В конце прошлого года сменился состав акционеров самарского ОАО «Моторостроитель» — теперь у предприятия два крупнейших владельца — государство (51%) и Каскол (33%). По мнению гендиректора завода ИГОРЯ ШИТАРЕВА, подобный расклад выгоден всем — и акционерам, которым проще договориться друг с другом, и «Моторостроителю», который, кроме оборонного заказа, в последнее время стал производителем дорогостоящего оборудования для Газпрома и РАО ЕЭС.
— 2006 год, как и 2005-й, был для нас таким же успешным. Все обязательства, которые мы брали перед заказчиками, выполнены. Выручка от продаж за 2006 год по сравнению с предыдущим годом у нас увеличилась на 16, 5%, товарная продукция — на 14%. Можно назвать эти основные показатели нашей работы достаточно привлекательными. Заработная плата у нас возросла на 23% и составила на конец года примерно 9 тысяч рублей, но в этом году мы уже провели правление и приняли решение увеличить зарплату еще на 20% — год должны закончить со средней зарплатой около 11 тысяч рублей. Я считаю, что это совсем неплохо. Если говорить о рентабельности нашей продукции, то по году она составила порядка 14%, из них по ракетной технике — 20%. Мы считаем, что улучшилось наше финансовое положение, и наша экономика становится все тверже и тверже.
— В течение последних лет одним из основных заказчиков для предприятия является Газпром. Над какими заказами для этой структуры завод работал в прошлом году?
— Для Газпрома мы выполнили ряд работ, связанных с ремонтно-эксплуатационными нуждами, и в 2006 году первый наш 25-мегаваттный агрегат для перекачки газа был смонтирован в Севергазпроме (работы по нему начались в 2005 году). Сейчас агрегат находится в стадии отладки и, очевидно, уже в этом месяце будет предъявлен межведомственной комиссии для приемки. Для нас это новая продукция, причем стоит эта продукция столько, сколько стоит ракета. Это порядка 250-300 млн рублей.
— Были ли сложности с проектом для Севергазпрома? Насколько известно, во время работы над ним приходилось переделывать первоначальный проект прямо на ходу.
— Никаких сложностей не было, хотя сам заказ, конечно, очень сложный — дело в том, что проект, который называется Нева-25, разработан на основе проекта Нева-16, изначально спроектированного в Санкт-Петербурге на Кировском заводе. Мы, использовав конструкцию этого агрегата, переделали ее коренным образом и произвели агрегат мощностью 25 Мвт. Но всем совершенно понятно, что мы переделали практически все — и входное, и выходное устройства, и сам энергоблок, и установили другой нагнетатель. Это совершенно новая конструкция.
— Будет ли увеличиваться пакет заказов от Газпрома?
— Каждый год заказы от этой структуры у нас растут примерно на 20%. Я надеюсь, что в 2007 году этот объем вырастет еще больше — мы уже договорились о более масштабной работе по поставке этих 25-мегаваттный агрегатов для Газпрома, и эту работу мы будем проводить, в том числе и совместно с Украиной. В этом году планируем сделать 5 таких агрегатов, а на следующий год — как раз сейчас составляется план до 2010 года — думаю, что заказов для нас станет больше. Если один агрегат стоит порядка 300 млн рублей, то несложно подсчитать, что 5 таких агрегатов — это 1,5 млрд рублей. А кроме того, ремонты шести-, восьми-, десятимегаваттных двигателей для Газпрома. Это еще плюс 600-700 млн рублей в год. Вот такие объемы нашей работы.
— Кроме этого у вас появился еще один мощный заказчик — РАО ЕЭС.
— Сейчас наконец-то все поняли, что без малой энергетики прожить совершенно невозможно, хотя когда я изначально по этому вопросу встречался с Чубайсом, он говорил, что это направление РАО ЕЭС вроде как не очень интересно. Но после тех бед, которые у нас случились сначала в Сочи, а затем в Москве, все поняли, что без малой энергетики с места не сдвинуться. А потом, порядка 60-70% основных фондов в большой энергетике изношено, и наиболее дешевую и быструю реконструкцию можно сделать с помощью наших агрегатов, тем более что они производят не только электрическую, но и тепловую энергию. Мы можем производить горячую воду на отопление или пар на то, чтобы установить к нашим газотурбинным двигателям еще и паротурбину, которая будет давать дополнительно еще и пар. Наши электростанции мощностью в 10 и 25 Мвт на базе наших же приводов разработаны на самарском СНТК им. Кузнецова. В нашем активе электростанция в 10 Мвт, которую мы запустили в Медногорске Оренбургской области, и две электростанции по 25 Мвт, которые мы построили для Казанской ТЭЦ-1. Сейчас мы находимся в стадии переговоров по изготовлению еще трех агрегатов для Казанской ТЭЦ и второго агрегата для Медногорской ГЭС. А также участвуем в различных тендерах вместе с РАО ЕЭС, чтобы получить заказы на эту продукцию по матушке России. Если понадобится, мы легко можем сделать и восьмимегаваттную электростанцию на базе уже имеющихся.
— В последнее время говорится о том, что теперь приоритетными будут не газовые, а угольные станции. Как это может повлиять на производство вашей продукции?
— Газ был, есть и будет, и перевести все станции на уголь — это целая проблема. Конечно, говоря о переводе станций на уголь, имеют в виду либо новые объекты, либо те большие станции, где есть специальное оборудование, которое можно эксплуатировать или воссоздать для работы на угле. Но что касается малых электростанций, то я считаю, что они будут работать только на газе. Потому что с углем тоже целая проблема — ведь просто так уголь в двигатель не бросишь: надо превратить уголь в пыль, а потом эту пыль сжигать, а это дополнительные затраты. И все это не так просто, как кажется. Мы считаем, что та ниша, связанная со строительством газотурбинных электростанций, которую мы сейчас разрабатываем, очень востребована в России. Таких станций требуется по нашей стране не менее 4 — 4,5 тысяч штук.
— Рассчитываете ли Вы, что это будут большей частью ваши заказы?
— Ну почему же только наши? Электростанции пытаются делать в Москве — на нашем родственнике заводе «Салют», в Рыбинске, в Перми, в Уфе... Мы тут не одни, а потом, одни мы и не осилим производство такого громадного количества этих станций. Поэтому будет нормальная конкуренция — у кого лучший агрегат, тот получит больше заказов.
— Какую объективную оценку Вы бы дали агрегатам «Моторостроителя»?
— Я считаю, что сегодня лучше, чем наши 25-мегаваттные агрегаты, просто нет. Пытаются пермяки сделать подобный двигатель, но он пока находится в состоянии доводки, а наш двигатель работает уже десяток лет. Поэтому мы здесь на передовых позициях, а потому у нас опыт ведь большой по созданию и эксплуатации этих двигателей. С газовиками мы работаем с 1976 года, а 30 лет — это опыт. Думаю, что мы будем держать руку на пульсе и не отставать от конкурентов, чтобы они не затоптали нас ногами.
— Какой процент в объеме производства предприятия приходится на госзаказ?
— Суммарно вместе с ракетной техникой доля госзаказа составляет около 50%. Но я думаю, что дальше этот процент будет уменьшаться, потому что в нашем объеме будут расти заказы на газоперекачку и энергетику. Ракетная техника была, есть и будет. В 2005 году впервые по сравнению с прошлыми годами был увеличен заказ от ЦСКБ-Прогресс и примерно такой же заказ мы получили в прошлом году. Свои обязательства мы перед ЦСКБ-Прогресс выполнили. Хотя не все двигатели, которые мы изготавливаем для ЦСКБ, являются госзаказом, потому что часть двигателей делается для ракет, предназначенных для коммерческих пусков. Кроме этого, мы участвовали в создании проекта ракеты Союз-2-1-Б с нашими новыми двигателями НК-14-Д21 и НК-14-Д22.
— Есть ли сегодня проблемы с оплатой оборонного заказа?
— Сейчас проблем не существует — мы заключаем контракт и на его базе получаем необходимое финансирование. Все необходимые контракты с Минобороны и ВВС мы заключили, и с ЦСКБ-Прогресс у нас тоже заключен контракт. И те двигатели, которые мы сегодня делаем, они все финансируются. ВВС нас только что профинансировали на программу этого года. Так что никаких претензий к Министерству обороны у нас сегодня нет.
— Некоторое время назад очень активно говорили о проекте «Ямал». Развивается ли он сейчас?
— Это та самая ракета, которая сегодня фигурирует под названием Союз-2-3. Это центральный двигатель НК-33 и боковые двигатели НК-14-Д21. Этот проект не новый, потому что уже давно наш завод заказал ЦСКБ-Прогресс эскизный проект на эту ракету, который и был сделан. Сейчас этот проект получил новое развитие. Насколько мне известно, губернатор (Константин Титов. — „Ъ“) с нашим руководителем Перминовым Анатолием Николаевичем (глава Роскосмоса. — „Ъ“) обсуждали возможность создания этой ракеты в Самарской области, потому что у этой ракеты есть конкурент, который разработан в Центре Хруничева — там создается «Ангара» примерно с такими же параметрами. Достоинство проекта, который предлагает вместе с нами ЦСКБ, заключается в том, что эту ракету сегодня можно сделать гораздо быстрее, чем проект «Ангара», потому что все двигатели на нее имеются в наличии.
— На какой стадии сейчас находится этот проект?
— Мы считаем, что можем участвовать в проекте Союз-2-3. А если проект получит грандиозное развитие, допустим, с французами, то легко можно будет восстановить производство НК-33 на нашем предприятии. Мы оценили, сколько это будет стоить, и передали эти цифры на рассмотрение. И пока проект находится в стадии обсуждения. Мы проработали все наши технологические возможности для переборки этого двигателя и дали согласие участвовать в этом проекте.
— Какую долю в общем объеме производства занимают экспортные заказы?
— На экспорт для нашего предприятия — столь закрытого в бывшие времена, когда мы делали двигатели для стратегической авиации, — сегодня мы делаем достаточно приличный объем. Экспорт занимает порядка 25%. Поставки мы осуществляем в Индию, в Аргентину, в Болгарию и страны ближнего зарубежья — в Узбекистан и Туркмению. При этом в Аргентину и Болгарию — это по газовым проектам. Индия на этот год заказала нам 6 новых двигателей МПТ для самолета Ту-142. Мы уже не делали лет 15 двигатели, но за работу взялись, и я думаю, что у нас все получится.
— Восстановили производство?
— Что значит восстановили? Просто пришлось проводить реконструкцию каких-то участков, доделывать какую-то оснастку. Сейчас у нас уже все готово, и мы приступили к производству.
— В прошлом году «Моторостроитель» впервые выпустил облигационный заем на 800 млн рублей. И в этом году вы собираетесь выпустить заем, но уже на 1 млрд рублей. Есть проблемы с оплатой заказов? Куда пойдут эти деньги?
— Весь цивилизованный мир, который производит технику, работает на заемные средства. Никто не имеет собственных денег на производство. Получи заказ, займи денег у банкиров или выпусти облигационный заем. Мы делаем и то, и другое, и только потому, что Газпром оплату продукции производит по факту поставки, не авансируя. По госзаказу нас авансируют в объеме 40%, а этого хватает на то, чтобы покрыть зарплату, энергетику, а материал и все остальное купить уже не на что, как не из чего заплатить налоги. Вот поэтому и приходится занимать средства от общего объема в пределах 50%. Кстати, в прошлом году мы были первыми в Роскосмосе, кто разместил заем. Мы показали, что на базе займа можно получить средства, гораздо дешевле тех, что мы берем в банках, закрыть дорогие кредиты в банках и получить какой-то навар в той части, что мы освобождены от уплаты высоких банковских процентов. И мы это проделали, чем вызвали некоторую панику в банках, которые боялись, что после закрытия кредита мы к ним больше не придем. А сейчас мы занимаемся вторым займом. Я думаю, что мы его разместим где-то в третьем квартале этого года (на три года). И опять мы хотим заместить более дорогие деньги более дешевыми. А в целом, объем денежных средств, который как был в пределах 2 млрд рублей — в зависимости от объема производства — он так и сохранится и будет в обороте, потому что мы этим замещаем отсутствие или недостаток собственных оборотных средств, которых мы лишились еще в постсоветские времена. Мы пользуемся также вексельными схемами — и это нормальная финансовая жизнь нашего предприятия. По нашим стопам идут многие — все размещают займы и зарабатывают на них больше, чем у них было до этого.
— Долгое время ваше предприятие пытались включить в корпорацию «Двигатели НК».
— В никакую корпорацию «Двигатели НК» мы не собираемся входить. Я уже неоднократно говорил о том, что нам там делать нечего. Если говорить о составе этой корпорации, то в нее должна войти СНТК Кузнецова как главенствующая организация, наш СКБМ, мы и казанский завод. Но состояние СКБМ — это полная разруха и работы нет, по СНТК ситуация настолько озвучена, что всем понятно, что такая организация возглавить корпорацию не может. А нам она просто не нужна. Сейчас ведутся разговоры о том, чтобы мы вошли в ракетостроительный холдинг, который создает ЦСКБ-Прогресс, но это пока только на стадии разговоров.
— А Ваше личное отношение к вхождению предприятия в холдинг?
— Мое личное отношение ко всему этому — нас не надо трогать, и мы будем совершенно замечательно работать.
— Как сегодня складываются отношения «Моторостроителя» с СКБМ и СНТК им. Кузнецова?
— С СКБМ у нас сейчас никаких отношений не существует. Ту работу, которую раньше для нас делало СКБМ, мы сейчас делаем у себя. Мы создали у себя конструкторское бюро, и основные конструкторы СКБМ перешли на работу в нашу организацию, в том числе и главный конструктор, и его замы. А также абсолютно все специалисты — по компрессорам, по турбинам, по камере сгорания и т. д. и т. д. И испытатели работают у нас. Мы подписали документ в Минпроме и у военных о том, что сопровождение серийного изготовления двигателей НК-12, а также серий НК-25 и НК-32 и т. д. — все это мы делаем у себя, на нашем предприятии. Но для НК-25 и 32 — при участии СНТК им. Кузнецова. С этим предприятием у нас нормальные отношения. Я думаю, мы будем участвовать с СНТК в проекте двигателя для железнодорожников — если им понадобится большое количество этих двигателей, то, кроме нас, их никто не сделает. Вместе с СНТК мы участвуем в проектах по созданию малых эмиссионных камер сгорания, которые позволяют решить экологические проблемы по выбросу вредных веществ при работе наших установок. Кроме того, мы с ними договорились, что будем участвовать в проекте по созданию 32-мегаваттного двигателя для Газпрома — мы предлагаем свои услуги по конструкторским разработкам. То есть у нас с СНТК сейчас нормальные деловые отношения, поставленные на экономические рельсы.
— Действительно ли в конце прошлого года произошло перераспределение акций предприятия, и Вы продали свои акции Касколу?
— Да, я действительно продал свои акции Касколу. И у нас сейчас по существу таких крупных акционеров два — Каскол и государство. Для нас это очень удобно, потому что акции не размазаны, а находятся в одних руках. Поэтому когда мы готовимся к новому собранию акционеров, мы ведем переговоры об участии в совете директоров акционеров от государства и от Каскола. Участие представителя нашего предприятия не исключено, и мы договариваемся о том, что в совете директоров будет и Шитарев, и председатель профкома как представители трудового коллектива.
— А какая должность будет у Вас?
— У меня должность генерального директора. И у меня контракт еще на весь следующий год, и сейчас никаких переживательных процессов по поводу того, кем я стану после совета директоров, у меня нет. На этом собрании никаких вопросов по выбору генерального директора нет — это вопрос 2008 года. А там дальше видно будет. Я уже 20 лет руковожу этим предприятием, поэтому если появится у акционеров желание сменить генерального директора, то их право. Ну а я работаю.
— Предъявляет ли какие-то новые требования к работе предприятия Каскол?
— После того, как у нас появился этот крупный акционер, не было никаких событий, связанных с изменением курса в работе предприятия или с изменением персонала, который управляет заводом. Не было и в ближайшее время не намечается. Единственное, это то, что мы используем возможности этой организации в том, чтобы помогали нам решать какие-то вопросы на этажах власти.
— С чем, по-вашему, связан проявившийся интерес со стороны разных структур — как Каскол — к предприятиям отрасли?
— Интерес есть не столько к двигателям, сколько к той продукции, которая является конечной. Поскольку наряду с тем, что мы осваивали новые двигатели, мы начали привязывать их к конкретному агрегату. Если наш двигатель 25МВт стоит 100 млн рублей, то агрегат стоит 300 млн, а электростанция и того дороже. Агрегат — это конечная продукция. Это электростанция, это газоперекачивающие агрегаты. Это Газпром и энергетика. К ним и интерес.
Интервью взяла
Елена Мангилева