Сегодня в городе Туркменбаши президент России Владимир Путин, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев и президент Туркмении Гурбангулы Бердымухаммедов подпишут декларацию о сооружении прикаспийского газового трубопровода. О том, как вчера в столице Туркмении городе Ашхабаде ковалась крупная внешнеполитическая победа России, рассказывает специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Президент Туркмении Гурбангулы Бердымухаммедов встретил президента России Владимира Путина у ворот президентского дворца города Ашхабада. И члены делегаций, и журналисты вошли во дворец вслед за ними. Никто не имеет права войти в этот дворец раньше президента Туркмении.
Город Ашхабад производит впечатление на неподготовленного зрителя, каким является любой приезжающий сюда человек из Москвы, своей неправдоподобной белизной. Центральная площадь города размером метров пятьсот на семьсот со всеми окружающими ее зданиями как будто постирана и беспощадно накрахмалена чьей-то твердой рукой при помощи качественного стирального порошка, на который домохозяйка этой страны не пожалела никаких денег.
А прежний хозяин этой страны не пожалел денег на памятник себе. Золотой Туркменбаши на вершине мраморной пирамиды поворачивается вслед за солнцем. Или, скорее, солнце катится по небу, стараясь успеть за вращающимся вокруг своей оси Туркменбаши. Этот золотой человек находится в движении весь световой день, и неизвестно, останавливается ли на ночь. Или, может, обращает на себя внимание и Луны, заставляя и ее следовать намеченным им курсом.
Этим курсом следует вся страна Туркменбаши вместе с ее новоизбранным президентом Гурбангулы Бердымухаммедовым, чьи портреты раз и, видимо, навсегда вытеснили из надежно, казалось, занятых ниш и рам, а также из сознания туркменского народа портреты Сапармурата Ниязова. Хотя когда глядишь издали на золотую статую с отечески распахнутыми руками, трудно вообще-то разобраться, кто из них двоих занял место под солнцем. Ведь вблизи на нее посмотреть невозможно: высота ее никак не меньше 250 метров.
Здесь, в центре Ашхабада, в президентском дворце, под присмотром этого грандиозного памятника вчера разговаривали один на один президенты России и Туркмении. А журналисты пытались понять, что произойдет не здесь, в Ашхабаде, а в городе Туркменбаши (бывший Красноводск) на следующий день. Там, в Туркменбаши, готовятся некие грандиозные соглашения. Туркменские чиновники, которых я спрашивал, с чем, собственно говоря, согласятся президенты Туркмении, России и Казахстана, которые приедут в Туркменбаши в субботу, смотрели на меня с искренним состраданием. Ни один из них не проронил ни слова. А сострадание было вызвано, очевидно, тем, что они не могли постичь, как может даже просто в голову прийти журналисту спрашивать о вещах, составляющих их главную на сегодня государственную тайну.
Российские ньюсмейкеры на этом фоне смотрелись все-таки более выигрышно. Так, глава "Газпрома" Алексей Миллер, когда я подошел к нему, все-таки вступил в диалог.
— Опять что-нибудь напишете,— с горечью произнес он.
— Ну да, вы подпишете, а мы напишем,— осторожно сказал я.— Осталось только выяснить, что вы подпишете.
— Потерпите один день,— умоляюще сказал господин Миллер.— Только один день!
Впрочем, вряд ли был смысл откладывать. Дело в том, что на самом деле примерно понятно, о чем могут договориться президенты в Туркменбаши. Их может объединить сейчас, пожалуй, только одна идея — строительство прикаспийского трубопровода по суше, берегом Каспия, из Туркмении через Казахстан в Россию. Строительство этого газопровода — голубая, как горящий на кухне газ, российская мечта. Антироссийская мечта — транскаспийский трубопровод, который может пройти по дну Каспийского моря на Запад в обход России. За свою мечту против американской и бьется здесь, в далекой Туркмении, российский президент Владимир Путин.
— Берегом моря пойдем завтра? — намекнул я главе "Газпрома".
— Почему бы и нет? — переспросил он, и все сразу встало на свои места.
— Правда? — на всякий случай переспросил я.
— Как вы сказали, так и будет,— подтвердил господин Миллер.
Разговор с другим высокопоставленным российским чиновником был гораздо более легким. И этот человек уже мог себе позволить остаться неизвестным читателям Ъ. Суть его правдивых слов от этого не изменилась.
Сегодня в городе Туркменбаши будут подписаны две декларации — трехсторонняя, российско-туркменско-казахская, и четырехсторонняя, с участием Узбекистана. Речь идет о двух трубопроводах, один из которых пройдет, как несложно догадаться, по территории трех государств, а другой уже идет по территории четырех и подлежит радикальной модернизации.
— Они (туркмены.— А. К.), к сожалению, самоуверенно относились к состоянию своих газовых сетей,— рассказал высокопоставленный источник.— Но теперь поняли, что ситуация уже становится безвыходной для них. Трубопроводы надо срочно приводить в порядок.
Владимир Путин поручит правительству России до сентября 2007 года подготовить технико-экономическое обоснование (ТЭО) обоих проектов.
На вопрос, потеряет ли в связи с этими проектами актуальность транскаспийский трубопровод, который западные страны предлагают проложить по дну Каспийского моря в обход России, высокопоставленный источник ответил, что, по его мнению, конечно, потеряет.
— Идея строить еще один трубопровод, технологически очень сложный и рискованный, вряд ли имеет смысл,— пояснил он.— К тому времени, когда трубопроводы Средняя Азия--Центр-4 (с участием Узбекистана) и Средняя Азия--Центр-3 будут готовы, Туркмении в связи с ростом внутренних российских цен на газ будет все равно, кому продавать его, России или США.
Позже Алексей Миллер на вопрос, какова проектная мощность заложенного еще в советское время трубопровода САЦ-3, пояснил:
— Десять миллиардов кубометров в год может быть, между прочим.
После этого глава "Газпрома" еще минут десять стойко держал оборону, отбиваясь от вопросов окруживших его журналистов только одной фразой:
— Вы и так все знаете.
Неизвестно, устоял бы он или назвал еще пару каких-нибудь цифр, но тут на помощь ему пришли президенты России и Туркмении, появившиеся в комнате. Посторонние разговоры сразу прекратились. Переговоры в расширенном составе начались с короткого, вполне протокольного выступления господина Путина. Он вспоминал о недавней встрече с президентом Туркмении в Москве, рассказывал, каким дружественным является сегодняшний визит (как будто прежние были не такими дружественными), а я смотрел на Гурбангулы Бердымухаммедова и видел, как жадно тот ловит каждое слово Владимира Путина, как реагирует на каждый его жест, как напряженно качает головой в такт каждому его слову, как на губах президента Туркмении то и дело возникает всепонимающая полуулыбка. Владимир Путин, мне казалось, должен был чувствовать себя здесь как на приеме у внимательного доктора (им президент Туркмении и является по первой своей профессии), который, будучи поглощенным пациентом и внимательнейшим образом слушая все его соображения, ставит ему мысленно совершенно самостоятельный диагноз, о котором он пациенту и не собирается никогда сообщать.
Я думал о том, что новый азиатский лидер сближается с Владимиром Путиным с такой же готовностью, с какой новые европейские отдаляются от него. Интересно, кто из них окажется прав?
Президент Туркмении уже и сам произносил свою речь, обращаясь к Владимиру Путину, и я увидел, что роли поменялись. Теперь так же напряженно слушал коллегу господин Путин. Тот говорил о "непобедимости взаимной симпатии", и было понятно, что эта симпатия в последние годы была подвергнута страшным испытаниям и искушениям, но в итоге оказалась непобедимой, не в последнюю очередь благодаря, конечно, постепенному повышению внутренних российских цен на газ.
После переговоров президенты России и Туркмении поехали закладывать первый камень в здание русской школы имени А. С. Пушкина. Национальные российские проекты торжествовали на благодатной туркменской земле. Взяв в руки широкие лопаты, Владимир Путин и Гурбангулы Бердымухаммедов кидали в яму цемент, закапывая капсулу с сообщением будущим археологам о том, что те, собственно говоря, тут столько времени раскапывают. И я был удивлен, что президент Туркмении, бросив в яму одну тяжеленную лопату цемента, взялся за вторую, потом за третью... Он готов был перекидать, по-моему, весь цемент, что привезли сюда трудолюбивые туркменские строители, а его было тут, кажется, не на один час работы.
Господин Путин сначала думал, по-моему, что обойдется одной лопатой, но потом понял, что тут не до шуток, и тоже начал работать по-настоящему. Они как будто соревновались друг с другом — кто позже остановится. Президенту Туркмении надоело первому.
Потом они поехали на ипподром, где при пустых трибунах (полностью была занята только VIP-ложа) прошли скачки. Туркменские лошади были совершенны и великолепны, и под конец президент Туркмении распорядился вывести перед Владимиром Путиным четырех ахалтекинских скакунов, предложив выбрать полюбившегося. Президент России выбирал на удивление долго и придирчиво. Он хотел было погладить одного скакуна, но тот не дался. Другой оказался хитрее: он позволил господину Путину прикоснуться к себе, но, по-моему, только для того, чтобы укусить президента России. Господин Путин, как человек, разбирающийся в лошадях, впрочем, руку отдернуть успел.
Этого гнедого жеребца Тойчи он и взял. Один коннозаводчик, единственный разговорчивый туркмен, встретившийся мне в Ашхабаде, признался, что трехлетний Тойчи был уже готов для конкура и брал 120-130-сантиметровые барьеры.
— Но для гостя не жалко,— сказал он с такой тоской, что я понял: жалко до слез.
Впрочем, на фоне того подарка, который будет сделан Владимиру Путину сегодня в Туркменбаши, даже гнедой жеребец Тойчи не выглядит царским.