14 и 15 апреля в Москве и Санкт-Петербурге прошли "Марши несогласных". Российские власти сделали все для того, чтобы эти марши попали в мировые выпуски новостей и не попали в российские.
ОМОН с разных регионов России в Москву и Санкт-Петербург начали свозить еще с четверга. По официальным данным, общая численность милиционеров, охранявших митинги от митингующих, в Москве составила 9 тыс., в Санкт-Петербурге — 3 тыс.
Власть, напуганная еще первым "Маршем несогласных" в Санкт-Петербурге 3 марта (тогда демонстранты прорвали цепь ОМОНа на Невском) и потренировавшаяся на срыве марша в Нижнем Новгороде 24 марта, заранее предупредила, что никаких шествий не допустит.
Тем не менее представители коалиции "Другая Россия" в полном соответствии с федеральным законом "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" подали в органы власти Москвы и Петербурга уведомления о проведении шествий под оппозиционными лозунгами. Власти обеих столиц, само собой, с этими заявками не согласились, сославшись на то, что оппозиционные шествия непременно вызовут коллапс транспортных потоков в выходные дни, и предложили провести эти акции в форме митингов в местах, более или менее отдаленных от заявленных.
Фото: КОНСТАНТИН КУЦЫЛЛО
На эти контрпредложения московские и питерские оппозиционеры отреагировали по-разному, но результат, как ни странно, оказался совершенно одинаковым. Москвичи сочли запрет на шествие незаконным, постарались-таки его провести и получили в ответ жесткую операцию ОМОНа, задерживавшего и избивавшего едва ли не каждого, кто оказался вблизи маршрута "незаконного" шествия. Питерцы, напротив, согласились подчиниться диктату властей и ограничились лишь митингом на указанной мэрией территории, но и их ОМОН настиг уже на входе в метро и "отработал" по полной программе. Попытки митинговавших объяснить, что митинг уже закончился и они мирно идут домой, на питерских омоновцев никакого воздействия не произвели.
Так что ситуация с митингами несогласных получилась почти как в анекдоте самого начала 1990-х. Возле площади, где проходит митинг оппозиции, стоит милицейский автобус. Всех, кто выходит с площади, встречают милиционеры: "С митинга? В автобус! С митинга? В автобус! С митинга? Нет?! Быстро на митинг — и в автобус!"
Результаты боевых действий заинтересованные стороны, естественно, комментировали прямо противоположным образом. Руководители обеих столиц, решительно поддержанные федеральными телеканалами, уверенно заявили, что малочисленные радикалы не смогут свернуть Москву и Петербург с пути созидательного развития, а в ходе наведения порядка правоохранительные органы действовали "исключительно в рамках действующего законодательства", задержав лишь 170 наиболее отъявленных смутьянов (в Москве; цифры задержанных по Петербургу не назывались). Оппозиционеры, напротив, утверждали, что жестокость милиционеров была беспрецедентной и совершенно необоснованной, в результате чего в омоновских автобусах и автозаках оказались не менее 500 россиян, включая журналистов и совершенно случайных граждан, выбравших для прогулок неподходящие места.
Позже избыточная жестокость правоохранителей (кадры с избиениями людей обошли все западные СМИ) все-таки была фактически признана властями. Так, заместитель пресс-секретаря президента Дмитрий Песков, отвечая на прошлой неделе на вопросы государственного англоязычного телеканала Russia Today, высказался в том духе, что этих маршей никто бы и не заметил, если бы не излишне жесткие действия правоохранительных органов. А контролируемая единороссами Госдума даже согласилась создать специальную межфракционную группу по расследованию событий в Москве и Петербурге, хотя ранее неизменно игнорировала все заявления оппозиции о жестоких действиях милиции по отношению к участникам протестных акций. Впрочем, очевидно, что думские группы и комиссии в последнее время нужны, чтобы просто освятить официальную позицию. Так что, скорее всего, через некоторое время большинство депутатов с чувством глубокого удовлетворения выслушают доклад, в котором действия милиции и ФСБ будут признаны необходимыми и достаточными.
Конечно, возникает вопрос: зачем власти пошли сначала на запрет, а затем и на разгон заведомо "незначительных" мероприятий? Разве не проще было дать "кучке оппозиционеров" промаршировать там, где они желают, вдоволь накричаться и тихо разойтись? Оправдываться перед Западом в этом случае не пришлось бы. Да и кучка осталась бы кучкой (многие из пришедших на марш в Москве признавались, что в жизни бы не оказались рядом с лимоновцами, если бы не запрет шествия и не пятничное ощущение оккупации центра города войсками МВД и ОМОНом). Получается, что власть своими действиями увеличила количество митингующих.
Ответ на эти вопрос очевиден: власть борется не с лимоновцами, каспаровцами и касьяновцами, власть демонстративно показывает, как она будет бороться с любой внесистемной оппозицией. А внесистемная оппозиция — это такая, которая ставит под сомнение право нынешней власти на возврат страны на 20 лет назад. А граждане России, не избавившиеся за последние семь лет от ошибочно приобретенных свободолюбивых привычек, должны понять, что время уличных протестов прошло, большой толпой на улицы можно выходить только на праздничные демонстрации или для осуждения происков американского империализма. По спискам, естественно.
Эта мысль была вполне воспринята всеми региональными начальниками. Владимиру Путину вовсе не обязательно было встречаться накануне маршей с Юрием Лужковым и Валентиной Матвиенко. Они все и так прекрасно понимают. Понятно, что если из Кремля вдруг поступят прямые указания "не трогать", они будут выполнены с рвением. Но на то, чтобы "трогать", никаких дополнительных команд и подробных инструкций сверху региональным властям уже не нужно. Потому что рамки высочайше дозволенного Кремль очертил более чем отчетливо, и внесистемная оппозиция в эти рамки никак не вписывается.