5 сентября Съезд народных депутатов СССР фактически самораспустился, подведя черту не только под двумя с половиной годами собственного существования, но и под семьюдесятью с лишним годами существования СССР. "Союз нерушимый республик свободных" оставил после себя нечто, не имеющее ни названия, ни даже полного набора органов власти: пока единственной властной структурой, функционирующей на развалинах Союза, является состоящий из президента бывшего СССР и руководителей десяти бывших союзных республик Государственный Совет. В дополнение к Госсовету предполагается сформировать еще две "пожарные команды" — законодательную (новый ВС) и исполнительную (Межреспубликанский экономический комитет).
Все эти переходные формирования вряд ли продемонстрируют образцы блестящей работы, но откровенное признание того, что Союз ССР обанкротился — равно как и попытки сформировать консультативные "бригады скорой помощи", могущие как-то стабилизировать ситуацию, — вселяют известную надежду, так как свидетельствуют о несколько большем, чем прежде, политическом реализме верховных политиков.
Перспективы политической жизни на развалинах Союза ССР оценивает парламентский обозреватель "Ъ" МАКСИМ СОКОЛОВ.
"На фоне Пушкина снимается семейство" И рождение, и гибель государств обыкновенно обставляется большим количеством символических действ. Так вышло и на этот раз: на заднике сцены Дворца съездов больше не было головы В.И.Ульянова-Ленина, гимна про "союз нерушимый" не играли, зато, навсегда распустив съезд, Горбачев сфотографировался на память с членами Межрегиональной депутатской группы.
Анатолий Собчак на радостях предложил еще и предать земле тело В.И.Ульянова-Ленина, но церемонию отложили — останки В.И.Ульянова-Ленина могут и потерпеть, а с останками бывшего Союза ССР надо что-то срочно делать. Осознание этой срочности и определило драматургию съезда, закончившегося упомянутой идиллической семейной фотосъемкой. Начало же его работы было куда менее идиллично. 2 сентября от имени президента СССР и лидеров десяти союзных республик (Азербайджана, Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, России, Узбекистана, Украины, Таджикистана и Туркмении) президент Казахстана Назарбаев огласил заявление: распустить Союз и на паритетных началах сформировать структуры переходного периода. От съезда требовалось одно: конфирмовать конституционный акт, определяющий структуру переходных органов союзной власти — и мирно самораспуститься. Для облегчения самороспуска с согласия съезда процедура прений была упрощена. "У нас ситуация нерегламентская", — пояснил собравшимся происходящее Горбачев.
Тактический расчет авторов заявления (как выяснилось, оправдавшийся) строился на трех пунктах.
Во-первых, сразу привести съезд в состояние шока. На лице Горбачева была изображена мрачная решимость do or die, что и понятно: президент и удельные князья всерьез опасались, что съезд, в основном состоящий из людей, за последние две недели потерявших все, отважится на отчаянные шаги, и команда "10+1" решила нанести удар первой.
Во-вторых, дать понять, что все не так страшно и хорошее поведение вознаграждаемо. Депутатам посулили сохранение их статуса (т. е. синекуры и депутатского иммунитета) до 1994 года.
В-третьих, в решительный момент (утром 5 сентября) Горбачев пригрозил собранию уйти и оставить его наедине со взбаламученной страной. Намек был немедленно понят, и голосование пошло как по маслу. К 13.00 5 сентября съезд сдал свои полномочия Госсовету и еще не сформированному новому ВС. А Горбачев пошел фотографироваться с МДГ, предварительно отклонив претензии собрания, желавшего позаседать еще: "Вы же у нас в переходный период вступили! То было до новой эры, а теперь у нас новая эра".
"Теперь пойдет уж музыка не та, у нас запляшут лес и горы" В целом по окончании съезда вполне очевидно, что в какой-то не имеющей названия стране мы все-таки живем, поскольку иначе просто не бывает. Тем не менее пока то, что создано на обломках бывшей государственной власти, подается лишь самому общему описанию.
К настоящему моменту создан и реально действует только Государственный Совет — некий коллективный суверен, в который Горбачев входит по принципу "первый среди равных". Первые акты Госсовета, принятые 6 сентября, — признание независимости Балтийских государств, решения о военной реформе и передислокации ядерных вооружений СССР на территорию России, обсуждение неотложных экономических проблем — показывают, что он фактически соединяет в себе черты и законодательной, и исполнительной власти, и очевидно, будет занимать совершенно исключительное место среди учреждений переходного периода.
Два других верховных государственных института (ВС и Межреспубликанский экономический комитет) пока существуют лишь на бумаге: ВС должен быть сформирован до конца сентября, тогда же, вероятно, может быть сформирован и экономический комитет.
Новый ВС формируется по ново-огаревской модели. В верхней палате (Совет Республик), рассматривающей международные соглашения и контролирующей структуры союзной власти, заседает 232 депутата — по 20 душ от девяти нерусских республик плюс 52 души от РСФСР. Нерусские республики за это на Россию не в обиде, так как каждая республика имеет в совете только один голос — просто россияне будут больше говорить. Нижняя палата (Совет Союза) формируется как при Лукьянове (272 депутата по пропорциональным квотам из числа народных депутатов СССР). В ведении нижней палаты находятся вопросы гуманитарного характера. Вместе депутаты могут решать вопросы войны и мира, контролировать союзный бюджет и исправлять Конституцию.
А под всей этой конструкцией, включающей в себя и Горбачева, и Госсовет, и ВС, находится известный по программе "500 дней" Межреспубликанский экономический комитет, мыслимый пока что как команда быстрого реагирования.
"Я получил блаженное наследство" Вообще говоря, сложившаяся конструкция носит на себе явный отпечаток творческой манеры М.С.Горбачева: хитроумные юридические сооружения, скроенные из чего ни попадя, с выпирающими отовсюду балками и незакрепленными подпорками, — характерная черта стиля. Следует, однако, учесть и смягчающие обстоятельства.
Горбачеву и "десятке" нужно было во что бы то ни стало отделаться от съезда — пока что ошеломленного, но могущего взяться за старое. Поэтому главный пафос принятого закона — заменить разгоняемый съезд хоть чем-нибудь, чтобы сохранить нужную в международных делах формальную государственную правопреемственность, а после этого, слегка отдышавшись, можно доводить конструкцию до ума.
Новый ВС имеет право изменять Конституцию, и вероятно, он этим правом будет активно пользоваться, так что принятый 5 сентября конституционный акт — лишь черновой абрис, который может быть до неузнаваемости преобразован новым ВС. Кроме того, первые недели "свободного плавания" республик, ознаменованные "пожарными миссиями" вице-президента России Руцкого, ездившего в Киев и Алма-Ату утрясать возникшие территориальные проблемы (см. "Ъ" N35 (85)), показали, что отсутствие хотя бы консультативных межреспубликанских органов чревато цепочкой непрекращающихся кризисов. Так что сколотить хоть какие-то межреспубликанские структуры в условиях, когда республики действуют в темпе allegro udirato, — уже заслуга.
Тем не менее нельзя не отметить, что пока принятый съездом временный акт совершенно невразумителен в части процедур принятия решений — а именно процедура принятия решений обыкновенно является ахиллесовой пятой конфедеративных структур. Пока что, во всяком случае, представляется весьма малопонятной даже процедура работы Госсовета, в частности требования к кворуму. Любопытно, что 6 сентября в Госсовете всю команду "10+1" представляли только Горбачев, Ельцин, Назарбаев и Тер-Петросян — и принимали вполне далеко идущие решения. Так что не исключено, что Госсовет (а равно ВС и Межреспубликанский комитет) — это псевдоним для триумвирата "Горбачев — Ельцин — Назарбаев".
Во всяком случае, даже если последнее предположение и чрезмерно резко, несомненно, что нарочитое единство, продемонстрированное командой "10+1" Съезду народных депутатов, теперь — за гибелью последнего — должно смениться выяснением отношений между удельными князьями. Это, очевидно, и будет главной заботой безымянного государственного образования, которое приняло на себя тяжкое наследство усопшего СССР.