Петербургский Мюзик-холл показал премьеру шоу-балета "Мата Хари". В этом спектакле приглашенной звездой выступила прима Мариинского театра Юлия Махалина, местный балет, участвующий обычно в подтанцовках в вокальных номерах, вознамерился доказать самостийность и профессиональную пригодность, а хореограф Владимир Романовский, уже несколько лет не выбирающийся из категории "подающий надежды", предъявил наконец первую полнометражную постановку. Что из всего этого вышло, смотрела ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.
Сюжет нового балета в двух актах, длящегося чуть более часа, банален и повторяет самые общие места из жизни Мата Хари. Звезда кабаре подрабатывает по совместительству шпионкой (немалых размеров конверт с секретными сведениями кочует из одного кармана в другой), влюбляется, проваливается, терпит поругание светлых чувств от мускулистого блондина и погибает, расстрелянная взводом бесстрастных автоматчиков. Однако пластическое решение спектакля, при всей его незатейливости (как-никак балет поставлен для артистов Мюзик-холла, на академической классике не взращенных), в банальности не упрекнешь.
Эстетика кабаре, вполне уместная на этой сцене, явилась определяющей танцевальной доминантой. Господин Романовский максимально использует имеющиеся у него в наличии исполнительские силы, не перегружая несчастных сверхизощренной хореографией (частый грех начинающего хореографа, стремящегося разом показать все свои умения). Танцы посетителей парижского кабаре (крайне уместные на этой сцене фокстрот, тустеп, твист), изобретательно сочиненные и приправленные лукавой балетмейстерской "отсебятинкой", артисты Мюзик-холла исполнили с завидной для академических трупп и вполне естественной для них раскрепощенностью и азартом. Обошлось без очевидных пластических пошлостей в хореографии "ориентального шоу": восточные красавицы колыхали бедрами с умеренной амплитудой, плели гибкими руками мудреные виньетки, а зазывная эротика микшировалась изобретательными перестроениями. Не оставила безучастными экстатическая пляска восточных же мужчин, в которой преломились лучшие традиции фокинских вакханалий и передовые достижения танцевальной поп-культуры. Сочно и задорно обрисован немецкий генералитет, жаждущий выведать секреты французского оружия. Что касается эпизодов в пивной, так просто слюнки текут, глядя как солдафоны смачно режут воображаемые сосиски. Приемы политинформации вызывают ассоциации с пропагандистскими выступлениями лидеров современных молодежных организаций и полны пластических находок и здорового цинизма.
Из сольных эпизодов запоминаются сцены с участием французского офицера (Дмитрий Пимонов), жертвы чар Мата Хари: пластический образ влюбленного орангутанга дополняется изысканными хореографическими пародиями на известные хиты от "Умирающего лебедя" до последней балетной новинки — "Чайки" господина Эйфмана. Еще один "привет" от господина Романовского господину Эйфману — постоянно шныряющие по сцене французские контрразведчики в длинных, до пят, пальто: доведенный до абсурдного гротеска образ Чекиста из "Красной Жизели".
Что же до партии главной героини, то она, в принципе, должна была бы выгодно отразить характер примы Мариинского театра госпожи Махалиной. Проблема же в том, что балерина, в последние годы в родном театре практически не выступавшая, персональной харизмы и ранее как таковой не имела, но выгодно использовала кое-какие наработки в виде постоянно подчеркиваемой сексуальности. Танцы Мата Хари (будь она королева сцены или будуара) в том или ином виде эксплуатируют именно эту сторону исполнительских особенностей госпожи Махалиной. Да и профессиональная форма госпожи Махалиной оставляет желать лучшего: прыжок уменьшился примерно наполовину; нога, прежде горделиво вздымавшаяся выше носа, теперь деликатно поднимается до уровня плеча. Природный блондин Илья Кузнецов в роли вскружившего голову Мата Хари французского офицера внешне очень хорош, стоически перетаскивает партнершу из угла в угол, но маска романтического красавца с демоническим оттенком не вполне сочетается с его богатырским обликом.
Убиенная Мата, прибыв на тот свет, встречает у врат золотого Будду с устрашающей маской-харей на лице. Похоже, он и сам еще не решил, что ему делать с вновь прибывшей. Однако его физиономия выглядит куда убедительнее попыток госпожи Махалиной предстать famme fatale.