В марте уровень активности свободных рынков был таким же высоким, как и в феврале. Отчасти оживление связывается с традиционными сезонными особенностями: началом формирования строительных программ, закупкой стройматериалов, обеспечением весенних сельхозработ. Но в этом году появился новый мощный фактор: свободные рынки все в большей степени становятся каналом реализации импортных потребительских товаров. Волну импорта не сдерживают даже введенные с 1 апреля налоговые ужесточения: против них уже разработаны эффективные противоядия.
Сезон строительных и сельхозработ по-прежнему "делает погоду" на оптовых рынках
Текущая конъюнктура оптовых рынков в последнее время жестко определяется факторами чисто сезонного свойства — началом активной фазы строительных и сельскохозяйственных работ. Именно эти факторы, а также докатившийся в марте до свободных рынков февральский всплеск отпускных цен производителей в решающей мере и сформировали ценовую ситуацию. Причем февральский рост отпускных цен в группе сезонных инвестиционных товаров других был, пожалуй, одним из самых быстрых. Напомним: при общем повышении оптовых цен в феврале на 32%, такие сезонные товары, как цемент, кирпич, деревянные дома заводского изготовления подорожали в среднем в 1,6-1,8 раза. Вполне естественно, что столь высокие масштабы подорожания не могли моментально проявить себя на свободных рынках. Их черед настал несколько позже — в марте.
Общая картина на рынках такова. В целом ускорение роста цен произошло по всем группам товаров. Индекс цен увеличился в марте до 1,213 против февральских 0,896. Исключение составляют только стройматериалы и грузовые автомобили. "Свалившиеся" индексы цен (1,093 в марте против февральских 1,292 по стройматериалам и 0,955 против 1,305 по грузовым автомобилям) требуют объяснения. Ситуация с грузовиками связана с тем, что цены на них в феврале были настолько высоки, что сбили спрос, и в марте цены пришлось снижать. Положение дел в группе стройматериалов объясняется тем, что основной объем сделок пришелся на лесоматериалы, в массовом порядке вывозившиеся с делянок перед началом распутицы. Товара оказалось много, и цены упали. По остальным видам стройматериалов все было в порядке: цены быстро и дружно росли.
Сезонным фактором во многом определялась и текущая конъюнктура биржевых рынков машин и оборудования. Традиционно вялую в последнее время конъюнктуру в последнее время заметно разнообразили продажи не только строительно-дорожной техники (краны, бетоносмесители и пр.), но и машин для сельского хозяйства, причем преимущественно — комплектов для ремонта сельхозтехники. Причина вполне понятна: в начальную фазу весенних полевых работ сельхозпредприятия вступили с гораздо более низким уровнем готовности техники, чем в прошлом году. Это и спровоцировало локальный всплеск спроса.
Другая причина усиления ценовой напряженности на рынках сезонных товаров связана с тем, что на весенне-сезонное оживление спроса наложились крупные провалы в производстве большинства видов промышленной продукции в начале года. В январе--феврале выпуск, например, в группе важнейших структурообразующих строительных материалов (в частности, цемента, кирпича, сборных железобетонных изделий) сократился на 20-40%. В прошлом месяце, судя по предварительным отчетам Госкомстата, тенденция углубления спада по существу сохранилась. Значит, сезонное расширение спроса все больше и больше наталкивается на ресурсные возможности его удовлетворения. А это, в свою очередь, неизбежно подстегивает темпы роста цен.
Особенности рынка стройматериалов. С учетом сезона — это, пожалуй, самый интересный и динамично развивающийся рынок. Особенность его в том, что строителям стали нужны материалы, которые зимой было нелегко пристроить оптовикам. Действительно, весеннее оживление строительных работ характеризуется прежде всего не только наращиванием объемов производства, но и изменениями в структуре потребления материалов. Набирают темп работы, которые нежелательно или нельзя проводить в зимних условиях. Значит, появится спрос на изделия из железобетона и бетона для фундаментов. Возобновятся работы по бетонированию там, где отказались от более сложной и дорогой, чем в теплое время, технологии зимней укладки бетона. Для них потребуется больше поставок цемента, гравия, лесоматериалов, арматурного проката. Усилится потребность в кровельных материалах.
Весеннее изменение структуры работ предполагает резкое увеличение расхода древесины на стройплощадках. В частности, для работы по бетонированию требуется пиленая древесина хвойных пород I сорта на опалубку, для активизировавшихся с наступлением тепла работ по устройству крыш малоэтажных зданий (скажем, коттеджей) требуется высококачественная пиленая древесина. Однако качество леса, как правило, оставляет желать лучшего, особенно в том случае, если древесина была подвержена попеременному действию воды, ветра, заморозков и солнца (что и происходит при несвоевременном вывозе с лесозаготовки). Поэтому не исключено, что на рынке появится лес дешевый, но низкокачественный.
До следующей зимы исчезнет спрос и упадут цены на химические материалы, обеспечивающие производство бетонных и кладочных работ при отрицательных температурах. Кроме того, весной обнаруживается, что в отличие от таких долговечных и удобных для хранения стройматериалов, как сборные железобетонные элементы, кирпич, стальной прокат, стекло, многие материалы не терпят промораживания и хранения в открытом виде. Например, цемент нельзя оставлять на морозе даже в сухом месте: он теряет прочность. Продолжительное хранение в самых благоприятных условиях ведет к потере активности цемента за месяц — на 10%, за год — на 35-40%. Другие вяжущие также нельзя безнаказанно хранить долгое время. Гипс при поглощении влаги из воздуха перестает схватываться и становится непригодным для работы. Рулонные материалы для гидроизоляции (кровельные) должны храниться не более года в вертикальном положении, дабы материал не склеился. Обои и линолеум нуждаются в отапливаемом складском помещении.
Конечно, далеко не все запасшиеся впрок выполняли эти условия. Поэтому уже в ближайшее время эксперты ожидают массового выброса на рынки некондиции — либо под видом доброкачественного товара, либо, по-честному, по бросовым ценам. И в том и другом случае можно ожидать локальных снижений цен.
Биржевые цены как зеркало русской экономики
В марте товарооборот свободных рынков возрос на 11%, а индекс цен составил 1,21. Таким образом, физические объемы продаж на оптовых рынках несколько сократились — примерно на 10%. Тем не менее, имея в виду, что в феврале были достигнуты рекордные обороты, мартовский результат сам по себе также производит весьма внушительное и, надо сказать, загадочное впечатление.
Это впечатление только укрепляется, если учесть, что активность рынков сохраняется на фоне углубляющегося промышленного спада. Возникает вполне резонный вопрос — а откуда, собственно, товары, оборачивающиеся на биржах? Ведь не запасы же стратегические пошли в оборот и не продукция со складов: это можно было бы допустить, если бы рынки предлагали товаропроизводителям исключительно благоприятные условия, когда можно вытащить из "загашников" последнее. Но таких условий не было — об этом свидетельствуют цены, которые на свободных рынках растут гораздо медленнее, чем оптовые цены предприятий: за январь--февраль последние выросли на 75%, тогда как биржа за весь I квартал подорожала лишь на треть. Значит, не такие уж "крутые" цены предлагают рынки, чтобы выскрести все до последнего.
Из этого следует, что погоду на бирже делает не только и не столько внутреннее производство. Тогда что? Ответ на этот вопрос дает элементарный анализ экспортно-импортного оборота. Он показывает, что в феврале российский импорт составил $1,3 млрд, увеличившись против января на 37%. Ввезенные товары перетекли на биржи, что и обеспечило в феврале увеличение биржевых оборотов по импорту в физическом измерении более чем на 400%. Это значит, что ввозимая продукция все в большем объеме попадает на свободные рынки.
И действительно, взять хотя бы такую крупную статью биржевого оборота, как агропродукция и продовольствие. 90% оборота по этой статье приходится на продукт конечного спроса — сахар, а вовсе не на требующее дальнейшей переработки зерно. Именно поэтому быстрее всего в I квартале росли объемы импорта сахара: в феврале его ввезли в Россию в 4 раза больше, чем в январе. Куда же попал этот сахар? Ясно куда, если знать, что в то же время объем продаж сахара на биржах вырос более чем в 25 раз. Вывод очевиден: импорт активно переориентируется на свободные рынки, отворачиваясь от прямых поставок продукции предприятиям.
Признак весьма симптоматичный. Ясно, что вырученные деньги импортеры отнюдь не инвестируют в производство, а отправятся на ММВБ прикупить валюты для нового цикла операций. Предприятия же, оставаясь без поставок импортных комплектующих, оборудования и сырья, либо продают продукцию за валюту и покупают все необходимое (производства сырьевого комплекса), либо приобретают валюту на бирже (все остальные).
Сложившиеся потоки рублей и валюты пока худо-бедно циркулируют. Однако продолжаться это будет лишь до тех пор, пока существует своего рода "разность потенциалов", которая и создает денежный "ток". Эта "разность потенциалов" образуется в результате хронически существующих в российской экономике ножниц цен на дешевые экспортоспособные ресурсы и дорогой импорт. Именно эта диспропорция и обеспечивает существование ММВБ.
Печально то, что существовать ножницам цен остается недолго. На это указывает сопоставление февральско-мартовской динамики курса доллара на ММВБ и потоварного (сырьевого) курса доллара, рассчитанного по внутренним и внешним ценам корзины классических биржевых товаров. Эти курсы стремительно сближаются (см. табл. 1): если в феврале соотношение расчетного и обменного курсов складывалось на уровне 1:2,5, то в марте уже в пропорции 1:2,1. При этом темп роста потоварного курса сейчас вдвое выше динамики обменных котировок. Что из этого следует?
Несмотря на то что потоварный курс — показатель расчетный, он в действительности очень наглядно отражает вполне реальную вещь, а именно: курс доллара в экспортном обороте России. Он показывает, что соотношение российских и мировых цен таково, что в марте за один доллар на мировых рынках можно было купить столько же сырья, сколько в России — за 308 рублей. Обменный же курс (котировки ММВБ) определяют главным образом импортеры: именно они, в основном, формируют спрос на аукционах. Этот курс показывает: за один доллар на мировых рынках можно было купить столько потребительских товаров, сколько в России — за 665 рублей. При этом оба курса друг от друга относительно не зависимы: импортеры "толкутся" на бирже, экспорт идет помимо нее. Так и складываются две цены доллара — дорогая по импорту (преимущественно потребительских товаров) и дешевая по экспорту ресурсов.
Ясно, что чем шире раствор ножниц цен, тем более эффективным становится экспорт. Расчет элементарен: в марте из-за двукратной разницы в курсах каждый рубль, вложенный в вывоз сырья и ввоз ширпотреба давал 100% прибыли. Поэтому ресурсов вывозится все больше, и начинает срабатывать эффект обратной связи: по мере роста спроса на них цены на сырье растут опережающими темпами. В том же направлении действует и стимулирование экспорта — недавнее освобождение нефтегазодобытчиков от пошлин делает вывоз топлива чрезвычайно вольным и эффективным.
Значит, при сохранении существующих тенденций сырье будет дорожать до тех пор, пока потоварный (сырьевой) и обменный курсы не сомкнутся. Произойдет это, по расчетам, в конце осени текущего года. Событие это будет иметь весьма далеко идущие последствия.
Попробуем осмыслить это обстоятельство. Когда курсы сомкнутся, все окажется дорогим: и сырье, и потребительские товары. Но потребительские товары сейчас продаются фактически по мировым ценам: тот факт, что их покупают, объясняется тем, что, во-первых, импортеры в своей массе не платят всех налогов и фактически образуется скидка с цены, во-вторых, это преимущественно низкокачественные и дешевые товары, в-третьих, потребляется их очень мало. Следовательно, и сырье будет продаваться на рынке по мировым ценам.
Но только ли на рынке? Сохранятся ли анклавы регулируемых цен? Вряд ли. Уже сейчас многие отпускные цены зашкаливают за рыночные. А стоит еще немного приоткрыть экономику, пропадет последний тормоз, сдерживающий рост цен — внутренний платежеспособный спрос. А экономику приоткрыли (экспортные льготы топливникам) и будут приоткрывать дальше — это единственный способ сохранить завязанные на западные поставки экспортоспособные отрасли.
Первое, что из этого последует, — прекратится импорт. Диспропорция между курсами сведется к нулю, и никому уже не удастся сыграть на разнице между дешевым сырьем и дорогим импортом. Зачем же тогда импортировать, если на этом нельзя заработать? Конечно, что-то останется, но — для нужд конкурентоспособных производств.
Второе — станет абсолютно неконкурентоспособной российская обрабатывающая промышленность. Она просто не сможет существовать на сырье по мировым ценам. В итоге вся экономика сосредоточится вокруг сырьевого комплекса, который, в свою очередь, будет нацелен главным образом на экспорт: ведь именно из-за рубежа поступает жизненно необходимое оборудование.
Значит, век экспортно-импортной вольницы невелик, даже налоговые отсрочки прошлой недели и изобретательность импортеров не позволят им долго играть в сужающемся коридоре условий. А вот экспортеры, "подвязавшиеся" к топливникам могут улучшить свои шансы.