«На рынке сейчас сложилась гиперконкуренция»

Один из крупнейших в России IT-интеграторов, холдинг Т1, сейчас проводит реструктуризацию активов и находится в процессе трансформации управленческой структуры в целом: недавно завершился выход из капитала банка ВТБ, и компания планирует развиваться как независимый игрок. О развитии дистанционного зондирования Земли с применением ИИ, об остановке роста зарплат в IT и о возвращении иностранных компаний в РФ “Ъ” рассказал глава Т1 Алексей Фетисов.

— Т1 в конце прошлого года начала преобразование в АО, а в марте стало известно, что из капитала компании вышел ВТБ. С чем были связаны изменения и как структура собственников выглядит сейчас?

— Де-факто мы сделали новую управленческую структуру в конце 2024 года. В целом причины всех изменений сводятся к тому, что мы хотели повысить эффективность и прозрачность всех процессов и сделать управление более централизованным. В первую очередь это выражается в стандартах корпоративного управления, прозрачности внутренней отчетности и т. д.

— Но чистую прибыль по итогам 2024 года вы не раскрыли.

— Да, мы традиционно раскрываем выручку. По итогам 2024 года она составила почти 250 млрд руб., и на наших объемах это колоссальный рост — 29% год к году. Могу сказать, что наибольший прирост дали продажа и разработка ПО, а также поставка специализированного IT-оборудования, в том числе для вычислительных центров.

— Планируется вхождение в капитал другого крупного игрока?

— На данный момент нет.

— Планируете M&A-сделки в этом году?

— Мы не исключаем возможности M&A или создания совместных предприятий, рассматриваем оба варианта: для нас это возможность точечно усилить то или иное направление или объединиться с кем-то из партнеров. Будут ли они масштабными? Скорее нет.

— Планирует Т1 провести IPO в 2025 году?

— Любой IT-компании интересна публичность, мы, конечно, рассматриваем и такой вариант развития бизнеса. Хотя финального решения о факте размещения или, более того, о его потенциальной дате сейчас нет. Наша ключевая задача сегодня — трансформировать корпоративное управление, чтобы если мы примем решение о выходе на биржу, с точки зрения структуры и юридического формата мы были бы к этому полностью готовы.

— Что может повлиять на решение?

— Здесь имеет значение множество факторов, включая, помимо задач бизнеса, конъюнктуру IT- и финансового рынка, геополитическую ситуацию и так далее.

— А как вы оцениваете текущий тренд на IPO в IT?

— Во-первых, сейчас сложилась ситуация, когда на рынке в целом есть деньги, которые, условно, ни во что не вложены, лежат на депозитах и могут быть инвестированы. И это возможность для тех, кто размещается именно сейчас. Во-вторых, IT стали модной отраслью, которая у всех на слуху и в целом очень интересна потенциальным инвесторам. В том числе не институциональным, а именно рыночным, которые готовы вкладываться наличными, буквально оценивая ту или иную компанию рублем. Поэтому любая IT-компания, активно развивающаяся, имеющая интересные продукты или сервисы, дополненные сильным брендом и репутацией, конечно, эту историю изучает. Это логичная возможность увеличить объем инвестиций в свое развитие.

— IT-рынок стал стабильнее для инвесторов?

— Не стабильнее — привлекательнее. К тому же тренд на развитие IT транслирует государство, что выражается и в импортозамещении, и глобально в подходе к цифровизации целого ряда ключевых отраслей, и в поддержке и развитии отрасли в долгосрочной истории.

— В середине 2024 года Т1 отказалась от развития своего космического направления (запуск спутников совместно с SR Space), но сохранила работу с дистанционным зондированием Земли (ДЗЗ). Почему отказались от первого проекта?

— В ходе экспериментальных изысканий, которые мы начали с SR Space, запуская этот проект, уточнились и бизнес-план, и физические возможности по организации доставки на орбиту определенного количества полезной нагрузки. И в тот момент мы поняли, что цикл проекта, время и деньги, необходимые для достижения успеха, существенно больше, чем ожидалось. На начальном этапе нужно было разрабатывать и испытывать новый двигатель. У небезызвестной SpaceX, кстати, при принципиально ином масштабе вливаний это заняло порядка десяти лет. Для нас как для коммерческой компании это было бы слишком длинным забегом, и чисто экономически правильнее, чтобы такие вещи делались централизованно. Мы уверены, что в таком проекте разумнее опереться на самого развитого в стране партнера и помочь ему стать лучше и еще более цифровизированным. Так что да, мы продолжаем считать это направление очень интересным, но в России его может поднять, наверное, только государство или какой-то супермасштабный системообразующий игрок. И если когда-нибудь вернемся к его реализации, то, скорее всего, будем делать это с опорой на коллег из «Роскосмоса».

— Как будет развиваться направление ДЗЗ?

— Физически у нас есть две своих станции обработки данных, получаемых со спутников. Одна, например, на крыше здания офиса, где мы находимся. Вторая на Ямале. Плюс есть две партнерские станции. И мы хотим добавить в этом году еще одну. То есть сеть сбора информации уже создана. Сегодня нам доступны разные типы спутников, некоторые из них уникальны: способны получать информацию в радарном формате, без влияния внешних факторов, таких как облачность. Это дает возможность получать снимки в разных спектрах. Спутники партнеров позволяют нам дополнять собственную информацию, это выстроенная синергия.

— Что сейчас предлагается заказчикам съемки с ДЗЗ? На что есть спрос?

— Рынок космического Д33 в России растет в среднем на 26% в год, и такими темпами к 2026 году его объем может составить до 15 млрд руб.

Основными сегментами клиентов на этом рынке сегодня являются сервисы, основанные на местоположении: энергетика, инфраструктура и транспорт, природные ресурсы. Для клиентов важно, что у нас налажена аналитика и глубокая обработка этих данных, в том числе с помощью искусственного интеллекта (ИИ). Простой пример: есть задача сфотографировать какое-нибудь географическое образование, например, СНТ, и посмотреть — реально ли то, что отражено в кадастровой карте: если сказано, что это участок без постройки, то так ли это на самом деле. С помощью ИИ можно проанализировать и понять, где реальность расходится с данными кадастра. Это интересная задача для целого ряда наших клиентов.

Другой актуальной сферой применения ДЗЗ стал мониторинг залоговых объектов. У многих финансовых организаций есть в залоге заводы, коммерческие предприятия. Это большие объекты, которые могут находиться либо достаточно удаленно, и ездить туда для мониторинга просто дорого, или география объекта такова, что его посещение сопряжено с риском для здоровья. И в таких случаях использование ДЗЗ с применением ИИ является очень востребованным сервисом.

Также спрос есть со стороны владельцев сельхозугодий. Это мониторинг полей, тоже в радарном режиме, с точки зрения температуры и прочих показателей. Главное — это возможность получать снимки много раз в день с высоким разрешением по всей территории страны, включая Арктические зоны. А также глубокая интеллектуальная обработка. Клиент получает целый спектр услуг.

— Сколько компания намерена вложить в ДЗЗ в 2025 году?

— В целом мы основные инвестиции для построения инфраструктуры уже сделали в 2024 году, сейчас это бизнес, который генерирует прибыль в сотни миллионов рублей.

— Вы раскрываете отдельно прибыль от ДЗЗ?

— Нет, она входит в общие финансовые показатели, которые включают поставки отечественных серверов, СХД, сетевого оборудования, внедрение решений АСУ ТП собственной разработки, поставку своего софта и др.

— Какие проекты или направления в 2025 году «не взлетят» и «не взлетели» в прошлом году у компании?

— В целом на IT-рынке «взлетает» на самом деле все. Но иногда что-то лучше у конкурентов. Например, какая-то компания в начале года могла рассчитывать на определенную рентабельность, на определенный график роста бизнеса, но в итоге эту долю рынка «съели» более успешные игроки. То есть в целом по рынку выделять какое-то одно или несколько «не взлетевших» направлений нельзя: нередко речь о частных случаях у кого-то из участников забега.

Немалая часть направлений росла и растет в русле импортозамещения, мы многое делаем в рамках индустриальных центров компетенций (ИЦК, госпроект). И здесь нет направлений, на которые по итогам 2025 года кто-то посмотрит и скажет: «Не взлетело». Спрос на них будет. Как и на решения на базе ИИ. Мы в прошлом году выделили ИИ в отдельное направление, оно объединяет две отрасли развития технологии: первая — это все, что касается хранилищ данных и вообще работы с данными. И, собственно, сама аналитика.

— За счет чего растет направление ИИ?

— Сегодня ИИ уже перестал быть технологией будущего и стал частью деловой реальности: общая часть российских компаний, которые коммерчески готовы использовать ИИ в своей операционной деятельности, только за прошедший год увеличилась до 74% с 62% в 2023-м, а сам по себе отечественный рынок ИИ к 2026 году может вырасти до 352 млрд руб. Бизнес видит реальный эффект. Эффект на рост выручки и сокращение затрат компаний, использующих ИИ, в ближайшие лет пять может исчисляться триллионами рублей. Кроме того, автоматизация с помощью ИИ позволяет наращивать темпы производства в условиях кадрового дефицита. Делаем ставку в числе прочих и на эти треки в своей стратегии на ближайшие два-три года.

— Т1 отказалась от направления беспилотных авиационных систем. Почему?

— Это пока «не взлетевшее» направление. Основное применение беспилотников сейчас в агросекторе, оно осложнено объективными причинами, в том числе регуляторными, и мы решили в моменте это направление притормозить и вместо него сфокусироваться на ДЗЗ, которое уже показало себя гораздо лучше.

— Будет ли импортозамещение и дальше драйвером IT-рынка?

— Импортозамещение было одним из факторов роста рынка в предыдущие годы, за прошлый год рынок IT в России, по нашим оценкам, вырос до 2,5 трлн руб. Лидировала по объему инвестиций в IT традиционно финансовая отрасль, но что важно — значительный потенциал демонстрировала промышленность. И это останется актуальным и в этом году. Так что да, оно остается существенным драйвером.

Однако на рынке сейчас сложилась так называемая гиперконкуренция, когда в одну и ту же нишу пошло сразу много игроков и разработчиков, как в сегментах общеотраслевых решений, так и на рынке узкоспециализированных продуктов. Как итог, совокупный оборот разработчиков ПО вырос примерно на 40%, до 175 млрд руб. И наиболее важные и сложные задачи импортозамещения так или иначе уже решены. С другой стороны, эта конкуренция будет играть роль второго драйвера для рынка. Например, для банков уже само развитие цифровых сервисов является конкурентным преимуществом. То же самое в ритейле и других отраслях, где задача стоит не столько в замещении иностранных решений, сколько в удержании клиентов.

— Если большая часть острых задач импортозамещения уже решена, на каком оно сейчас этапе?

— Скажем так: реанимационные мероприятия в отношении пациента (глобально IT-инфраструктуры значимых компаний) закончены, и его уже давно перевели из палаты интенсивной терапии туда, где более спокойно. Тренд будет на достижение нового качества на том фундаменте, который построили с 2022 года.

Новыми критериями импортозамещения становятся надежность и отказоустойчивость.

Бизнес переходит к осознанной импортонезависимости: ему уже не нужны копии зарубежных систем, он делает ставку на комплексное импортозамещение, переходя на локальные программные и аппаратные решения. Это позволяет адаптировать IT-ландшафт под любую бизнес-специфику или законодательство без рисков остановки работы. Логичным продолжением станут проекты по экспорту отечественных продуктов на дружественные рынки, что не менее важно, в том числе для государства, которое будет этому всячески способствовать.

— Какие направления экспорта сейчас реальны и какие барьеры стоят перед отраслью?

— Мы в Т1 смотрим в сторону СНГ, Ближнего Востока, в широком смысле, и дальше на Глобальный Юг в сторону Азии, Юго-Восточной Азии в первую очередь. Возможно, на рынке Китая что-то получится. Среди ограничений все еще остаются западные санкции, которые иногда могут создавать трудности с финансовыми расчетами с зарубежными партнерами. А также более острая конкуренция с мировыми вендорами, имеющими на этих рынках сильное лобби. Однако мы можем предложить более привлекательное ценообразование, более высокий уровень поддержки или, например, так называемое раскрытие исходного кода решений для совместной их адаптации.

— Вы рассматриваете риск возвращения иностранных IT-компаний в РФ? Насколько он сейчас реален?

— Конечно, мы должны рассматривать абсолютно все риски, и этот — не исключение.

В каком-то виде ряд западных компаний могут вернуться на наш рынок. Будет ли это снова иметь форму технологического колониализма? Я думаю, что нет.

Какие-то рыночные ниши станут доступны, но на конкурентных условиях, а где-то, например, в критической инфраструктуре, зарубежные поставщики сегодня вытеснены и в соответствии с требованиями закона, и по уровню развития отечественных аналогов. И конечно, государство должно будет грамотно регулировать возвращение иностранных игроков, присматривать за этим, чтобы не допустить значимой зависимости нашей экономики от зарубежных технологий.

— На рынке обсуждается ряд сокращений в IT-компаниях. С чем они связаны?

— Это как раз эффект гиперконкуренции, которая сформировалась на нашем рынке в последние два-три года. И сейчас, видимо, заканчивается инвестиционный цикл у тех, кто надеялся занять рыночную нишу, но не смог. По факту это пересмотр инвестиционных программ, более разумное понимание своих возможностей. Поэтому сокращения — это закономерная ситуация на IT-рынке. Важно, что рынок труда по-прежнему остается рынком продавца, то есть человека, который предлагает свои услуги покупателю — компании. Избытка резюме хороших специалистов, которые не могут найти работу, мы не наблюдаем. Все те, кого тем или иным способом сократили, чаще всего уходят в компании, которые выиграли в конкурентной борьбе. Так что речь не об общем охлаждении рынка, потерях инвестиций или пессимизме отрасли, но скорее о капиталистической истории, где кто-то побеждает, а кто-то проигрывает. Сам же рынок IT при этом продолжит расти, компании пересмотрят инвестиционные модели и кадровую политику.

— Как будут меняться зарплаты в отрасли?

— Период бесконечного повышения ставок в этом казино закончился: даже лидеры рынка больше не могут конкурировать за людей только рублем. Рост зарплат в индустрии, на мой взгляд, замедлился еще в 2024 году.

— В среднем насколько он замедлился?

— Я бы не стал называть конкретную цифру, рынок неоднородный. Но ситуаций, когда человеку сделали контр-офер выше на 50% и более, чем он зарабатывал на прежнем месте, я в 2024 году почти не видел, а полтора-два года назад таких историй было множество. В целом я уверен, что IT-рынок вступает в период активной борьбы за молодежь, причем начиная с выпускников школ.

Интервью взяла Татьяна Исакова