Удвоительное прочтение
Константин Райкин поставил «Сирано де Бержерака»
В «Сатириконе» выпустили премьеру «Сирано де Бержерака». Театр анонсировал ее как «фантазию вокруг героической комедии Ростана, созданную Константином Райкиным и молодой командой театра». По мнению Марины Шимадиной, спектакль получился в самом деле молодежным и мушкетерским.
В «литературоцентричной» версии «Сирано» главным
визуальным образом становится не нос героя, а бумага
Фото: Антон Новодерёжкин, Коммерсантъ
В «литературоцентричной» версии «Сирано» главным
визуальным образом становится не нос героя, а бумага
Фото: Антон Новодерёжкин, Коммерсантъ
В 90-е годы в «Сатириконе» уже шел «Сирано» в постановке Леонида Трушкина, где сам Константин Райкин играл заглавную роль. И это единственный случай, когда актер решил вернуться к пройденному уже в качестве режиссера. И несмотря на присказку про одну реку, его новый «Сирано» получился очень живым, свежим и актуальным.
Его действие происходит не в XVII веке, как предполагает сюжет, и не в XIX, когда была написана драма Ростана, и даже не в наши дни. Оно разворачивается не в жизни, а в мире литературы, на полях великой пьесы. Главный материал сценографии Дмитрия Разумова — бумага. Горы писем и черновиков, сваленных в груду, исписанный мелким почерком занавес; даже часть персонажей здесь представляют картонные силуэты, будто вырезанные из рукописи. Да и остальные действующие лица тут осознают, что они герои текста.
Фото: Коммерсантъ / Антон Новодерёжкин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Антон Новодерёжкин / купить фото
Райкин всячески подчеркивает эту игру в театр, игру в литературу: между делом зрителям зачитывают пояснительные сноски к историческим реалиям и фамилиям, упоминаемым в тексте, демонстрируют на экране портрет прототипа героя — настоящего поэта и драматурга Эркюля Савиньена де Сирано де Бержерака. И даже дискутируют о переводах пьесы, на время переходя от «мужского слога Соловьева» к витиеватой Щепкиной-Куперник. Но все же в качестве основного используют более точный, сухой и сжатый перевод Владимира Соловьева, сократив и его до двух с небольшим часов, которые играют без антракта. Но это время пролетает практически незаметно, на одном дыхании, так как постановка насыщена действием, упруга и энергична — под стать своему автору или авторам.
Отдельный аттракцион — это дуэль на шпагах, поставленная Виктором и Олегом Мазуренко, не вялое условное фехтование, какое часто видишь в театре, а настоящий сценический бой, практически танец, такой же изощренный, как стихотворная импровизация Сирано, похожая здесь на рэп-баттл.
По традиции «Сирано де Бержерака» ставят на известного, заслуженного артиста, иногда уже в возрасте.
В «Сатириконе» сделали ставку не на звезду, а на ансамблевость, некоторые актеры исполняют по несколько ролей, создавая ощущение свободной игровой стихии.
Даже на главную роль тут двое артистов, играющих по очереди,— Ярослав Медведев и Даниил Пугаев. Оба окончили курс Райкина в ВШСИ и вот уже почти десять лет плотно заняты в репертуаре театра. При этом актеры очень разные по типажу и психофизике. Но работа Ярослава Медведева, во всяком случае, выглядит идеальным попаданием в образ.
Фото: Коммерсантъ / Антон Новодерёжкин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Антон Новодерёжкин / купить фото
Для Райкина принципиально, что его Сирано — поэт. В режиссерском мудборде в программке приводятся портреты Пушкина, Лермонтова, Гумилева, Мандельштама, Высоцкого — поэтов трагической судьбы, конфликтовавших с властью. Но Медведев играет не собирательный образ пиита, а поэта XXI века, 2025 года — рэпера и неформала, в высоких берцах, шапочке и худи с капюшоном (как всегда точные костюмы Марии Даниловой). Немного сутулый или даже горбатый, на полусогнутых пружинистых ногах, он постоянно готов к броску, к отражению нападения. Это человек резкий и опасный, как бритва, идущий своим неторным путем, самурай, вызвавший на бой целый мир. И еще — вначале это очень молодой человек, чье поведение во многом объясняется юношеским максимализмом. Но и в финале, десять лет спустя, он не предаст своих принципов, даже в нищете отстаивая право быть собой. Сам Райкин говорит, что для него это история о «красоте поражения».
Фото: Коммерсантъ / Антон Новодерёжкин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Антон Новодерёжкин / купить фото
Респектабельное общество не принимает Сирано — такого колючего, неудобного, а он не желает писать и говорить то, что положено, «министрам посвящать стихи», не слушает добрых советов осторожных друзей. С другой стороны, героем движет и комплекс собственного уродства: привыкнув, что «весь мир идет на него войной», он не может допустить, что красавица Роксана способна полюбить его. Хотя зрителям очевидно, что между ними сразу возникает «химия». Юная Екатерина Воронина (это ее вторая большая роль после Гретхен в спектакле «Как Фауст ослеп») играет Роксану гордой и уверенной в себе роскошной светской львицей, которая увлечена своим талантливым кузеном, но не может открыться ему из самолюбия. Даже любовь к Кристиану, простоватому и добродушному увальню (Илья Гененфельд), она придумывает, чтобы вызвать в Сирано ревность, но вместо этого убивает его последние надежды.
Надо видеть, с каким отчаянием и злостью он срывает с себя глупый розовый пиджак, в который нарядился для свидания: мол, не был создан для любви, не стоит и начинать.
Эта умная Роксана прекрасно сознает, кто читает ей стихи под балконом. И на боевую позицию к осажденному Аррасу она приезжает именно к Сирано, распаленная его письмами.
Поняв это, Кристиан в неистовстве рвет километры любовных посланий, написанных вместо него де Бержераком, бьется в вихре этих предательских признаний — это лучшая сцена его роли. И все же прощает друга и готов уступить ему любовь, но случайная (или нет) пуля, убившая Кристиана, отнимает у оставшихся в живых возможность счастья.
Надо сказать, что версия тайного взаимного чувства Сирано и Роксаны была и в спектакле Трушкина. Но здесь эта тема звучит особенно остро, опять же из-за юности героев. На ее фоне отходят на второй план и конфликт художника и власти, и кровопролитная Тридцатилетняя война, где бойцы слушают Сержа Генсбура, поющего на русском вальс «Осенний сон». Но этот хриплый голос другого «проклятого поэта» в звенящей тишине перед обстрелом просто и пронзительно выражает общую тоску о любви, о счастье, которое «было так возможно, так близко», но так и не сбылось.