Когда короля губит Франция

В прокат выходит историческая драма итальянского режиссера Джанлуки Йодиче «Падение короны» (Le deluge) — фильм открытия фестиваля в Локарно 2024 года. Картина рассказывает о последних неделях Людовика XVI и Марии-Антуанетты, которые они совместно провели в заключении в башне замка Тампль. Оставляя за скобками политические, социально-экономические и прочие причины такого их положения, авторы предлагают взглянуть на своих героев не как на символы угнетения, а просто как на людей. Это им, по мнению Юлии Шагельман, отлично удается.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«После нас хоть потоп» — эта фраза, приписываемая фаворитке короля Людовика XV маркизе де Помпадур, стала крылатой — красноречивым выражением аристократического презрения к самой концепции какой-либо ответственности за последствия своих действий. Фильм Джанлуки Йодиче, его второй игровой полный метр после «Плохого поэта» (2020), в оригинале называется как раз таки «Потоп» и наглядно демонстрирует те самые последствия, захлестнувшие Францию уже после смерти Людовика XV и выпавшие на долю его внука и его семьи.

Действие картины стартует в 1792 году, когда после штурма восставшими парижанами дворца Тюильри Людовик XVI (Гийом Кане), Мария-Антуанетта (Мелани Лоран), их дети Мария-Тереза (Анук Дарвин Хоумвуд) и Луи-Шарль (Видал Арзони), вместе с сестрой низложенного короля мадам Элизабет (Аврора Брутен) и немногими приближенными были под охраной доставлены в крепость Тампль.

Большинство фильмов, рассказывающих об этой королевской чете,— тех, где они (а чаще одна Мария-Антуанетта) находятся в центре повествования, а не становятся персонажами второго или третьего плана на многофигурном полотне — концентрируются на их роскошной жизни до революции, с балами, раззолоченными версальскими интерьерами, пирожными вместо хлеба и прочим абсолютистским разгулом. Не то у Йодиче: здесь потоп уже случился, и бывшие властители, отчаянно цепляющиеся за последние остатки прежней жизни — слуг, наряды из сливочного шелка, ордена, бриллианты, пудреные парики,— с первых кадров выглядят жертвами кораблекрушения.

Фильм разбит на три неравные главы: «Боги», «Люди», «Мертвецы». В первой все действующие лица — не только арестанты, уже не венценосные, но и их тюремщики — еще сохраняют присущие их статусу иллюзии, не успевшие умереть вместе со старым миропорядком. Молодой прокурор республики (Том Хадсон), встречающий Людовика и Марию-Антуанетту плохо заученной речью о свободе, равенстве и братстве, запинается и не смеет поднять глаза на тех, кто еще недавно осенял и ослеплял подданных сиянием богоданной власти.

Но по мере того, как у них отбирают одну привилегию за другой, изгоняют всех слуг, кроме одного (Фабрицио Ронджоне), отнимают ордена, переименовывают в «гражданина и гражданку Капет», переводят из обширной светлой галереи в тесные камеры, по мере того, как обтрепываются кружевные манжеты, грязнятся платья и камзолы, приходят в беспорядок парики, боги превращаются в людей, и из-под заученных высокомерных выражений лиц проступает сокрушительная растерянность.

Йодиче и его соавтор сценария Филиппо Гравино представляют, возможно, самый сочувственный портрет Людовика XVI в мировом кинематографе.

В исполнении Кане, чьей прочувствованной игре не мешает даже толстый слой пластического грима, он хороший в общем-то человек, любящий муж и отец, искренне верующий христианин, старающийся понять своих врагов (которых он сам и врагами-то не считает) и возлюбить их, согласно заповедям. Вплоть до самого конца он сохраняет надежду на лучшее, и это не только слепота человека, всю жизнь проведшего в «пузыре» самообольщения и оторванного от реальности, но и чистосердечная вера в высшую справедливость.

В противоположность ему Мария-Антуанетта с самого начала являет собой сгусток с трудом сдерживаемого гнева, в воплощении которого Лоран так же исключительно хороша, как ее экранный партнер в своей роли. И поскольку обрушить его на Конвент, судьбу или бога невозможно, а попытки холодного молчаливого бунта против начальника стражи (Юго Дийон) оборачиваются актом сексуализированного насилия, за которым следуют едва ли не более унизительные поблажки в тюремном режиме, весь этот гнев обрушивается на мужа. На его покорность судьбе, безосновательный оптимизм, христианское всепрощение, а также на все прошлые условности и правила королевского двора, из-за которых между супругами никогда не было настоящей близости. Она начинает робко пробиваться сейчас, в самых неподходящих обстоятельствах, но пестовать ее уже поздно.

При всем сочувствии к своим героям, Йодиче все же не то чтобы безусловно выступает на стороне аристократии против немытых санкюлотов. Хотя последние показаны без симпатии, но причиной тому не их социальное положение, а жестокость (довольно смягченная на экране в сравнении с реальной историей). При этом у каждого здесь своя правда, даже у начальника стражи, который, в отличие от своих узников, как раз готов нести ответственность за свои поступки. Главной же ценностью авторы картины провозглашают милосердие, уже на описываемом историческом этапе бывшее в страшном дефиците, который с тех пор только усиливается.

Юлия Шагельман