"Хребет дьявола" (El Espinazo del Diablo, 2001, *****) и "Лабиринт Фавна" (El Laberinto del Fauno, 2005, *****), две первые части трилогии о гражданской войне в Испании, снятые мексиканцем Гильермо Дель Торо и спродюсированные Педро Альмодоваром, попали в российский прокат в обратной последовательности. Очевидно, прокатчикам показалось, что "Хребет" зрителей не привлечет: жанровый ярлык на фильм наклеить проблематично, а испанские события превратились для современников в пустой звук. Только после "Лабиринта" они опомнились. Всем стало ясно, что родился режиссер мирового уровня, почти гениальный, обладающий громокипящей фантазией. Впрочем, родился-то Дель Торо как режиссер еще в середине 1990-х. Но ни его угрюмый дебют "Хронос", ни комиксы "Хеллбой" и "Блейд-2" не предвещали того, что их автора будут вскоре сравнивать с великими предшественниками уровня Луиса Бунюэля: так, развлекался человек, выдумывал всякие инфернальные существа, вроде вампиров новейшей модификации. Хотя и "Хребет", и "Лабиринт" вполне можно назвать фильмами ужасов, однако ужасы реальные в них ничуть не уступают ужасам потусторонним — еще неизвестно, что страшнее. Если же изощряться в терминологии, то Дель Торо продолжает традицию, которую в европейском кино обычно именуют "кинематографом жестокости": жестокость человеческих отношений пугает больше, чем откровенные акты насилия. Как большинство серьезных режиссеров, проигранная война Дель Торо интересует гораздо больше, чем война победоносная. В "Хребте" действие датировано 1939 годом. Испанская революция уже разгромлена франкистами, разбитая республиканская армия отступает через Пиренеи во Францию. На ничейной земле, еще не занятой фашистами, остаются те, кто не может присоединиться к исходу. Сироты из детского дома, включая новичка, чьими глазами и увидена история, одноногая распорядительница приюта, которой побежденные доверили свое золото, ее седобородый муж, закрывающий ради любви глаза на измены супруги, юный негодяй, явно надеющийся добраться до золота. "Лабиринт" — это уже 1944 год. Вдохновленные победами союзников, испанские эмигранты возвращаются на родину, чтобы начать обреченную, длившуюся до конца 1950-х, но практически забытую историками партизанскую войну. Леса Северной Испании снова превращаются в ничейную землю бессудных расправ над повстанцами. Живописуя исторические события, Дель Торо так же безжалостен, как Франсиско Гойя в своей серии офортов "Бедствия войны". Мародеры поджигают детский дом. Франкистский капитан-каратель, отчим девочки — героини "Лабиринта", истязает пленных. Дель Торо иногда переходит грань натурализма, но это отнюдь не удары ниже зрительского пояса, а присущая испанской (в широком смысле слова) культуре истовость. Но ужасы гражданской войны — лишь первый уровень его фильмов. Если развивать сравнение с Гойей, то волшебный слой и "Хребта", и "Лабиринта" — это графическая серия "Капричос", кошмары, порожденные сном разума. По детскому дому бродит призрак мальчика, одного из сирот-воспитанников, бесследно пропавшего в ночь, когда на приют падали бомбы. Он появляется в критические моменты, чтобы предостеречь героя или принять в свои смертоносные объятия негодяя. Девочка из "Лабиринта" прячется от тирании отчима в мир сновидений, сколь чудесных, столь и чудовищных. Там она находит мандрагору, жалобно вопящую, когда ее казнит, бросив в камин, капитан-садист. Там она — принцесса, едва ускользнувшая от создания с глазами на ладонях, пожирающего маленьких фей. Дель Торо удалось то, что удается только очень большим режиссерам: сплавить реальность и фантастику так, что никаких швов между ними не чувствуется. "Очень эпическое кино" (Epic Movie, 2006, **) Джейсона Фридберга и Аарона Зельтцера — очередная групповая пародия на свежие голливудские хиты: от "Кода Да Винчи" до "Хроник Нарнии". Со времен "Аэроплана" и "Голого пистолета" слишком много воды утекло, чтобы такого рода комикование не приелось. Пародируемые фильмы сами по себе настолько нелепы, что их уже можно смотреть как фарсы — никакой пародии не требуется. Посмеяться от души можно лишь дважды. Первый раз — когда Гарри Поттер и его соученики по школе магов появляются в виде укуренных в хлам и изрядно потрепанных 40-летних лузеров, продолжающих считать себя волшебниками-вундеркиндами. А второй — когда на экране появляется безмозглый двойник капитана Джека Воробья из "Пиратов Карибского моря". В пародийной версии он бесшабашен настолько, что готов ради спасения товарища его зарезать.
ВИДЕО С МИХАИЛОМ ТРОФИМЕНКОВЫМ
"Хребет дьявола" (El Espinazo del Diablo, 2001, *****) и "Лабиринт Фавна" (El Laberinto del Fauno, 2005, *****), две первые части трилогии о гражданской войне в Испании, снятые мексиканцем Гильермо Дель Торо и спродюсированные Педро Альмодоваром, попали в российский прокат в обратной последовательности. Очевидно, прокатчикам показалось, что "Хребет" зрителей не привлечет: жанровый ярлык на фильм наклеить проблематично, а испанские события превратились для современников в пустой звук. Только после "Лабиринта" они опомнились. Всем стало ясно, что родился режиссер мирового уровня, почти гениальный, обладающий громокипящей фантазией. Впрочем, родился-то Дель Торо как режиссер еще в середине 1990-х. Но ни его угрюмый дебют "Хронос", ни комиксы "Хеллбой" и "Блейд-2" не предвещали того, что их автора будут вскоре сравнивать с великими предшественниками уровня Луиса Бунюэля: так, развлекался человек, выдумывал всякие инфернальные существа, вроде вампиров новейшей модификации. Хотя и "Хребет", и "Лабиринт" вполне можно назвать фильмами ужасов, однако ужасы реальные в них ничуть не уступают ужасам потусторонним — еще неизвестно, что страшнее. Если же изощряться в терминологии, то Дель Торо продолжает традицию, которую в европейском кино обычно именуют "кинематографом жестокости": жестокость человеческих отношений пугает больше, чем откровенные акты насилия. Как большинство серьезных режиссеров, проигранная война Дель Торо интересует гораздо больше, чем война победоносная. В "Хребте" действие датировано 1939 годом. Испанская революция уже разгромлена франкистами, разбитая республиканская армия отступает через Пиренеи во Францию. На ничейной земле, еще не занятой фашистами, остаются те, кто не может присоединиться к исходу. Сироты из детского дома, включая новичка, чьими глазами и увидена история, одноногая распорядительница приюта, которой побежденные доверили свое золото, ее седобородый муж, закрывающий ради любви глаза на измены супруги, юный негодяй, явно надеющийся добраться до золота. "Лабиринт" — это уже 1944 год. Вдохновленные победами союзников, испанские эмигранты возвращаются на родину, чтобы начать обреченную, длившуюся до конца 1950-х, но практически забытую историками партизанскую войну. Леса Северной Испании снова превращаются в ничейную землю бессудных расправ над повстанцами. Живописуя исторические события, Дель Торо так же безжалостен, как Франсиско Гойя в своей серии офортов "Бедствия войны". Мародеры поджигают детский дом. Франкистский капитан-каратель, отчим девочки — героини "Лабиринта", истязает пленных. Дель Торо иногда переходит грань натурализма, но это отнюдь не удары ниже зрительского пояса, а присущая испанской (в широком смысле слова) культуре истовость. Но ужасы гражданской войны — лишь первый уровень его фильмов. Если развивать сравнение с Гойей, то волшебный слой и "Хребта", и "Лабиринта" — это графическая серия "Капричос", кошмары, порожденные сном разума. По детскому дому бродит призрак мальчика, одного из сирот-воспитанников, бесследно пропавшего в ночь, когда на приют падали бомбы. Он появляется в критические моменты, чтобы предостеречь героя или принять в свои смертоносные объятия негодяя. Девочка из "Лабиринта" прячется от тирании отчима в мир сновидений, сколь чудесных, столь и чудовищных. Там она находит мандрагору, жалобно вопящую, когда ее казнит, бросив в камин, капитан-садист. Там она — принцесса, едва ускользнувшая от создания с глазами на ладонях, пожирающего маленьких фей. Дель Торо удалось то, что удается только очень большим режиссерам: сплавить реальность и фантастику так, что никаких швов между ними не чувствуется. "Очень эпическое кино" (Epic Movie, 2006, **) Джейсона Фридберга и Аарона Зельтцера — очередная групповая пародия на свежие голливудские хиты: от "Кода Да Винчи" до "Хроник Нарнии". Со времен "Аэроплана" и "Голого пистолета" слишком много воды утекло, чтобы такого рода комикование не приелось. Пародируемые фильмы сами по себе настолько нелепы, что их уже можно смотреть как фарсы — никакой пародии не требуется. Посмеяться от души можно лишь дважды. Первый раз — когда Гарри Поттер и его соученики по школе магов появляются в виде укуренных в хлам и изрядно потрепанных 40-летних лузеров, продолжающих считать себя волшебниками-вундеркиндами. А второй — когда на экране появляется безмозглый двойник капитана Джека Воробья из "Пиратов Карибского моря". В пародийной версии он бесшабашен настолько, что готов ради спасения товарища его зарезать.