Семейные ценности признали не массовыми

Верховный суд РФ (ВС) защитил семью гражданина-должника, который в течение нескольких лет до своего банкротства регулярно перечислял супруге деньги на содержание детей и бытовые нужды. Общая сумма переводов составила около 5 млн руб.— в рамках дела о банкротстве мужа они были оспорены как причиняющие вред кредиторам, и суды обязали супругу должника выплатить эти деньги в конкурсную массу. Однако экономколлегия ВС признала переводы законными. Более того, ВС отметил, что супруга банкрота не обязана подробно отчитываться по всем своим платежам, а наличие злоупотреблений должен доказать тот, кто оспаривает эти операции.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

ВС рассмотрел один из наиболее актуальных для банкротства вопросов — о балансе интересов кредиторов и членов семьи накопившего долги гражданина. Прецедентное для практики решение вынесено в рамках дела о банкротстве Николая Холстинина, начатом по инициативе его кредитора в январе 2023 года. Гражданин находится в браке с 2001 года, у супругов двое детей. Назначенный на процедуру банкротства арбитражный управляющий (АУ) обнаружил, что с марта 2020 года по октябрь 2022-го должник перевел супруге 4,98 млн руб., хотя обязательства перед кредиторами перестал исполнять с ноября 2019 года.

Управляющий оспорил эти операции, посчитав их совершенными со злоупотреблением правом и в целях причинения вреда кредиторам, общая сумма реестровых долгов перед которыми составляет 9,2 млн руб.

Николай Холстинин в суде пояснил, что в спорный период работал и жил «вне региона места жительства семьи», а перечисление средств супруге «носило систематический характер, в том числе в предшествующие периоды» (до марта 2020 года).

Арбитражный суд Москвы отклонил иск управляющего, указав, что движение совместно нажитых денег между супругами не влияет на объем конкурсной массы и не причиняет вред кредиторам, если нет признаков сокрытия средств, траты же на бытовые нужды подтверждались выписками по карте жены. Но апелляция и окружная кассация решили, что перевод денег супруге при наличии признаков неплатежеспособности гражданина нарушает права кредиторов и уменьшает конкурсную массу, за счет которой могут быть погашены долги. К тому же супруга не предоставила подробных пояснений по расходам за спорный период. В итоге суды признали операции недействительными и взыскали с жены банкрота полученные ею 4,98 млн руб.

Обыденные операции

Супруга обжаловала эти постановления в ВС, и глава экономколлегии Юрий Иваненко решил, что дело заслуживает внимания. Спор передали в экономколлегию, которая поддержала доводы жены банкрота. В подобных тяжбах судам необходимо определить, имеют ли сделки признаки подозрительности, то есть причиняют ли они вред имущественным правам кредиторов, указал ВС.

Здесь, подчеркнула коллегия, следовало учесть семейный статус должника, накладывающий «на супругов бремя содержания общего имущества и детей, несения бытовых расходов», причем «независимо от притязаний кредиторов».

ВС также заметил, что должник перечислял суммы равномерно «с периодичностью естественного жизненного цикла», а жена доказала «систематичность и последовательность своих расходов», предоставив расшифровки с назначением платежей, которые «подтверждают траты на повседневные нужды семьи и содержание детей». Переводы между супругами «на необходимые семейные потребности», указала коллегия, не являются расходными операциями, а характер платежей не подтверждает их направленность на причинение вреда кредиторам или наличие злоупотребления правом.

Отдельно ВС отметил, что «повседневность и обыденность» совершаемых супругой операций по карте, «как правило, не предполагает фиксации назначения платежей и ведения учета расходования денежных средств», поэтому она не обязана была предоставить подробные письменные пояснения по всем тратам за спорный период. Тем более что управляющий на подозрительность расходных операций жены не ссылался. В итоге ВС отклонил иск АУ.

Семья расходная

Юристы и АУ признают, что подобные споры в делах о потребительском банкротстве физлиц весьма распространены. Ущемляет интересы кредиторов именно вывод активов, а внимание управляющего должны привлекать «нетипичные сделки», отмечает руководитель проектов адвокатского бюро «S&K Вертикаль» Иван Бабин. Закон о банкротстве позволяет не включать в конкурсную массу расходы на содержание семьи должника, добавляет юрист банкротной практики «Лемчик, Крупский и партнеры» Хас-Магомед Толдиев, но, если сумма перевода значительно превышает средние траты на семью по региону и объяснения этому нет, суды могут признать операции злоупотреблением правом. О нарушениях, по словам АУ Татьяны Пугачевой, могут также говорить заведомо несоразмерные расходы, переводы непосредственно перед банкротством и неравномерность платежей.

Большинство опрошенных “Ъ” экспертов поддерживают выводы ВС о распределении бремени доказывания в отношении трат по карте супруги. Сейчас на практике «именно жены должников доказывают» свою добросовестность, а под подозрение попадают даже соглашения об уплате алиментов, отмечает управляющий партнер Maximova & partners Ольга Максимова. Господин Толдиев согласен с ВС, что нельзя требовать от ответчика подробного обоснования каждой расходной операции. Таким образом, заключает госпожа Пугачева, решение ВС обеспечивает «высокую правовую защиту семьи должника», позволяя людям сохранить достойный уровень жизни, но усложняет управляющему и кредиторам возможность оспорить семейные расходы. По мнению Ивана Бабина, ВС ориентирует суды на то, что «бремя доказывания должно быть объективно исполнимым, а стандарт доказывания — учитывать требования состязательности и равноправия процесса».

Впрочем, старший юрист юрфирмы «Бубликов и партнеры» Андрей Ганзеев придерживается другого мнения. По актам нижестоящих инстанций он подсчитал, что расходы супруги за 2020–2022 годы превысили 12,8 млн руб. против 8,6 млн руб. совокупного дохода семьи за этот период, причем 4,7 млн руб. переведено третьим лицам, а 1,4 млн руб. снято наличными. «Может ли расходование всей прибыли на нужды семьи при наличии обязательств перед кредиторами квалифицироваться как добросовестное поведение?» — задается вопросом господин Ганзеев. Он называет подход ВС гуманным, но создающим неопределенность в оценке того, какие семейные потребности можно считать «разумно достаточными».

Ян Назаренко, Анна Занина