Рожников все это произносил, я-то был уже уверен, кто этот человек. Да и все, мне кажется, были уверены. Оставалось назвать только имя и отчество лидера нации и главного героя. А так-то он стоял рядом.

— Я говорю, конечно, об Александре Сергеевиче Пушкине,— сообщил наконец Леонид Рожников, разрушив общие нетерпеливые ожидания.— Вы знаете, то, что нашим национальным героем — а если взять все улицы, памятники, музеи, названные в честь Александра Сергеевича, становится ясно, что не я один так думаю,— является поэт, гениальный потомок африканского вождя, призывавший нас к добру и милосердию!.. На мой взгляд, это важнейшая характеристика нашего великого народа, народа, который победить невозможно!..

Тут, конечно, возникали вопросы, связанные с происхождением поэта. Кого победить невозможно? Какой народ? Видимо, какой-то африканский, если речь об африканском вожде?

Но все-таки Леонид Рожников, надо признать, оживил по крайней мере церемонию, хоть и не Александра Пушкина как такового (а этот мог бы).

На встрече чаяния участников озвучил Карен Шахназаров, глава рабочей группы по подготовке встречи, которой не было с 2020 года, то есть с момента эпидемии ковида. Не было ее и во время войны, хотя в графике президента было много других невоенных встреч, а эта, с членами президентского Совета по культуре и искусству, раньше проходила ежегодно. Но вот не было — а ведь никто и не замечал, и обратили внимание, что не было, только когда она снова появилась в расписании.

Карен Шахназаров сообщил, что попытается быть максимально лаконичным — и ведь смог быть таким.

Выяснилось, что первая и, видимо, главная по важности задача совета — переименовать «Совет при президенте Российской Федерации по культуре и искусству в Совет при президенте Российской Федерации по культуре».

— Мысль очень простая,— пояснил Карен Шахназаров.— Искусство является частью культуры, культура — это более широкое понятие, поэтому, по нашему мнению, более логично называть его «по культуре». И, наверное, это по грамматике более правильно.

Тем более что есть министр культуры. А министра искусства нет. Такого аргумента, кстати, не звучало, а зря: мог произвести убийственное впечатление.

— Следующий вопрос тоже организационного плана, который обсуждался нами, и мы, в общем, единогласно пришли к этому решению,— признался Карен Шахназаров и успел оговориться.— Естественно, вы будете решать окончательно, насколько это целесообразно!.. Предлагаем наделить правом выдвижения на премии президента России, которым сегодня может воспользоваться любой, исключительно членов совета и лауреатов госпремий России.

А не кого считай угодно, как до сих пор.

— Мы столкнулись с тем, что несколько хаотично это происходит! — рассказал Карен Шахназаров.— И учитывая, что сегодня в Совете по культуре представлены действительно выдающиеся художники, мастера, которые представляют самые разные сферы культуры, нам показалось, что гораздо более будет ответственно, если именно они будут представлять кандидатов на премии президента Российской Федерации.

Как-то все будет более строго, что ли. Спокойно, организованно все это. Без хаоса и неожиданностей. Ничто не будет ничего предвещать такого.

— Третье,— добавил Карен Шахназаров.— Я бы хотел обратить ваше внимание на смену темпов, принципов работы совета: она заметно активизировалась! На наш взгляд, действительно в совете сегодня присутствуют художники, мастера культуры из самых разных областей с огромным опытом, с огромным художественным влиянием! Нам кажется, что Совет по культуре при президенте Российской Федерации мог бы более широко освещаться!

Я понял, что я наконец-то в тренде.

Кроме того, совет должен принимать участие в формировании списка фильмов, которые будут проходить в школе.

— Тем более что в нашем совете вообще выдающиеся кинематографисты: и Михалков сидит, и прекрасные знатоки кино — и Константин Эрнст, и Олег Добродеев! — воскликнул Карен Шахназаров.— Да и другие (например, Карен Шахназаров.— А. К.)! Мне кажется, в рамках нашего совета создать какую-то комиссию, которая бы тоже принимала участие в формировании, может быть, 100–150 фильмов, которые были бы показаны в школе именно в качестве обязательной программы!

А я бы и произвольную сформировал.

Писатель Николай Иванов рассказал, что «27 февраля состоялся съезд Союза писателей России, ставший, по сути, объединительным для всех творческих сил в области литературы. Мы нацелены на это, готовы к диалогу с другими творческими объединениями».

Но есть то, что мешает.

— Первое,— приступил Николай Иванов.— В стране отсутствует внятное позиционирование как литературы, так и книжной отрасли. С 2004 года проблемы литературы вычленили из Министерства культуры и передали сначала в Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям, а через 16 лет — в Минцифры. В центре мы еще как-то справляемся, а в регионах литературные силы расчленены по разным ведомствам: культуры, печати, управления внутренней политики, национальных отношений и тому подобному. Система взаимоотношений «литератор — общество — власть» в стране, к сожалению, оказалась разбалансированной!

Пути сбалансирования предсказуемы.

— Необходимо вернуть все, связанное с литературным процессом, под эгиду Министерства культуры! — воскликнул Николай Иванов.— Это вопросы книгоиздания и их продаж, литературных фестивалей и премий! Писатели должны работать в тесной связке с художниками-иллюстраторами, драматургами, киносценаристами, оставшимися при Минкультуры! Книга должна вернуться из цифры в букву и в культуру!

Боюсь, застрянет где-то по дороге.

Тут выяснилось, что у нового руководства Союза писателей прекрасный аппетит. То есть на самом деле все банально:

— В стране осталось единственное государственное издательство — «Художественная литература», которое сейчас практически не функционирует. Убеждены, для пользы общему делу его можно и нужно вернуть Союзу писателей России, чтобы на его базе мы могли издавать первую книгу молодого автора, книги и журналы для детей и юношества, книги о героях СВО и так далее!

А кто будет спорить с книгами про героев СВО?

— Мы испытываем не только удовлетворение от внимания государства,— добавил Николай Иванов,— но и осознаем меру ответственности за него, потому что 13 лет назад уже проходило литературное собрание, на котором планировалось объединить все писательские силы страны. К сожалению, тогда этого не случилось, а союзы и ассоциации стали плодиться в еще большем количестве! С началом СВО они вдруг затаились — мы же сделали заявление в поддержку армии и о своей позиции государственников! Сейчас, вновь запуская объединительный литературный процесс, подтверждаем: в России три союзника — армия, флот и Союз писателей России вместе с Советом по культуре и искусству!

Хотелось троекратно крикнуть «Ура!».

Искусство, правда, стало за последние несколько минут лишним, Николаю Иванову надо было внимательно слушать предыдущих ораторов.

Министр культуры Ольга Любимова, надо отдать ей должное, продемонстрировала изысканную сдержанность, когда президент попросил ее прокомментировать революционные инициативы Николая Иванова:

— Компетенции у нас есть, но, конечно, нужны согласования и совет с нашими коллегами из Минцифры, поскольку у них, мне кажется, также есть свой план по развитию этой отрасли.

Господин Путин тоже не оказался всецело на стороне писателя. Того подвела легкость, с которой он монополизировал право на союзничество с армией и флотом:

— Конечно, у России не только армия, флот и литература, но и кинематограф тоже, это наш союзник… Достаточно посмотреть фильмы о войне, и будет очевидно, что это так и есть. И многие другие виды искусства! А музыка разве нет?! Достаточно вспомнить Шостаковича и его симфонию в блокадном Ленинграде. Это все союзники нашей страны, России.

Всем запомнилось выступление Эдгарда Запашного, гендиректора Московского госцирка на проспекте Вернадского.

Во-первых, он попросил молодых артистов держать себя в руках. Вернее, на них нет надежды, но можно держать в руках их:

— Практически сразу после окончания обучения в Государственном цирковом училище 50% выпускников уезжает работать на иностранные круизные лайнеры и всякие варьете-шоу! — Во взгляде Эдгарда Запашного сквозила, мне казалось, брезгливость.— Все это происходит из-за отсутствия возможности заключения контрактов еще на этапе обучения будущих профессиональных артистов! И фактически мы бесплатно, а точнее, за бюджетные средства готовим кадры для всего мира, лишая наших собственных зрителей качественных шоу!

Наши артисты должны работать у себя дома.

— Я предлагаю,— рассказал Эдгард Запашный,— разработать и внедрить систему трудовых контрактов с артистами по аналогии со спортом: это заключение трудовых контрактов еще на этапе поступления и обучения будущих профессиональных артистов буквально с первого курса и на достаточно приличный срок, проработка на законодательном уровне вопросов, связанных с особенностями регулирования труда цирковых артистов.

В общем, это была речь настоящего дрессировщика.

Причем не только на арене цирка.

— Точно такие же проблемы,— сообщил Эдгард Запашный,— испытывает наше оперное и балетное искусство! В разговоре со мной это подтвердил народный артист России, ректор Академии Русского балета имени Вагановой Николай Максимович Цискаридзе!

Нельзя сказать, чтобы резонов не было.

— Вы знаете, этот вопрос не всегда вокруг оплаты труда,— продолжал господин Запашный.— Дело в том, что многие недобросовестные люди просто пользуются этой возможностью для того, чтобы обучаться за государственный счет, а в дальнейшем… Кого-то тянет романтика, кто-то изначально строит планы по переезду, и этим очень хорошо научились пользоваться крупные культурные иностранные площадки и компании, которые не сотрудничают с нами напрямую, а просят увольняться артистов, чтобы не компенсировать наши затраты и наше время на их подготовку!

По-человечески и в самом деле обидно. И противостоять так противостоять:

— Мы работаем по обыкновенному трудовому договору. Я как директор цирка, естественно, подписываю заявление, и в течение двух недель человек спокойно переезжает или уезжает, куда он хочет, тем самым ставя иногда под угрозу выступления своих коллег… Это очень важный вопрос! Я еще раз повторю: Цискаридзе вообще предлагает отработку следующих трех лет после обучения! Николай Максимович такое предлагал!

Что ж, Николай Максимович и не такое предлагал.

Такое впечатление, что члены совета вдруг почувствовали в себе силу для новых, радикальных свершений. И расправили плечи. И их понесло.

А вот расширить «Пушкинскую карту» и на посещение цирков тоже — какая хорошая идея! Потребует госфинансирования, конечно, но для детей Эдгарду Запашному и бюджета не жалко. А в цирк кто бы ни ходил, все дети.

И наконец главное:

— Речь идет об артистах, которые сразу после начала специальной военной операции уехали за границу, оттуда позволяют себе откровенно клеветнические высказывания в адрес государства, народа, а также в адрес наших Вооруженных сил,— рассказал Эдгард Запашный.— Многие из них почему-то все еще носят звание заслуженного, народного артиста России, были отмечены в свое время высокими государственными наградами, премиями в области культуры. Я предлагаю разработать механизм лишения присужденных государственных наград и званий, ведь надо защитить высокое государственное звание от дискредитации этими негодяями.

— Что касается расширения возможностей «Пушкинской карты» — конечно, посмотрим обязательно,— пообещал президент.

Не то с идеей крепостных артистов:

— По поводу людей, которые оканчивают учебные заведения, как вы сказали, бесплатно, а потом уезжают или ведут себя как-то недобросовестно. Здесь можно административно, конечно, вводить определенные ограничения, обязательства и так далее. В каких-то случаях это, наверное, обоснованно, но в целом нам нужно просто создавать условия для людей, хорошие условия, чтобы у них не было желания никуда уезжать. Задача государства... руководителей различных учреждений культуры в данном случае, чтобы у нас везде все было достойно, на самом хорошем, высоком уровне и чтобы тиграм мяса додавали.

И ни слова — про лишение наград и званий негодяев.

Тут у господина Путина состоялся примечательный диалог с Захаром Прилепиным.

— Вы знаете, я посмотрел на состав, еще раз посмотрел на состав нашего совета. И у меня вопрос к Прилепину Евгению Николаевичу, который занимается организационно-техническим центром по работе с обращениями граждан и организаций. Евгений Николаевич (в миру Захар Николаевич.— А. К.), на что хотели бы обратить наше внимание, анализируя работу с этими обращениями?

И господин Прилепин высказался:

— Есть, Владимир Владимирович, одна очень болезненная тема, если уж спросили, то я скажу об этом,— тема ротации тех военнослужащих, которые ушли на фронт раньше всех. Это самая частая тема, самая болезненная тема. Мы уже все слова истратили, которые у нас были на душе, чтобы успокоить матерей, ближайших родственников, жен и так далее, потому что три года без детей, без жен, даже с отпусками, это тяжело.

— Понятно,— кивнул президент.

Он, похоже, не предполагал, что Захар Прилепин заговорит об этом.

Захар Прилепин и сам, скорее всего, не предполагал.

— Вы занимаетесь этим вопросом практически профессионально,— продолжал Верховный главнокомандующий,— знаете, что там происходит, и Министерство обороны над этим думает. Конечно, этот вопрос стоит остро. Безусловно, его не забываем. Но исходить будем из реалий, которые складываются на линии боевого соприкосновения.

То есть ответ «нет».

— Я, конечно же, понимаю, я сам военнослужащий, я все понимаю,— заверил Захар Прилепин.— Тем не менее вы спросили (и правильно сделал.— А. К.), я ответил.

— Я знаю. Многие из них стали реально профессиональными военными,— Владимир Путин считал нужным отдать должное, хотя не для всех это должное было нужным.— И уже их никто не называет какими-то «мобиками» и так далее. Они полноценные боевые единицы, и они работают как профессионалы рядом со своими боевыми товарищами из профессиональных воинских коллективов, таких как морпехи, как десантно-штурмовые подразделения, как те, кто занимается серьезными военными технологиями в области беспилотной авиации, в области артиллерии, контрбатарейной борьбы и так далее.

На самом деле Владимир Путин был настроен ведь позитивно. Шутил:

— Везде говорят: вылетит слово — не поймаешь. А у нас: догонят, поймают и посадят! Это было в нашей истории, и довольно часто. И во времена Николая I… Батюшка Тихон будет сейчас защищать Николая I, но там было, в те времена, и запрещали как раз, и все это делалось!..

Директор «Союзмультфильма» Юлиана Слащева настаивала на 20-процентной квоте из средств, выделяемых из Фонда кино, для производства мультфильмов. Господин Путин не явно, но поддерживал, потому что мультики есть мультики. Ольга Любимова настаивала, что, если будут достойные проекты, будет и больше 20%.

— А кто определяет, хорошие проекты или нет? Только зритель,— рассуждал господин Путин.— А зритель как может определить? Когда в прокат вышло, правда? А так — как определить-то? Никак не определить!.. Как определить: хорошее или не хорошее?.. Никак!..

Уже все было, кажется, решено, но тут Владимир Путин обратил внимание на члена совета Бориса Эйфмана:

— Такой, кажется, порядочный человек — и сидит, молчит!

Так потому и сидит, молчит.

Андрей Колесников